Боранова Г. Н. Командир стальной двизии // Донской временник. URL: http://www..aspx?art_id=1567

КОМАНДИР СТАЛЬНОЙ ДИВИЗИИ

По материалам архива исторического отдела Азовского музея-заповедника

Дмитрий Петрович Жлоба (1887-1938) - потомок запорожских казаков, шахтёр, один из плеяды полководцев Гражданской войны, рождённых революцией; командир Ясиновского красногвардейского отряда, комдив Стальной дивизии, комбриг 1-й Партизанской кавалерийской бригады, комкор Конного корпуса Юго-Западного фронта, комдив 18-й Кавалерийской дивизии XI армии. Награждён двумя орденами Красного Знамени. Первый орден - за взятие Екатеринодара (1920 г.), второй - за переход Гадерского перевала и взятие Батума (1921 г.).

В 1922 году демобилизован из РККА. Организовал коммуну «Агрокультура» в станице Павловской, являлся членом Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), председателем Детской комиссии при Крайисполкоме (1922-1924), председателем Крайколхозсоюза (1928). Занимался организацией рисосеяния на Кубани. Был начальником «Кубрисстроя» и «Плавстроя» (1929-1935), директором «Кубрисотреста» (1935-1937).

Дмитрий Петрович умер в 50 лет на аэродроме в Ростове-на-Дону, арестованный, в ожидании посадки в самолет - его отправляли в Москву. Был летний жаркий день. Ему стало плохо. Он попросил стакан воды, выпил её и скончался.

Дмитрий Петрович Жлоба - яркая неординарная личность. Память о нём бережно хранили все, кому довелось вместе воевать или работать.

В Азовском музее-заповеднике хранится личный архив Павла Феофановича Рыженко (1894-1983), уроженца села Самарское Ростовского округа, участника Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, персонального пенсионера союзного значения. Архив датируется 1957-1988 годами и содержит обширную переписку, копии архивных документов, биографические материалы.

Большой интерес в нём представляют письма Николая Вадимовича Анапского, журналиста, члена РСДРП(б) с 1917 года.

В Ростове Анапский стоял у истоков областных партийно-советских газет «Трудовой Дон» (с 19 июля 1924 года - «Молот») и «Советский Юг». В 1922-1924 годах в перечне основного ядра редакции газеты «Советский Юг» фамилия Анапского стоит первой в ряду с фамилиями Мулина, Янчевского, Фадеева, Киршона, Ставского . Здесь с 1921 по 1926 год Анапский работал под руководством А. И. Микояна .

Во время партийной чистки 1930 года его исключили из рядов ВКП(б). Николай Вадимович стал работать по договорам с книжными издательствами, писал книги, брошюры, составлял сборники. Много работал в архивах - ЦГАСА, ЦГАОР, ГАМО и др.

Сначала с Николаем Вадимовичем Анапским познакомился Иван Поликарпович Зарайченков, однополчанин П. Ф. Рыженко по 2‑му Донскому крестьянско-казачьему пехотному полку, вошедшему в состав Стальной дивизии Д. П. Жлобы и участвовавшему в переходе дивизии с Северного Кавказа к Царицыну. Первые письма Анапского, хранящиеся в архиве Рыженко, адресованы именно Зарайченкову - казаку станицы Елисаветовской Ростовского округа (Азовский район), адъютанту этого полка.

В письмах Анапского - с 1961 по 1968 годы - содержатся интересные материалы о Д. П. Жлобе.

Участвовать в Первой мировой войне Дмитрию Петровичу не довелось. Шахтёры Донбасса были освобождены от мобилизации в армию как работающие на оборонных предприятиях.

В середине 1916 года на Донбассе произошла Горловско-Щербиновская стачка. Жлоба был рядовым, но активным её участником. После подавления стачки, чтобы не быть арестованным, он тайно покинул Донбасс и уехал в Ревель (Таллин). В этом городе он устроился на подземные работы в военно-морскую крепость им. Петра Великого, но вскоре вернулся в Донбасс: в Никитовке оставалась его жена с двумя малолетними детьми. Здесь его задержали и призвали в армию как ратника второго разряда в 207 запасной пехотный полк, находившийся в городе Моршанске Тамбовской губернии.

Царское правительство остро чувствовало недостаток специалистов (в том числе рабочих специальностей) для починки аэропланов, телеграфных аппаратов, прожекторов и т.п. В 1916 году в Москве была создана Инженерно-техническая бригада, куда направляли солдат, знавших токарное дело, плотницкую работу и др. Такую группу солдат, среди них был и Дмитрий Петрович Жлоба, в конце 1916 года отправили в Москву. Позже многих вернули в армию по причине профнепригодности. Дмитрия Петровича признали квалифицированным слесарем, и Инженерно-техническая бригада направила его в Московский телеграфный полк, где Жлоба работал слесарем и одновременно проходил обучение телеграфному делу. По окончании учебы он должен был отправиться на фронт, но вновь не получилось. Дело в том, что в начале 1917 года московская Школа авиации военного времени обратилась в Инженерно-техническую бригаду с просьбой прислать свыше 100 слесарей для ремонта аэропланов. Специалисты Телеграфного полка были направлены в Школу авиации, а затем в Авиапарк. В их числе оказался и слесарь-солдат Дмитрий Жлоба.

От Школы авиации Дмитрий Петрович был избран депутатом Моссовета. В своей анкете на вопрос, в какой партии состоит, он написал: «социал-революционер, интернационалист» .

Жлоба стал активным депутатом Моссовета: выступал среди солдат на Ходынском поле, сопровождал поезд с подарками на Кавказский фронт для солдат в окопах.

В октябрьские дни 1917 года Дмитрий Петрович Жлоба с отрядом солдат участвовал в бою у Никитских ворот в Москве, в захвате Кремля и очищении его от юнкеров. Был контужен.

В конце ноября 1917-го штаб Московского Военного округа делегировал Дмитрия Петровича в Донбасс, где он возглавил красногвардейский отряд Ясиновского рудника. Так начался его путь в Гражданской войне. Вместе с отрядом Сиверса он участвовал в боях под Ростовом, а затем преследовал Корнилова от Дона до Кубани.

А. И. Деникин в «Очерках русской смуты» упоминает «10-тысячный гарнизон, основанием которого служили называвшая себя «железной» бригада Жлобы и отряд матросов» .

К началу июля Деникин занял станцию Торговую и станицу Великокняжескую. Северо-Кавказская армия без боеприпасов оказалась отрезана от центра. Совещание комсостава в станице Тихорецкой приняло предложение Жлобы о посылке через фронт делегации в город Царицын. Дмитрию Петровичу было поручено её возглавить. Это был рискованный рейд на трёх машинах, вооружённых пулемётами, через фронт противника, районы, пылавшие белоказачьими восстаниями, через пески по бездорожью. «Только находчивость и решительность Жлобы позволили выполнить эту задачу. В одних случаях он вступал в переговоры с повстанцами, в других - вихрем проносился через фронт, поливая свинцовым дождём цепи противника, в третьих - объезжая опасные очаги» .

В Царицыне Дмитрий Петрович задержался, он был делегирован Военным советом на Южный фронт для контроля исполнения приказов (Приказ по войскам СКВО от 16 августа 1918 г. за подписью Сталина ).

Дмитрий Петрович Жлоба вернулся в своё расположение в конце августа, доставив машины с боеприпасами и указание о переброске Стальной бригады под Царицын. Он отсутствовал около месяца. За это время на фронте произошли большие изменения. Войска Северо-Кавказской армии отступали, 14 июля пала Тихорецкая, 21 июля белые заняли город Ставрополь, 16 августа почти без боя был сдан Екатеринодар.

К моменту возращения Жлобы Стальная бригада понесла большие потери, была деморализована, в ней осталось около 2000 человек. Фактически дивизию пришлось создавать заново.

Оформление дивизии состоялось в начале сентября 1918 года в станице Невинномысской на совещании комсостава полков и представителей полковых комитетов. В нём приняли участие и представители 2-го Донского крестьянско-казачьего полка, в том числе и только что назначенный командиром роты П. Ф. Рыженко . Дмитрий Петрович Жлоба, единодушно избранный начальником дивизии, объявил участникам совещания о переходе Стальной дивизии под Царицын.

Дивизионный приказ № 1 был издан 11 сентября 1918 года. В нём объявлялось о назначении начальником штаба дивизии А. М. Беленковича . Приказом от 24 сентября дивизия была разбита на две бригады. В первую бригаду вошли полки: 1-й Южно-Донской Советский, 2-й Донской крестьянско-казачий революционный пехотный, 2-й Революционный Северного Кавказа, 1-я батарея Бесстрашного пролетариата и 1-й Революционный кавалерийский Жлобинский. Во вторую бригаду влились полки - 1-й Тихорецкий коммунистический, 1-й Павлоградский революционный, 1-й Кавказский народный и вновь сформированный кавалерийский. После этого приказа дивизия ещё пополнялась. В упорных боях у станицы Невинномысской, сёл Петровского и Благодарного дивизия укрепляется, сплачивается.

За доблесть и мужество в бою в районе Петровское - Александрия Ставропольский Совет объявил благодарность личному составу дивизии.

Командующему войсками Северного Кавказа И. Л. Сорокину предлагалось заменить её другими воинскими частями. Но тот категорически не соглашается на переход Стальной дивизии. Тогда из села Благодарное Д. П. Жлоба направляет в Царицын делегацию из 9 человек с докладом о противодействиях командующего войсками Северного Кавказа переброске дивизии под Царицын. 6 октября делегация возвратилась .

В боевой биографии Д. П. Жлобы есть вопросы неоднозначные, которых не касались писавшие о нём авторы. С 1918 года за Дмитрием Петровичем тянулся шлейф лжи и клеветы, оборванный арестом в июне 1937 года и смертью от разрыва сердца во время этапирования в Москву .

В вину Жлобе ставился самовольный уход с Северного Кавказа, который, якобы, привёл к гибели XI армии. Такое мнение имело место и в 1950-х годах . Хотя исторически доказано, что и после ухода Стальной дивизии численность красной армии значительно превосходила белую. Более того, в соответствии с приказом Реввоенсовета Южного фронта №120 от 27 сентября 1918 года, Стальная дивизия Жлобы экстренно перебрасывалась в Царицын. Приказ был подписан Сталиным и Ворошиловым .

Стальная дивизия влилась в X армию и, нанеся белоказакам тяжёлое поражение, помогла отстоять Царицын. А. И. Деникин признавал, что Царицын «…выручило… прибытие из Ставропольского района «стальной дивизии» Жлобы» .

Вот как оценивал её противник. Из секретной книги Разведывательного отделения штаба ВВД (1918), автор - полковник генерального штаба Добрынин:

«Материалы об организации и силах Красной советской армии. По данным к периоду ноябрь-декабрь 1918 г.

5. Характеристика красных войск, действующих на Донском фронте.

Лучшими частями на всм Донском фронте считаются: I Стальная дивизия Жлобы, переброшенная в начале октября к Царицыну со Ставропольского фронта. Конный отряд Думенко, развёрнутый в конце ноября в дивизию, и смешанный отряд Миронова.

Дивизия Жлобы обычно занимает наиболее ответственные участки фронта Х армии красных, причем часто дробится и разбрасывается по фронту…» .

27 октября 1918 года на плацу у станции Тундутово состоялся парад полков Стальной дивизии, который принимали командарм Х армии К. Е. Ворошилов, представители РВС Республики и Реввоенсовета Южного фронта. Всему личному составу была объявлена благодарность. Во время парада представители ВЦИК РСФСР наградили дивизию Почётным революционным красным знаменем. А тремя днями раньше в приказе по X армии была объявлена телеграмма Сталина с благодарностью полкам Стальной дивизии. Высшее командование представило Дмитрия Петровича Жлобу к ордену Красного Знамени и наградило именным оружием .

Но ордена он тогда не получил. Уже в ноябре Д. П. Жлоба сдал командование 1-й Стальной дивизии и был отозван в Центр. Последний приказ по 1-й Стальной дивизии, подписанный им, датируется 17 ноября 1918 года.

В одном из писем журналист Н. В. Анапский пишет: «Почему Сухоруков не ответил, как беспричинно-неприязненно отнеслось командование Х армии к Жлобе, когда он со Стальной дивизией прорвал фронт белых и фактически спас Царицын? Дело в том, что после появления Жлобы в Царицыне, главком Вацетис и член РВС Республики Аралов, решили сместить Ворошилова с должности командарма и назначить Жлобу вместо него. Это сразу настроило Ворошилова против Жлобы, в котором он усмотрел соперника, конкурента». И. А. Окулов , присланный из центра, поддержал Ворошилова, хотя совершенно не знал Жлобу .

Из телеграммы Реввоенсовета Х армии, отправленной ночью в 2 ч. 40 мин. 1 декабря 1918 года в Москву Я. П. Свердлову и одновременно Л. Д. Троцкому: «Неожиданно нами получена депеша об отозвании Ворошилова и назначении на его место командармом X армии Жлобы. Подписана Вацетисом и Араловым. Передача командования ему равносильна катастрофе. От себя и от имени всего Реввоенсовета прошу вас немедленно дать надлежащее распоряжение. Окулов» .

К. Е. Ворошилов, И. А. Окулов, В. И. Межлаук и др. в ноябре добились своего - Жлобу отозвали в Серпухов, в Реввоенсовет республики, к Троцкому.

Отзыв Жлобы из Стальной дивизии, им созданной, где авторитет и доверие к нему были очень высоки, был воспринят бойцами болезненно. Дивизия продолжала героически сражаться, пример тому - бой 24 ноября, когда на 1-ю и 2-ю Донские, 1-й революционный им. Жлобы, запасные пехотные полки (примерно 5 тыс. штыков и сабель) обрушилась 8-ми тысячная конная группа белых. За этот ожесточенный бой, продолжавшийся целый день, дивизия получила высокую оценку в приказе по X армии .

Дивизия таяла. Многие раненые бойцы и командиры, ранее остававшиеся лечиться в дивизии, теперь старались уйти в госпиталь. После выздоровления они стремились попасть к своему командиру - Д. П. Жлобе, начавшему в январе 1919 года формирование кавалерийской партизанской бригады в Астрахани. Более того, целые подразделения Стальной дивизии самовольно покидали её и шли в Астрахань, к Жлобе. Бойцов обвиняли в анархизме, но этот массовый исход был свидетельством огромной любви к своему командиру, а также следствием тяжёлых условий, в которых оказалась Стальная дивизия. Она была распылена командованием X армии по всему фронту, в начале февраля 1919 года была сведена в бригаду, а затем пошла на пополнение других частей. Так закончила свой путь Стальная дивизия.

Дмитрий Петрович Жлоба со сформированным отрядом срочно ушел в район поселка Яшкуль под Элистой. Этого требовала военная обстановка в калмыцких и астраханских степях. В Астрахань прибывали с царицынского фронта бывшие бойцы Стальной дивизии. Их собралось около 300 человек. Но Жлоба был уже далеко, а обстановка на фронтах стремительно менялась. Оставшиеся жлобинцы вошли в 3-ю бригаду 34-й дивизии, сражавшейся на Восточном фронте. Солдаты всегда подчеркивали, что они - жлобинцы, хотя самого Дмитрия Петровича никогда не было на Восточном фронте .

В июне 1919 года партизанская бригада Жлобы пришла из Астрахани под Царицын, влилась в X армию Донского фронта и стала именоваться 1-й Партизанской кавалерийской бригадой. Её задача была прежней ‑ подрыв тыла противника.

В 1920 году бригада Д. П. Жлобы вошла в состав 1 Конного корпуса Б. М. Думенко. Уже в феврале этого года Дмитрий Петрович был назначен командиром корпуса.

Хотелось бы подробнее рассмотреть еще один спорный вопрос - причины поражения Врангелем конного корпуса Жлобы в июле 1920 года в Северной Таврии . В архиве сохранилось «Дело по рассмотрению обстановки и прочих (причин), вызвавших беспорядочный отход частей 1 Конного корпуса Юго-Западного фронта РСФСР. Начато 10 июля 1920 г. Кончено 25 июля 1920 г.». В деле 166 страниц .

Об этом деле Н. В. Анапский писал, что оно начинается письменным опросом Д. П. Жлобы, который заявляет, что просил высшее командование отсрочить на несколько дней военную операцию, поскольку у него даже штаб еще не был сформирован. Штаб - это «мозг и основной нерв каждого боевого соединения. И тем не менее, корпус вводят в бой. Что это, преступление высшего командования армии или недомыслие, или глупость? Как известно, любое следственное дело обычно имеет заключение, выводы, кто виновен и почему или же невиновен с мотивировкой. Это же дело не имело никакого заключения и выводов. Создается неоспоримое впечатление, что оно было замято, скомкано и приостановлено. В нем не говорится ни одного слова о виновности Жлобы. Объясняется это просто: комиссия Юго-Западного фронта, начавшая это следствие, увидела, по-видимому, что причины поражения конкорпуса надо искать глубже и идти дальше, надо привлечь к этому делу и поведение командования армии. Но оно на это не пошло и замяло все дело. Оно так и осталось без всяких выводов и заключения…». И. В. Сталин, член РВС Республики и РВС Юго-Западного фронта принимал непосредственное участие в осуществлении операции XIII красной армии, находясь с 24 июня по 3 июля 1920 года на Крымском участке Юго-Западного фронта в Синельниково .

Но вернёмся к письму Николая Вадимовича Анапского. «Скажите, можно ли посылать в бой, в серьезную операцию конный корпус, не имеющий никакого штаба? Посылать только конницу с шашками без единого самолета и без единого зенитного орудия в бой с воздушными эскадрильями? Это больше, чем авантюра, это просто преступление. Жлоба успел изрубить два казачьих полка Врангеля и мчался с конкорпусом дальше, в Мелитополь, где находился сам Врангель со штабом. Почитайте статью Валентинова (умного белогвардейца) в сборнике «Белое дело»! Он описывает, как Врангель нервничал, волновался, не находил себе места, узнав, что Жлоба, изрубив два полка, мчался на него. Где найти выход из положения? Тогда он приказал своему начальнику авиации ген. Ткачеву (тот в 1916-1917 годах был командующим авиацией Верховного командования царской России) бросить на конный корпус Жлобы все воздушные эскадрильи с бомбами. И это решило участь боя. Жлоба был вынужден приказать прятаться своей коннице днем по балкам, а отступать только ночью, ибо самолеты висели над ними. Честь и хвала Жлобе за то, что он сумел все-таки вывести остатки своей конницы из неимоверно тяжелых условий. Отступая, жлобинцы попали под огонь врангелевских бронепоездов. А где же были и что делали наши бронепоезда? Где было взаимодействие нашей конницы и наших бронепоездов…?» .

Остатки конного корпуса Д. П. Жлобы были расформированы, из них создали новые дивизии, ставшие основой 2-й Конной армии. Сам Жлоба был назначен командиром дивизии и направлен под Таганрог, где нанес поражение врангелевскому десанту под командованием полковника Назарова и преследовал его до города Александровска-Грушевского. Потом по рекомендации Серго Орджоникидзе Д. П. Жлоба был назначен начальником 18 Кавалерийской дивизии вместо погибшего П. В. Курышко. Потом в биографии Дмитрия Петровича был поистине героический переход через Гадерский перевал, взятие города Батума и изгнание турецких интервентов.

Таким образом, вопрос о виновности Дмитрия Петровича Жлобы в поражении Конкорпуса не ставился, более того, ему доверялось ведение ответственных операций.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Из истории журналистики / Н. М. Гордеева, А. И. Станько, Н. Д. Чичикина, Е. А. Корнилов. Ростов н/Д, 1977. С. 125-140.

2. Микоян Анастас Иванович (1895-1978). В 1922 г. избран кандидатом в члены ЦКРКП (б) и по рекомендации Сталина секретарём Юго-Восточного бюро ЦКРКП (б) в Ростове н/Д. В 1924-1926 гг. - секретарь Северо-Кавказского краевого комитета партии.

3. Анапский Н. В. Письмо [П. Ф. Рыженко. 21 сент. 1963 г.] // АМЗ: арх. ист. отд. : лич. арх. П. Ф. Рыженко. Папка № 14. Л. 90.

4. Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 3: Белое движение и борьба Добровольческой армии. Май - окт. 1918 г. Берлин, 1924.

5. Катречко Т. С. Из истории Стальной дивизии. 1960 г. // АМЗ: арх. ист. отд.

6. Лич. арх. П. Ф. Рыженко. Папка № 30. Л. 160; ЦПАИМЛ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 337. Л. 1.

7. ЦГАСА. Ф. 4890. Оп. 1. Д. 1. Л. 26. (Приказ № 20 по 2-му Донскому полку от 7.09.1918 г.).

8. ЦГАСА. Ф. 25896. Оп. 9. Д. 730. Л. 28. (Жлоба Д. П. Доклад) // АМЗ: арх. ист. отд. : лич. арх. П. Ф. Рыженко.

9. Анапский Н. В. [Письмо от 6.12.1961] // Лич. арх. П. Ф. Рыженко. Папка № 8. Л. 23-23 об; ЦГАОР. Ф. 130. Оп. 1. Д. 26. Л. 12-18.

10. Лич. арх. П. Ф. Рыженко. Папка № 30. Л. 160-161.

11. Там же. Л. 169-170; ЦГАОР. Ф. 7030. Оп. 3. Д. 298. Л. 16-21.

12. Сухоруков Василий Тимофеевич, участник боёв на Северном Кавказе (ноябрь 1918 - февраль 1919), автор воспоминаний (см.: Сухоруков В. Т. XI армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге в 1918—1920 гг. М. : Воениздат, 1961).

13. Очевидно, имеется в виду Акулов Иван Алексеевич (1888-1939). (Сов. ист. энцикл. Т. 1. М., 1961. С. 322).

14. Анапский Н. В. [Письмо. 1963 г.] // Лич. арх. П. Ф. Рыженко. Папка № 14. Л. 3-3 об., 4.

15. Какурин Н. Е. Как сражалась революция. 1919-1920 гг. Т. 2. М.,1990. С. 334-337.

16. Анапский Н. В. [Письмо. 8 февр. 1963 г.] // Лич. арх. П. Ф. Рыженко. Папка № 14. Л. 1-1 об. (ЦГАСА. Ф. 102. Оп. 1. Д. 73.)

Дмитрий Петрович Жлоба – один из командиров Рабоче-крестьянской Красной Армии, участвовавший в боях против Добровольческой и Русской армий, повстанческой армии Махно, а также в действиях по отстранению от власти меньшевистского правительства в Грузии и разоружению национальных формирований на Северном Кавказе. В годы Гражданской войны ему удалось несколько раз сыграть ключевую роль в важных событиях регио-нального масштаба. Благодаря прорыву его дивизии красный Царицын не был сдан в 1918 г., другой поход в 1921 г. сохранил Аджарию в составе советской Грузии.
Но редко чья жизнь целиком проходит в лучах славы и успеха: зачастую под напором внешних событий она круто меняет свою траекторию. Такая судьба была уготована и этому красному полководцу. Впрочем, жизнь хозяйственного руководителя средней руки не спасла его от расстрельного подвала.
Фигура Жлобы достаточно типична для небольшого круга лиц, возглавивших вооруженную борьбу за новую власть после октября 1917 г. Внимательное прочтение биографии этого человека поможет узнать, какие люди соответствовали смутной революционной эпохе, как они реализовали свой потенциал в годы войны, и как затем воспользовались плодами своей победы в мирное время. Почерпнутые из архивных документов детали позволяют пролить свет на трагический итог жизни красного командира, подведенный в 1938 г.
Боевой путь самого Жлобы и руководимых им соединений хорошо известен. Данная статья преследует иную цель: на основе архивных доку-ментов личного происхождения выявить типичные черты командира-выдвиженца, выяснить причины популярности этой категории краскомов в РККА, раскрыть содержание отношений между командирами и бойцами, а также яркие индивидуальные черты личности Д.П. Жлобы.

Дмитрий Петрович родился 15 июня (по н. ст.) 1887 г. в Киеве в семье рабочего, по другим сведениям – батрака. Активный участник революции 1905-1907 гг., состоял в боевой рабочей дружине г. Николаева. Склонный к технике, он самоучкой освоил навыки обращения с шахтным оборудованием и работал машинистом на рудниках Донбасса. В годы Первой мировой войны как квалифицированный рабочий вначале получил освобождение от призыва, но в сентябре 1916 г. за участие в рабочих волнениях был мобилизован. Но на фронт не попал, так как оказался в школе авиамехаников в Москве. После Февральской революции он сразу включился в политическую жизнь; был избран членом Московского совета от школы авиаторов. Во время Октябрьского вооруженного восстания 1917 г. командовал красногвардейским отрядом. В ноябре 1917 г. был направлен военным комиссаром в Донбасс, где создал шахтёрский красногвардейский отряд. В январе следующего года его отряд участвовал в установлении Советской власти в Киеве. Весной 1918 г. он участвовал в защите Ростова от немцев. С того времени вся его фронтовая жизнь протекала на территории, ограниченной Царицыным, Владикавказом, Тифлисом и Мелитополем.
Весной и летом 1918 г. Жлоба – один из командиров армии Северокавказской советской республики, затем – командир Стальной дивизии Красной Армии, которая в октябре того же года совершила 800-км поход от Невинномысской до Царицына. Ударив в тыл войск атамана П.Н. Краснова, дивизия помешала им взять Царицын. В 1919 г. командовал кавалерийской бригадой в составе 1-го конного корпуса Думенко. С февраля 1920 г. – командир этого корпуса. В марте 1921 г. его 23-я кавалерийская дивизия преодолела Годерский (Кадорский) перевал и отстранила от власти в Тифлисе меньшевистское правительство, затем заняла Аджарию, которая непосредственно перед этим по секретному договору была передана Турции. С момента демобилизации в 1923 г. находился на различных хозяйственных должностях. Арестован в 1937 г. и в следующем году расстрелян.
В Центре документации новейшей истории Ростовской области сохранился архив Партизанской комиссии Северокавказского крайкома, членом которой многие годы был Жлоба. Бывшие красные партизаны обращались в эту комиссию, чтобы получить документы, подтверждающие их боевое прошлое. По установившейся в первые послевоенные годы традиции лучшим подтверждением участия в борьбе за советскую власть считался рассказ о наиболее памятных событиях Гражданской войны, поэтому в документах, хранящихся в этом фонде, много ярких деталей. Из писем бывших бойцов Жлобы предстает достоверный образ краскома, без ретуши и официоза. Они передают атмосферу внутренней жизни военных соединений Красной Армии. В них можно найти факты, проливающие свет на коллизии судьбы самого красного военачальника в послевоенный период; в частности, описание начала цепи событий, в конечном итоге приведших к его аресту, суду и расстрелу.

Командиры РККА делились на три основные группы: (1) профессиональные революционеры, направленные партией на формирование новой ар-мии; (2) кадровые военные и офицеры военного времени, сознательно или под давлением обстоятельств начавшие сотрудничество с новой властью; (3) стихийно выдвинутые обстоятельствами в лидеры формирующихся вооруженных отрядов люди, чаще всего имевшие некоторый военный опыт (среди них было немало бывших унтер-офицеров царской армии).
Жлоба относился к третьей категории. Став в Москве в 1917 г. членом ВКП(б), он с мандатом партии прибыл на Донбасс. Но бумага из далекой Москвы вряд ли могла стать для Дмитрия Петровича серьезным подспорьем, если бы в нем самом не был заложен большой запас качеств, которые помог-ли ему собрать людей, сначала проникнувшихся к нему личным доверием, и только через это затем поверивших в ту политическую силу, которую он представлял.
На страницах писем предстает фигура красного командира Жлобы – яркого, запоминающегося, блистательного, каким он был в глазах его бойцов. Большинство этих рядовых красноармейцев – недавние сельские парни, выдернутые из колеи будничной жизни, не сильно образованные и мало что видавшие. Для них бывалый Жлоба, которому в 1919 г. уже исполнилось 32 года, был опытным и знающим человеком. Кроме того, Дмитрий Петрович сознательно работал над тем впечатлением, которое он производил на массы. Поведение красных командиров находилось под пристальным внима-нием их подчиненных: любому рядовому было важно знать все о том, кому вверена его жизнь. Надежен ли он, удачлив, заботлив? На убеждении в том, что командир хороший, базировалось подчинение в красногвардейских и партизанских частях. Иного мотива, удерживающего под ружьем массу рядо-вых бойцов, могло и не быть. Будучи сами выходцами из народа, краскомы хорошо чувствовали настроение солдат и умело меняли тактику общения: то сливаясь с массой, то возвышаясь над ней, они давали ей почувствовать всю силу своих прав на лидерство.
Д.П. Жлобе удалось создать себе эффектный имидж и выработать особый стиль поведения, который с восхищением вспоминали его однополчане. Во-первых, их поражало пристрастие командира к техническим новинкам. При его дивизии была радиоустановка, которая еще в сентябре 1918 г. была отбита у белых под Царицыным, и потом всегда находилась при штабе, пока Жлоба оставался комдивом. Только после его отстранения от командования, последовавшим за поражением под Верхнее-Токмаком (июнь 1920 г.), когда Дмитрия Петровича сменил О.И. Городовиков, «радива потеряли». В тылу Жлоба чаще всего передвигался на мотоцикле. Если мотоцикл был без коляски, то за рулем его сидел он сам. Если же командир ехал на трехколесном аналоге тачанки с пулеметом, сидя в коляске, тогда за рулем был его мотоциклист Туманов. Вдоль фронта герой также передвигался на мотоцикле или на автомобиле, а его любимая гнедая кобыла всюду бегала за ним. Прибыв к полю боя, Жлоба пересаживался на лошадь и вел бойцов в атаку. Цвет автомобиля и мотоцикла был соответствующий – красный, и никакой маскировки.

Бронированный автомобиль Жлобы остался в памяти его бойцов сим-волом спасения: во время отступления под Мелитополем в июне 1920 г. Жлоба на нем собирал бойцов, оставшихся без коней, и затем вывел остатки корпуса из окружения, пробив брешь в рядах неприятеля огнем бронеавтомобиля.
Красноармейцы хотели видеть своего командира храбрым, удачливым, сообразительным, доступным и требовательным одновременно. Он должен заботиться о бойцах: чтобы они были сыты и одеты, выручать их из беды и не оставлять в случае ранения на поле боя или в селении, оставляемом врагу. Как известно, расправы с ранеными случались жестокие. Лазарет был под особым вниманием Жлобы, тем более что заведовала им его жена – Дарья Михайловна Приказчикова. Она вместе с двумя детьми 1913 и 1914 гг. рождения всю войну провела в дивизии.
Но в тылу краском мог и самодурствовать. Например, во время болезни, страдая, Жлоба чуть не пристрелил из маузера помощника лекаря Ф.П. Березовского. Спустя годы тот вспоминал об этом с чувством гордости и умиления. Мог наказать плетьми за пьянство командира полка Цапенко! У Жлобы имелась красная резиновая плетка – оперативное средство воспитательного воздействия. Командир бригады Ф.И. Шевалко в автобиографии, посланной в партизанскую комиссию, писал, обращаясь к бывшему командиру: «Под местечком Бурлук после ожесточенного боя без Вашего разрешения много было расстреляно – более 50 чел. белых и зеленых, за что (я – О.М.) имел выговор по бригаде и лично от Вас хороший удар Вашей резиной и название гада». Достопамятная «резина» фигурирует и в другом письме: «Такой случай, я помню, один, когда Жлоба как отец сына (sic! – О.М.) наказал бойца за то, что он, уходя по ранению в лазарет, продал свою лошадь крестьянину, а когда вернулся выздоровившимся, стал опять требовать себе лошадь от командира». Выходит, год-два назад офицерский кулак мог вызвать солдатский бунт, теперь же наказание, принятое от «социально близкого» начальства, считалось дружеской критикой.
Командир Стальной дивизии одевался весьма изысканно для того скудного времени. Он имел особый стиль в одежде, предпочитая вещи ко-ричневой палитры. Вот каким он запомнился одному из бойцов: «…Помнишь, как у х. Гавриловка машина молотила, ты стоял вместе со мной и шутил с молодыми девками, как ты стоял в коричневой фуражке, да кажется, и без подкладки, кожаная куртка цветом под шапку, вышитая рубашка, малороссийским пояском подпоясан был…». Зная пристрастия своего командира бойцы поднесли ему в дар захваченные в марте 1920 г. в ст. Пашковской личные вещи генерала А.Г. Шкуро – экипаж на дутых шинах, имен-ное золотое оружие – кинжал и шашку, бешмет коричневого цвета и караку-левую папаху в тон к нему. Жлоба отличался особенной любовью к коричневой палитре: все его лошади были гнедые.
Но все же подлинный авторитет командира ковался только в бою. Именно там получили признание и Думенко, и Буденный, и Жлоба. Трудно сказать, насколько лихим рубакой был последний – ни в одном из писем не описывается его поведение в сабельном бою. Зато до нас дошло немало восхищенных воспоминаний о сообразительности, находчивости и нестандартных поступках краскома. «Жлоба – шахтер, / Жлоба удал и хитер…» го-ворится в посвященной ему поэме. Словно сговорившись, его бойцы приводят одни и те же наиболее памятные случаи. Например, ночной бой в 1919 г. под х. Медвежьим, когда жлобинцы, чтобы различать в темноте своих, подобно свадебным сватам повязали через плечо справа налево белые полотенца, «сподники», – у кого что было, и шутили: «Поедем Жлобу женить». Во время тех же боевых действий на Верхнем Дону, оставшись без связи с 10-й армией, комдив воспользовался телефонной линией белых, чтобы узнать ситуацию на фронте. Связавшись с генералом Покровским по аппарату, принадлежащему захваченным штабам генерала Сутулова и полковника Голубинцева, Жлоба, выдавая себя за последнего, в ходе телефонного разговора не только выяснил расстановку сил противника, но и его намерения.

Усилия, потраченные военачальником на создание своего оригинального образа, не были пустой суетой или тщеславием. Они имели конкретную и вполне практическую цель. Поскольку мобилизационные части и у красных, и у белых были неустойчивыми формированиями, командиры предпочитали бойцов, вступавших в отряд добровольно. Чем же они могли при-влечь их? Только своим именем, только славой командира, которому сопутствует удача, только уверенностью, что под его началом можно выжить и найти правильный путь. В этих отношениях велика роль личного доверия. Красноармейцы держались своих командиров, так как доверили им свои жизни. В одном из писем подчеркивается, что не было случая, чтобы от Жлобы ушел хоть один боец.

Жизненная стратегия конкретной социальной группы – мужчин мобилизационного возраста, предполагала выбор командира, с которым шансы выжить были выше. Можно говорить о существования некоего «контракта» бойцов с командиром. Так, в 1930 г. бывшие красноармейцы, попрекая Жлобу невниманием к их нуждам, напоминали ему, как в 1918 г. они, вопреки воле командарма И.Л. Сорокина, рискуя быть расстрелянными, все же пошли за ним. Вот как описан митинг, на котором был заключен этот «коллективный договор»: «…Собрал нас тов. Жлоба и стал упрашивать, чтобы мы дали согласие и(д)ти под Царицын, и говорил со слезами на глазах, и потом мы дали свое согласие…». Призывая в поход на север, Жлоба так и сказал солдатам: хотите жить, идите со мной. Поэтому спустя годы ветераны считали себя вправе писать ему: «Я лилею надежду на то, что вы придете мне на помощь, хотя (бы) советом, и, таким образом, то, что нам обещали, когда мы дрались, наши вожди, теперь будет истинным делом» .
Контракт на защиту революции заключался в представлении рядовых бойцов не с Лениным или Троцким, а с конкретным командиром отряда на митингах и при личном общении. Своей победой большевики во многом были обязаны командирам низшего и среднего звена, которые благодаря личным качествам привлекали людей в свои отряды. Вероятно, иметь доверие к командиру было чрезвычайно важным для солдат. Эта потребность соответствовала устоям внутреннего духовного мира простого мужика, нуждавшегося в твердой опоре в меняющемся на его глазах мире. Видимо поэтому ис-кренне любившие Думенко бойцы Конного корпуса точно также полюбили потом и Жлобу.

Но для того, чтобы командир был признан настоящим, он должен обязательно побеждать врага. Например, когда после отзыва Жлобы бывшую Стальную дивизию «забрал» Буденный, после нескольких поражений солда-ты ушли с фронта и отправились искать прежнего удачливого командира.
Образ военного вождя состоял из его реальных личных качеств и из приписываемых ему в связи со статусом. Считалось, что хороший командир добивается успеха не только вследствие военного таланта, но и потому что удачлив. Своей удачей он делился с другими, когда выступал в качестве га-ранта побед и выживания. Неслучайно гибель или пленение командира могли вызывать панику в частях. Солдатская масса начинала чувствовать себя не только обезглавленной в тактическом смысле, но лишенной защиты и покровительства.
В письмах часто встречается такое обращение к Жлобе: «отец родной», – при том, что он родился в 1887 г. и принадлежал к среднему поколению. Г. Деревянко называл его «отец-полководец», хотя сам был 1879 г. рождения – всего на восемь лет старше своего командира! Примерно половина бойцов Стальной дивизии была 1890-1899 гг. рождения, поэтому понятие «отец» отражает не отношение поколений, а нечто иное. Один красноармеец так сформулировал свой патерналистский взгляд на командира: он – слуга пролетарского государства, но отец солдатам, которые в его распоряжении.
Ощущение воинской части как единого организма, сердцем которого был наделенный многими рациональными и иррациональными функциями командир, цементировало наиболее стойкие соединения Красной Армии с невысоким процентом дезертиров и перебежчиков. Роль в победе красных народных командиров, таких как Б.М. Думенко, С.М. Буденный, В.М. Примаков, А.Я. Пархоменко, Ф.К. Миронов, сам Жлоба, и других талантливых военачальников, трудно переоценить. Но вызывает много вопросов отношение к ним центрального руководства РККА, которое часто отзывало их из «родных» дивизий и полков, назначало на другие участки фронта, охотно верило доносам на них, санкционировало аресты и смертные приговоры.
Жлоба за годы Гражданской войны дважды прошел через опалу и однажды был участником расправы над неугодным. Рассмотрим эти чрезвычайно любопытные случаи, тем более что бесхитростные рассказы очевидцев реконструируют не только детали событий, но и намекают на их реальные причины.
В первый раз опала Жлобы носила совершенно незаслуженный характер, так как она наступила после полного триумфа, который и был ее же при-чиной. Тогда в сентябре-октябре 1918 г. он, ослушавшись своего командира – командующего 11-й армии И.Л. Сорокина, подчиняясь приказу штаба 10-й армии, перешел со своей дивизией от Невинномысской к Царицыну и ударил в тыл белым, чем сорвал их новое наступление на Царицын. В ознаменование этого 29 октября 1918 г. на ст. Тундутово наркомвоенмор Л.Д. Троцкий принял парад дивизии. Бывший доброволец Ф. Бондаренко написал в своей автобиографии: «После долгих боев к нам приехал тов. Троцкий поздравить нас с победой,… он говорил: “Молодцы ребята, я видел железные, чугунные и медные отряды, а это Стальная,” и так наш отряд переименовался в 1 Стальную ударную дивизию, а наш полк, так как трудно было выговаривать Пешехо-Таганрогский военно-морской полк[,] он переименовал[,] назвал свом[,] полк им. тов. Троцкого[,] после чего нам давали в награду подарки некоторые вещи[,] как[-]то парсигары[,] часы и денгами...». Другой полк стал носить имя Жлобы.
Но через две недели после знаменательного парада, в ноябре 1918 г. Жлоба был отозван в Москву. Инициатором этого отзыва в Москву одни на-зывают командующего 10-й армии К.Е. Ворошилова, другие – самого Троцкого. Вероятнее второе. Наверняка председатель Реввоенсовета республики увидел тревожные симптомы в том обожании своего командира, которое де-монстрировали бойцы Стальной дивизии. Все это напоминало опасную «батьковщину». Случалось, что подлинно народные командиры были опасны для Советской власти: они могли изменить свою политическую ориентацию и, пользуясь своим непререкаемым авторитетом, увести бойцов в другой лагерь, как бывало не раз в истории той войны. В Москве Троцкий предложил Жлобе принять под командование часть на Украинском фронте, но тот отказался. Однако вернуться в свою дивизию Дмитрию Петровичу также не позволили. Ему было разрешено отбыть в трехмесячный (!) отпуск с формулировкой «на лечение». Лечение Жлоба принимал далеко не в самом курортном месте – в Астрахани. Но местные чекисты не оставили его в покое. В декабре 1918 г. героя арестовали, но потом освободили (однако бывшего начальника его штаба Лебедева расстреляли) и разрешили формировать особый партизанский отряд Каспийско-Кавказского фронта для действий в тылу белых.

Вторая опала относится ко времени боев против П.Н. Врангеля. Она была следствием сокрушительного поражения 13-й армии, нанесенного ей Донским корпусом генерала Слащева 20 июня 1920 г. под с. Верхнее-Токмак под Мелитополем. Хотя белые потрепали все соединения 13-й армии, почему-то именно Жлоба стал главным виновником краха. Как следует из анализа тех боев, первоначально наступление корпуса Жлобы было чрезвычайно удачным, что и вызвало стремление белых сосредоточить основной удар против него. Ударные силы противника составляли 4000 кавалеристов, не-сколько бронемашин, 12 самолетов. Завязались упорные бои, которые продолжались двое суток. Тактикой уклонения от ударов авиации кавалерия красных тогда не владела. Она несла тяжелые потери, неоднократно нарушала боевой порядок, но затем восстанавливала его, пока в итоге отступление окончательно не приобрело панический характер.
Бывший военный шифровальщик штаба корпуса А.И. Боярчиков в вос-поминаниях, написанных в 1970-е гг. и изданных после его смерти в 2003 г., подробно воспроизводит события под Верхнее-Токмаком. Он утверждает, что директива о наступлении была передана за подписью Уборевича. Он лично ее дешифровывал, там было указано время наступления и предписано после прорыва фронта белых поворачивать на северо-запад для соединения со стрелковыми частями с тем, чтобы взять белых в котел. Но позже оказалось, что стрелковые части приказа о наступлении не получали, конные пол-ки приняли их за вражеские и открыли по ним огонь. Прибывшая для расследования комиссия выявила также, что наступление было начато раньше, чем было предписано приказом. Переживший тяжелый лагерный опыт Боярчиков считал произошедшее сознательным вредительством со стороны И.В. Стали-на – члена ВРС Южного фронта, который уже тогда готовил свой собственный список героев Гражданской войны.

Прошедшие через это сокрушительное поражение бойцы в письмах многократно возвращались к этим событиям. Д.Н. Сычев дал короткое, но драматическое описание атаки врангелевцев и отступление корпуса Жлобы: «Аеропланы. Бронепоезда. Бронемашины. И начали нас чистить, обчим больше писать много не стоит, вы хорошо сами знаете, как мы отступали на заходе солнца. И вы хорошо знаете это отступление… И как было дело в вашем автомобиле. И как мы собрали остатки роскоши корпуса; и мы потеряли корпус» .
В этом поражении бойцы не винили своего командира. Причину они видели то в налете восемнадцати (в действительности 12-ти) неприятельских аэропланов, наделавших панику в частях; то в том, что «проспали белых»; в предательстве начальника связи, который ночью перебежал к неприятелю; «присылкой научно [и]спеченных командиров» и их вмешательством в ко-мандование. Поведение же командира оценивают очень высоко.

Но вслед за белыми военачальниками, давшими уничижительную оценку роли Жлобы в этом сражении, современная научная и художествен-ная историческая литература поражение под Верхнее-Токмаком считает свидетельством его полководческой бездарности. Впрочем, в Гражданской войне отступали все, поражения и неудачи были практически у всех командиров – и белых, и красных. Но этот случай стал поводом для оттеснения Жлобы из числа ведущих военачальников Красной Армии. Один из рядовых бойцов верно уловил в 1928 г. развивающуюся ситуацию: «…И этот… проклятый случай оттянул наш авторитет, олицетворяемый тов. Жлобой, в нисшие ряды, т.е. во вторые против тов. Буденного, хотя и у него была “засыпка” на польском фронте». Разумеется, причина была в ином, – у командира Стальной дивизии имелись недоброжелатели среди тех, кого послевоенные события вынесли на вершины советской иерархии.
Взаимоотношения внутри командного состава красных были далеки от товарищеских. Соперничество, обиды, ревность к заслугам и поощрениям, интриги и кляузы были нелицеприятной действительностью новой армии. Неоднократно сам Жлоба был мишенью для выпадов завистников. Кузьмин, бывший комиссар военных сообщений Каскавфронта, напоминает Жлобе обстоятельства его службы в 1919 г.: «Вам хорошо памятны все недоразумения с Вами и РВС Каскавфронта исключительно происходившими только пото-му, что Вы были очень популярны среди бойцов. Вы хорошо помните Шляпникова, Баландина, Свечникова, Мехоношина и др., которые хотели штабной тыловой работой создать себе славу…».

Но и Дмитрий Петрович был небезгрешен. В начале 1920 г. он принял деятельное участие в отстранении от командования и аресте Б.М. Думенко. Истоки их взаимной неприязни могут крыться в событиях осени 1918 г., когда Стальная дивизия после отзыва Жлобы в Москву была передана под командование Думенко. Часть бойцов настолько бурно выражала неприятие нового командования, что со стороны Думенко могло зародиться чувство ревности.
В 1919 г. военная судьба свела Жлобу и Думенко в составе Сводного конного корпуса. Отдельные моменты драматического обострения отношений проясняются по воспоминаниям рядовых бойцов. К.А. Бондарь писал, что незадолго до ареста Думенко была какая-то ссора из-за автомобиля между Жлобой, с одной стороны, и Думенко и начальником штаба Блехертом, с другой. Резкую реакцию Думенко вызывали попытки командиров бригад и полков участвовать в планировании предстоящих операций и разборе причин неудач: «Комкор Думенко говорил в оперативной записке тов. Жлобе, когда наступали с Манычско-Балабинского на х. Веселый: “В учителях я не нуждаюсь”…». О бурном совещании в х. Лихом, когда «Думенко стучал себе в грудь», а командир бригады Лысенко «задавал ему вопрос», вспоминает К.Н. Степанов, начальник артиллерии корпуса.

Настоящий взрыв последовал после неудачной попытки форсирования р. Маныч у х. Веселый в январе 1920 г. Наступление должны были начать 1-я и 3-я бригады, стоявшие по флангам, а находившаяся в центре 2-я оставалась в резерве. 1-я Партизанская бригада Жлобы наступала успешно, но через некоторое время 3-я начала отступать – сначала организованно, потом в панике. Выдвинутая резервная бригада была встречена огнем белых и также стала отступать за Маныч. Тогда все силы белых, сконцентрировав удар на 3-й бригаде, обратили и ее в бегство. Вся артиллерия была брошена, во время панической переправы через Маныч многие бойцы утонули. Думенко, располагая резервами, не ввел свежие силы, чтобы остановить отступление. Это бездействие и стало основанием для обвинения. В интерпретации бойца М.В. Мелешко поведение комкора выглядит так: «Думенко хотел с позором нас продать», потому что не пришел на помощь; бойцы слышали слова Думенко о 1-ой бригаде: дескать, «если залезла за Маныч, то пусть сама и вылазит». Когда ей удалось вырваться из кольца и вернуться на правый берег, Думенко хотел арестовать Жлобу за отступление без приказа. Жлоба отправился в Ростов и вернулся с приказом об аресте Думенко.
Случившееся вскоре убийство комиссара корпуса В.Н. Микеладзе не упоминается в письмах как причина ареста Думенко, так как для красноармейцев был тот куда важнее факт, что комкор не пришел на помощь своим бойцам. Поэтому версия трибунала о подготовке мятежа и перехода на сторону Деникина легко легла на их сознание.
Но как свидетельствуют письма ветеранов, трения между Жлобой и Думенко определенно существовали. Создается впечатление, что межличностные столкновения между красными командирами были явлением типичным и привычным, а бурные совещания, когда субординация не соблюдалась, а мнения высказывались прямо, не были редкостью. И поведение Жлобы, поездка с доносом в Ростов, вполне вписывается в нормы взаимоотношений внутри РККА.

Сюжетная линия Жлоба – Ворошилов не менее интересна как сама по себе, так и для интерпретации дальнейших судеб этих людей. Осенью 1918 г. под Царицыным закручивались тугие спирали непростых отношений между многими красными командирами. В оставшейся без командира Стальной ди-визии ситуация развивалась динамично.
Его исчезновение для бойцов было загадкой, об этом ходили разные темные слухи. Сначала в дивизию приехал Ворошилов, и с ним вышел «конфликт вроде недоверия». «Жлобы не стало, он уехал в Астрахань, а у нас стал командовать т. Ворошилов; не помню в каком хуторе на позиции бросились пехотинцы в панику, где Ворошилов стуча[л] в грудь себя и кричал, я ваш командир 10-ой армии, ему в упрек отвечал наш пулеметчик, даешь Жлобу, батьку нашего, и там застрелилось 7 чел. от паники в присутствии Ворошилова». Как вспоминал В.Н. Ищенко: «Неудачное наступление со Стальной дивизией и командование тов. Ворошилова нас привело в возмущение. Как ни наступление[,] так мы жлобинцы терпим поражение в то время[,] когда мы всегда побеждали противника. И вот… бросаем фронт и идем выручать своего незаменимого командира тов. Жлоба. 1-й бой приняли со своими Че-ка[,] чикнули Чека и пошли дальше…».
Солдат Иван Гуторов вспоминал: «[После парада] нашего командира ни стало […] …мы остались как сироты[,] дали нам другого командира[,] и дело пошло вниз. Стали нас в Царицыне призерат как каких бандитов… два бронивика заставили сложить оружие[, мы] долго не давались[,] но ничиво не сделали. Отправили… в казарму[,] диржали как бандитов[,] я… спрашивал[,] за что это так нас призирают[,] нихто ни знают…». Дивизию расформирова-ли за то, что бойцы взбунтовались против нового командования, требовали узнать судьбу Жлобы, даже хотели сняться с фронта, чтобы идти на Владимировку, потому что знали, что Жлоба находится там. Но их не пускали, и они были «чуть ли не в плену у своих». Солдаты стали разбегаться из новых частей.

С тех пор отношения с Ворошиловым были сложными. Членами комиссии, занимавшейся расследованием поражения под Верхнее-Токмаком были Р. Землячка, Г. Бокий и Ворошилов. Давний недоброжелатель мог повлиять на решение об отстранении Жлобы от командования Сводным конным корпусом. После этого Дмитрий Петрович был направлен в 18-ю кавалерийскую дивизию Куришко, а когда тот погиб, командовать дивизией назначили Жлобу. В марте 1921 г. дивизия в полном составе с артиллерией совершила переход через Кавказские горы в Грузию, в результате чего Закавказье было занято красными частями. 9 марта 1921 г. Жлоба занял Батум, кото-рый местное меньшевистское правительство по секретному соглашению уступили Турции. За это Жлоба был награжден от лица новой советской власти Грузии золотым революционным оружием.
Оба ордена Красного Знамени Жлоба получил уже после фактического прекращения Гражданской войны на европейской территории страны – в 1921 г. и в сентябре 1922 г.
Сражавшиеся за счастливую жизнь бойцы после демобилизации оказываются в сложном положении. В стране царили голод и безработица. Многим из недавних красноармейцев было негде жить и нечем заняться. Самого Жлобу можно отнести к немногочисленной категории благополучных вете-ранов Гражданской войны. Хотя сам факт демобилизации из РККА в 1923 г. – это симптом и сигнал. Увольнение из армии рассматривалось командирами как обида! И если оценить динамику в целом, то послевоенная карьера недавнего краскома характеризуется дальнейшим понижением статуса.
В течение пяти лет, до 1928 г., у Дмитрия Петовича все было благополучно. Руководил Помголом, а затем и Последголом. С 1925 г. он – председатель Комиссии по улучшению быта детей на Северном Кавказе и член Комиссии помощи демобилизованным красноармейцам и бывшим красным партизанам, член Северокавказского Крайисполкома. С 1927 г. возглавлял Крайколхозобъединение. Зарплата Жлобы только как председателя деткомиссии в октябре 1925 г. составляла 180 руб., плюс оклады за другие долж-ности, в то время как пенсия рядового милиционера – всего 15 руб. Материальный уровень семьи героя Гражданской войны был существенно выше среднего по стране. Далеко не каждый нэпман мог похвастаться тем же.

Ему много писали те, кто не смог устроиться в мирной жизни, просили помочь найти работу, дать небольшую сумму денег в займы. И Жлоба действительно многим помогал. Штаты большинства контор, он которые возглавлял, формировались из ветеранов его дивизии. «Вы единственный человек быть может на всю Россию, который не считаясь со своим положением не загородили себя стеной бюрократизма» – писал Дмитрию Петровичу один из просителей. Из своих личных средств Жлоба оплатил оркестр на похоронах однополчанина. Судя по общей тональности писем, общение бывшего командира с бывшими бойцами отличала особая душевность.

В 1920-е гг. стала складываться традиция совмещения нескольких должностей, частого перехода с одной должности на другую («для укрепле-ния») без учета профиля и характера работы. Подобная напряженная работа требовала переключения внимания с одного вопроса на другой. Это было нелегко и требовало от служащих большой самоотдачи, что считалось нормой и соответствовало идеалам той эпохи. Нужно было гореть на работе, чтобы потом с чистой совестью сказать вечером: сегодня я сделал для революции все, что мог.
С 1927 г. в качестве руководителя Крайколхозобъединения Жлоба занимался поддержкой возникающих коллективных товариществ, внедрением в них новых прогрессивных технологий, популяризацией идей объединения крестьянства в колхозы. Несмотря на то, что линия на сплошную коллективизацию еще не была провозглашена, приоритетное значение коллективных хозяйств уже подчеркивалось тем, что в условиях малоземелья, которое не было ликвидировано революцией ни в регионе, ни в стране в целом, земли из Госфонда выделяются только коллективным товариществам по обработке земли. Исключение не делалось даже в отношении ветеранов борьбы за Советскую власть. И.И. Попов из с. Подкущевка писал: «Говорят, что Советская власть кредитует только коллективные хозяйства… Но кто должен кредитовать людей, окалечившихся в борьбе за эту самую соввласть…? Ведь в колхозе инвалид II группы, с активным процессом [туберкулеза – О.М.] и тем более припадочному делать нечего».
В фонде не обнаружено ни одного письма, написанного до 1930 г., свидетельствующего об успешном ведении дел в коллективных хозяйствах. Единственное позитивное письмо, принадлежащее члену колхоза К.В. Кононенко (март 1928 г.), рассказывает о впечатлении, которое произвел на упавших духом колхозников приезд Жлобы как председателя Крайколхозобъединения. Он раздал беднякам, состоящим в коллективе, лошадей, железные плуги и сеялки. И «беднота… взрадовалась кабы еще раз приехал тов. Жлоба а буржуй пузы попритрусили уши опустили. Беднота растет на всю», – восклицает колхозник.
Гораздо больше писем о проблемах коллективных хозяйств. Жаловались, например, на получение в виде кредита некачественного посевного материала. В 1920-е годы колхозы работали в условиях хозяйственного расчета. Поэтому случались такие ситуации как в ТОЗе «Лихой красный партизан» (ст. Лабинская) в 1928 г. Бывший комиссар 3-й кавбригады В.И. Мосейко, став его членом, внес в качестве взноса свою единственную лошадь. Но председатель («Орлов фулиган») «перекредитовался», и теперь их «конями ликвидкомиссия покрывает Госкредит» .
Как оказалось, в силу ряда объективных и субъективных причин люди были неспособны согласованно строить коллективную работу. Одной из главных причин этого являлись действия выборного руководства, зачастую начинавшего творить произвол, как в отношении рядовых членов коллекти-ва, так и общей собственности. Председатель артели «Пламя новой жизни» применял штрафы и аресты к ее членам! Для этого он организовал карцер при правлении. Члены ТОЗов делились на противоборствующие группиров-ки, обвиняли друг друга во всех грехах, писали доносы в разные инстанции. Те, кто критиковал руководство колхозов за их «бесхозяйство», под разными предлогами изгонялись из коллективов. Исключение из членов коллектива являлось очень мощным средством расправы с недовольными, ведь земельный надел назад не возвращали. Целые семьи находились под угрозой голода. Не только наделы, но даже заработанные деньги и натуральные выплаты по решению общих собраний выбывшим из товариществ не выплачивались.
Получая такие отчаянные письма о проблемах коллективных хозяйств, постоянно разбирая склоки и конфликты в своем питомнике, Жлоба, тем не менее, выступал с лекциями об успехах колхозного строя. Очарованные его речами люди просились на работу в эти замечательные коллективы будуще-го, как, например, один готовящийся к демобилизации солдат родом из Белоруссии.

1928-1929 гг. стали для Жлобы периодом кризиса. С лета 1928 г. Дмитрий Петрович находился в длительном отпуске и жил в Павловской. Причины этого изгнания с ответственных должностей связаны с инспекцией колхозов Северокавказского края, проведенной в связи с тем, что весной 1928 г. был сорван план хлебозаготовок. Особенно безрадостная картина открылась проверяющим в Кубанском округе. Протоколы заседаний бюро Северокавказского крайкома ВКП (б) содержат безрадостные факты – аналогичные тем, что сообщали Жлобе авторы тревожных писем, в ответ на которые он бездействовал. Окружком встретил критику комиссии в штыки, и за ней последовали «оргвыводы». За непонимание линии партии в деревне с должностей было снято несколько лиц, в том числе и бывший командир 18-й дивизии.

На подрастерявшего влияние героя войны тут же, как падальщики, на-летели недоброжелатели. Об одном таком мелком, но показательном инциденте с агрономом питомника артели «Агрокультура» С.М. Объедовым, произошедшем осенью 1928 г., рассказывает письмо Жлобы, адресованное Розалии Землячке. Причина конфликта не совсем ясна, формально Жлоба упрекал агронома в неисполнении служебных обязанностей. Но Объедов нашел в Павловском райкоме партии людей, которые его поддержали, причем высказанное мнение о том, что «Жлоба – чуждый партии и советской власти элемент», сопровождалось слухами о его скором аресте. Ведущую роль в событиях играла жена Объедова. Эта женщина широко оповещала общественность о своих связях с такими авторитетными в партии и правительстве людьми, как Бухарин, Рыков и Землячка. По сведениям же Жлобы, в 1920 г. она состояла в браке с подданным Латвии Линде, что и дало Дмитрию Петровичу повод объявить ее шпионкой, засланной для дискредитации партийцев.

Празднования 11-летия революции проходили без участия Жлобы. О герое войны словно забыли. В прессе отсутствовали упоминания о нем, о его дивизии, и это вызывало удивление его бойцов. Один из ветеранов подал ему идею, что для восстановления статуса было бы полезно написать мемуары, что Жлоба и сделал. Но в последующие годы забвение роли его частей в Гражданской войне продолжалось. В 1930 г. вышел фильм «Первая Конная армия». Там, по выражению одного бывшего красного партизана, было два действующих лица – «Семен да Клим». Жлобинцы явно желали, чтобы их командир восстановил свой статус героя, ведь это удар и по их позициям. В 1931 г. один из ветеранов сокрушенно сетовал: «Мы – жлобинцы, здесь не видны[,] только одна здесь торжествует 1-я Конная армия […] …на празднике 13 годовщина Красной армии кругом лозунги: “да здравствует Арганизатор Красной Армии т. Апанасенко и его бойцы”, а о нас и вспомину нет… нам нет всем хорошего места, а нам одна должность – сторож или конюх, да и то трудно найти».
После годы вынужденного безделья летом 1929 г. Жлоба был поставлен во главе нового учреждения – «Плавстрой», в дальнейшем переименованного в «Кубрисострой». Его задача состояла в проведении мелиоративных работ по осушению плавней на Кубани. Планировалось создание мощной оросительной системы, которая позволила бы заниматься возделыванием риса на огромных площадях. Бывший комдив стремился вникнуть в инженерные проблемы нового дела. Он имел навыки чертежной работы – сохранились сделанные им планы ирригационных сооружений.
Проблем в «Плавстрое» было не меньше, чем в колхозах. Они носили тот же характер – некомпетентность рабочих и специалистов, массовые хи-щения, постоянные склоки, сведение мелких счетов, пьянство. Заработок у плавстроевцев был мизерным, ведь работы велись вручную, соответственно и выработка была низкой. Импортная техника – американские трактора и экскаваторы – была получена только в 1930 г.
Условия жизни рабочих были ужасными. Как писал домой один из молодых рабочих, в общежитии «ведется сильное воровство, друг у друга воруют, а потом начинаются драки за украденные вещи. Просто безобразие, одно хулиганье». Автор письма К.И. Колебошин просит отца высылать ему хотя бы 5 руб. в месяц, чтобы он мог снимать угол и питаться у хозяйки. Его отец, бывший сослуживец Жлобы, переслал письмо сына начальству, чтобы оно знало о том, что происходит. Контингент работников был трудный, много безнадзорных подростков. Работа с ними велась по традиции, сложившейся со времен заведования Деткомиссией края.

В официальных документах этот профиль деятельности героя Гражданской войны покрыт из-вестным глянцем: собирал беспризорников, кормил, обувал, одевал и обучал их специальности за свой счет. Но эпистолярные источники демонстрируют, какое сопротивление оказывал этот человеческий материал всякой культуртрегерской идее. Ученики получали на стройке казанные сапоги, шубы, аванс и тут же все это пропивали. Ведь они пришли в «Плавстрой», чтобы только перезимовать.
Среди специалистов-гидротехников встречались чуть ли не самозванцы. Работа одного из них была аннулирована, потому что оказалась сделанной крайне непрофессионально. Администрация подала на него в суд за растрату государственных средств.
Первые годы работы на Кубани были для Жлобы очень сложными. В течение нескольких лет он с семьей жил в двух комнатах в краснодарской гостинице «Центральная». Затем получил квартиру в доме по ул. Пушкина, где жили многие хозяйственные и партийные функционеры. Его дети ходили в лучшую школу города. Постепенно дела в «Кубрисострое» налаживались. Жлоба укрепил пошатнувшийся было авторитет. Краснодарская табачная фабрика стала носить его имя. Она выпускала отличные папиросы, на каждой из которых был золотом изображен его портрет.
Жлоба целиком ушел в хозяйственную сферу деятельности, демонстрировал полную лояльность новой партийно-номенклатурной элите. Обладая той же системой мировоззрения, что и большинство искренних приверженцев Советской власти, он принял участие в разоблачении «врагов народа». Известно, что донос на 1-го секретаря Краснодарского ГК ВКП(б), бывшего лидера ЦК РКСМ Оскара Рывкина написан им. А ведь семьи краснодарских функционеров Жлобы и Рывкина проживали в одном доме. Но в апреле 1937 г., во время командировки в Москву, был арестован и сам Жлоба, как «главный организатор и командир повстанцев на Кубани», готовящих свержение Советской власти в крае.

Бывшая соседка семьи Жлобы Р. Сыроватская рассказала врачу И.Э. Акопову об обстоятельствах обыска в квартире Жлобы. Сын Жлобы Константин пытался повторить легендарный «подвиг» Буденного: бросился к оружию, чтобы выгнать чекистов из квартиры, но его быстро успокоили, и начался обыск. После ареста Дмитрия Петровича были арестованы и члены его семьи. По воспоминаниям болгарской коммунистки Баласки Добриевны Ерыгиной в Армавирской тюрьме она находилась в одной камере с дочерью Жлобы Ларисой и женой О. Рывкина. Но ей и брату удалось выйти из тюрем и дожить до преклонного возраста.
10 июня 1938 г. в г. Краснодаре на закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР был оглашен приговор «кубанским повстанцам». Всех подсудимых приговорили к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией имущества. В тот же день Жлоба и другие фигуранты дела были расстреляны. Реабилитация Дмитрия Павловича произошла 30 мая 1956 г., а в 1960 г. одна из улиц Краснодара была названа его именем.

Расхожая версия о том, что целью сталинских репрессий было уничтожение революционных романтиков, в данном случае не подтверждается. Очевидно, что от природы талантливый и амбициозный Жлоба воспринял и использовал революцию как возможность подняться на новые этажи социальной иерархии. Краском с упоением воевал в Гражданскую войну. Он не был особенно кровожадным, но состояние органичности в боевой обстановке, по которому узнаются «люди войны», позволяет отнести его к этой категории. Истинный харизматик, он любил тех, кто любил его – своих бойцов. И даже тогда, когда ему уже и не надо решать их проблемы, он продолжал делать это. Для него это было словно платой за возможность вернуть то время, о котором с ностальгией вспоминал не только он, достаточно благополучный и устроенный, но и те, кому Гражданская война не дала ничего, кроме ран. Жлоба был предан Советской власти, потому что связывал с ней открывшуюся для него возможность стать членом новой касты. Он определенно не был романтиком, как не был до конца и прагматиком. Дмитрий Петрович воевал за революцию потому, что чувствовал, что она делается для него. Более всего он любил «себя в революции». Когда случались конфликты между ним и новой властью, он недоумевал, но здравый смысл позволял ему находить пути восстановления контакта до тех пор, пока не наступил 1937 г.

Литература и источники:

1. См. напр.: Жлоба Д. Поход Стальной дивизии // Этих дней не смолкнет слава. Воспоминания участников гражданской войны. М., 1958; Катречко Т. Командир Стальной дивизии. Документальный очерк о Д.П. Жлобе. Донецк, 1963.
2. Горловско-Щербиновская стачка в мае 1916 г.
3. Центр документации новейшей истории Ростовской области (Ростов-на-Дону) (Далее: ЦДНИ РО). Ф. 912.
4. 70% бойцов-жлобинцев, о которых имеются соответствующие данные, были на 1919 г. в возрасте от 15 до 29 лет.
5. ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 2. Л. 11.
6. Там же. Д. 7. Л. 280 об.; Д. 11. Л. 469.
7. Там же. Д. 12. Л. 172; Д. 9. Л. 153.
8. Там же. Д. 5. Л. 298 об.; Д. 7. Л. 353; Д. 8. Л. 172 об., 387.
9. Там же. Д. 5. Л. 371.
10. Там же. Д. 8. Л. 103.
11. Там же. Д. 7. Л. 175.
12. Там же. Д. 5. Л. 706 об.
13. Там же. Д. 9. Л. 145.
14. Там же. Д. 8. Л. 63.
15. Там же. Д. 9. Л. 192.
16. Там же. Д. 6. Л. 187; Д. 7. Л. 56 об., 464.
17. Там же. Д. 2. Л. 11 об.
18. Там же. Д. 11. Л. 165.
19. Там же. Д. 6. Л. 132.
20. Там же. Д. 9. Л. 192.
21. Там же. Д. 7. Л. 12.
22. ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 492.
23. Там же. Л. 370.
24. Там же. Д. 7. Л. 483 об.
25. См., напр.: Там же. Д. 11. Л. 18.
26. Там же. Д. 5. Л. 486.
27. Там же. Д. 4. Л. 35 об.
28. Там же. Д. 5. Л. 205.
29. Там же. Д. 11. Л. 162 об., 167 об.
30. ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 371.
31. Там же. Л. 371, 500; Д. 6. Л. 682; Д. 11. Л. 113, 425 об.
32. Там же. Д. 5. Л. 500.
33. Там же. Д. 10. Л. 135.
34. Там же. Д. 7. Л. 500 об.
35. Там же. Д. 5. Л. 500.
36. Там же. Л. 237.
37. Там же. Д. 11. Л. 62.
38. Там же. Д. 4. Л. 682.
39. Там же. Л. 682.
40. Там же. Д. 5. Л. 118 об., 135; Д. 9. Л. 145 об.
41. Там же. Д. 5. Л. 616 об., 439 об., 393, 553; Д. 7. Л. 483 об.
42. Там же. Д. 6. Л. 17.
43. Там же. Л. 10.
44. Там же. Д. 10. Л. 448. Стиль и орфография оставлены без изменений.
45. Там же. Л. 134.
46. Там же. Д. 5. Л. 629.
47. Там же. Л. 251. Стиль и орфография оставлены без изменений.
48. Там же. Л. 555.
49. ЦДНИРО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 673. Л. 89, 92, 97, 103-106.
50. Там же. Д. 678. Л. 30-31.
51. Отношения с Р. Землячкой имели свою историю. Она была членом правительственной комиссии, которая должна была расследовать причины провала наступления под Мелитополем; главные обвинения были предъявлены Д.П. Жлобе – в партизанщине и самовольном изменении времени начала наступления (Боярчиков А.И. Воспоминания. М., 2003. С. 65).
52. ЦДНИРО. Ф. 912. Оп. 1. Д. 5. Л. 626.
53. Там же. Д. 9. Л. 308. Стиль и орфография оставлены без изменений.
54. Там же. Д. 8. Л. 334-338.
55. Акопов И.Э. Все так и было…(Наброски воспоминаний) / Под редакци-ей В.И. и А.И. Акоповых. Ростов-на-Дону, 2003. С. 124.
56. Информация предоставлена д.и.н. А.Ю. Рожковым (г. Краснодар).
_________________________________
© Морозова Ольга Михайловна

____________________________
Первая публикация:
Морозова О.М. Д.П. Жлоба глазами своих бойцов: портрет легендарного командира Стальной дивизии // Человек второго плана. Вып. 5: Сб. научных статей / Южный федеральный университет. – Ростов н/Д., 2008.

Родился 3 июня 1887 года (по ст. ст.) в Киеве в семье украинского батрака (по другим сведениям - рабочего). В ходе Первой российской революции 1905-1907 состоял в рабочей дружине в г. Николаеве. Самоучкой освоил навыки обращения с шахтным оборудованием и работал машинистом на шахтах Донбасса. С началом Первой мировой войны был освобождён от призыва как квалифицированный рабочий, но в мае 1916 арестован за участие в Горловско-Щербиновской стачке и направлен в действующую армию. Имел звание младшего унтер-офицера.

Член РСДРП(б) с 1917. В 1917 окончил Московскую авиашколу по специальности военного моториста. После Февральской революции был избран членом Московского совета от школы авиаторов. Командовал красногвардейским отрядом во время Октябрьского вооружённого восстания в Москве, вёл боевые действия против занявших Кремль юнкеров.

В конце 1917 направлен военным комиссаром в Донбасс, создал шахтёрский красногвардейский отряд, с которым участвовал в боях в Донбассе и Киеве (январь 1918). Весной 1918 участвовал в защите Ростова от немцев (безуспешной).

Весной и летом 1918 один из командиров армии Северокавказской советской республики. Командовал полком, бригадой и «Стальной» дивизией в боях против белогвардейцев на Кубани и Северном Кавказе. В октябре 1918, рассорившись с главкомом 11-й Красной армии Северного Кавказа Сорокиным, Жлоба увёл свою дивизию с кавказского фронта на царицынский. «Стальная» дивизия совершила 800-км поход от ст. Невинномысской до Царицына и нанесла 15 октября удар по тылам войск генерала П. К. Краснова, оказав решающую помощь защитникам Царицына и сохранив город от сдачи. Участвует в боевых действиях против Повстанческой армии Махно. В 1919 командовал особым партизанским отрядом и группой войск Каспийско-Кавказского фронта под Астраханью, кавалерийской бригадой в составе 1-го конного корпуса Б. М. Думенко, участвуя в освобождении Новочеркасска (январь 1920). С февраля 1920 командир 1-го конного корпуса и конной группы, действовавших летом 1920 против войск Врангеля. В результате боев конная группа Жлобы была уничтожена, а он отстранён от командования (сменён О. И. Городовиковым). В марте 1921 командовал 18-й кавалерийской дивизией, совершившей трудный переход через Годерзский перевал и отстранила от власти законное правительство в Тифлисе. Вслед за этим дивизия освободила Батуми от турецких войск, сохранив Аджарию в составе Грузии.

Награжден двумя орденами Красного Знамени (первым - за умелое руководство частями 1-го конного корпуса и личную храбрость, вторым - за боевые отличия при установлении Советской власти в Грузии) и золотым революционным оружием.

Демобилизован в 1923, находился на хозяйственной работе. Руководил Помголом, затем Последголом. С 1925 председатель Комиссии по улучшению быта детей на Северном Кавказе и член Комиссии помощи демобилизованным красноармейцам и бывшим красным партизанам, член Северокавказского Крайисполкома. С 1927 возглавлял Крайколхозобъединение. С лета 1928 после проверки комиссией состояния хлебозаготовок в Кубанском округе в числе ряда работников снят с должности, находился в длительном отпуске и жил в ст. Павловской. Летом 1929 поставлен во главе «Плавстроя» (в дальнейшем переименованного в «Кубрисострой»), в задачу которого входило проведение мелиоративных работ по осушению плавней на Кубани.

Арестован НКВД в апреле 1937 во время командировки в Москву как «главный организатор и командир повстанцев на Кубани». 10 июня 1938 в Краснодаре на закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР был приговорён к высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией имущества. В тот же день Жлоба и другие фигуранты дела были расстреляны.

Семья

Жена, Дарья Михайловна Приказчикова, всю войну провела вместе с мужем. Имел двух детей (1913 и 1914 годов рождения), дальнейшая судьба которых до настоящего времени неизвестна.

• В ст. Пашковской красноармейцы поднесли в дар начдиву захваченные личные вещи генерала А. Г. Шкуро (экипаж, именное золотое оружие - кинжал и шашку, бешмет коричневого цвета и каракулевую папаху).
• В 1920-е годы имел собственный мотоцикл «Харлей-Дэвидсон», на котором ездил по подведомственным объектам и совершал путешествия.

Память

• В 1960 году одна из улиц Краснодара была названа именем Жлобы.

Песня «Товарищу Жлобе»

Нам слава твоя дорога.
Ты вихрем летишь на врага.

Поклялся ты бедным: рабочим, крестьянам,
Готов за народ умереть,
Несешь ты победу… Буржуям, тиранам
Несешь ты бесславную смерть.

Врагов побеждаешь, защитник народа,
Дрожит от тебя капитал.
Ты счастья желаешь и вечной свободы
Для тех, кто невзгоды узнал.

Тебя уважают и старый, и малый, -
Кубанец, грузин, осетин.
Бесстрашный, отважный комкор наш удалый,
С тобою мы все победим!

Бойцы твои смелы, тебя полюбили,
С тобою мы, батько, умрем!
Летели, как стрелы, кадета рубили, -
Все банды врага разобьем.

Бесстрашный, отважный, товарищ наш Жлоба,
Нам слава твоя дорога.
Ты белым опасен, в глазах твоих злоба,
Ты вихрем летишь на врага.

Жлоба Дмитрий Петрович , активный участник Гражданской войны. Чл. КПСС с 1917. В Сов. Армии с 1918. Окончил Моск. авиашколу по специальности воен. моториста (1917). В Ре- волюции 1905-07 состоял в рабочей боевой дружине в Николаеве. В мае 1916 за участие в Горловско-Щербиновской стачке арестован и направлен в действ, армию. Младший унтер-офицер. Будучи членом Моск. Совета, в дни Окт. вооруж. восстания 1917 во главе красногвард. отряда сражался против юнкеров, засевших в Кремле. В конце 1917 направлен воен. комиссаром в Донбасс, создал из шахтёров красногвард. отряд, с к-рым участвовал в освобождении Донбасса, Киева, Ростова. С мая 1918 командовал полком, затем бригадой и Стальной дивизией на Сев. Кавказе. Важное значение в борьбе с контрреволюцией на Юге имел 800-км переход Стальной дивизии от станицы Невинномысской до Царицына и её удар 15 окт. 1918 в тыл белоказакам Краснова. В 1919 Ж. командовал Особым партиз. отрядом и группой войск КаспийскоКавк. фронта под Астраханью, кав. бригадой, к-рая в составе кон. корпуса Б. М. Думенко участвовала в освобождении Новочеркасска. С февр. 1920 командовал 1-м конным корпусом и кав. группой, сражавшимися против деникинских и врангелевских войск. В марте 1921 18-я кав. дивизия под командованием Ж. в сложных условиях преодолела Годерзский перевал, освободила Батуми от тур. оккупантов. С 1922 Ж. на хоз. и сов. работе на Сев. Кавказе. Награждён 2 орденами Красного Знамени: первым - за умелое руководство частями 1-го конного корпуса и личную храбрость, вторым- за боевые отличия, проявл. в борьбе за установление Сов. власти в Грузии. За храбрость и мужество награждён золотым оружием.

Использованы материалы Советской военной энциклопедии в 8-ми томах, том 3.

Литература:

С а е н к о Я. Д. Дмитрий Жлоба. Изд. 2-е. Краснодар, 1974.

03 июня 1887 - 10 июня 1938

советский военачальник, участник Гражданской войны 1918-20

Биография

Родился 3 июня 1887 года (по ст. ст.) в Киеве в семье украинского батрака (по другим сведениям - рабочего). В ходе Первой российской революции 1905-1907 состоял в рабочей дружине в г. Николаеве . Самоучкой освоил навыки обращения с шахтным оборудованием и работал машинистом на шахтах Донбасса. С началом Первой мировой войны был освобождён от призыва как квалифицированный рабочий, но в мае 1916 арестован за участие в Горловско-Щербиновской стачке и направлен в действующую армию. Имел звание младшего унтер-офицера.

Член РСДРП(б) с 1917. В 1917 окончил Московскую авиашколу по специальности военного моториста. После Февральской революции был избран членом Московского совета от школы авиаторов. Командовал красногвардейским отрядом во время Октябрьского вооружённого восстания в Москве, вёл боевые действия против занявших Кремль юнкеров.

В конце 1917 направлен военным комиссаром в Донбасс, создал шахтёрский красногвардейский отряд, с которым участвовал в боях в Донбассе и Киеве (январь 1918). Весной 1918 участвовал в защите Ростова от немцев (безуспешной).

Весной и летом 1918 один из командиров армии Северокавказской советской республики. Командовал полком, бригадой и «Стальной» дивизией в боях против белогвардейцев на Кубани и Северном Кавказе. В октябре 1918, рассорившись с главкомом 11-й Красной армии Северного Кавказа Сорокиным , Жлоба увёл свою дивизию с кавказского фронта на царицынский. «Стальная» дивизия совершила 800-км поход от ст. Невинномысской до Царицына и нанесла 15 октября удар по тылам войск генерала П. К. Краснова , оказав решающую помощь защитникам Царицына и сохранив город от сдачи. Участвует в боевых действиях против Повстанческой армии Махно. В 1919 командовал особым партизанским отрядом и группой войск Каспийско-Кавказского фронта под Астраханью, кавалерийской бригадой в составе 1-го конного корпуса Б. М. Думенко , участвуя в освобождении Новочеркасска (январь 1920). С февраля 1920 командир 1-го конного корпуса и конной группы, действовавших летом 1920 против войск Врангеля . В результате боев конная группа Жлобы была уничтожена, а он отстранён от командования (сменён О. И. Городовиковым). В марте 1921 командовал 18-й кавалерийской дивизией, совершившей трудный переход через Годерзский перевал и отстранила от власти законное правительство в Тифлисе. Вслед за этим дивизия освободила Батуми от турецких войск, сохранив Аджарию в составе Грузии.

Награжден двумя орденами Красного Знамени (первым - за умелое руководство частями 1-го конного корпуса и личную храбрость, вторым - за боевые отличия при установлении Советской власти в Грузии) и золотым революционным оружием.

Демобилизован в 1923, находился на хозяйственной работе. Руководил Помголом, затем Последголом. С 1925 председатель Комиссии по улучшению быта детей на Северном Кавказе и член Комиссии помощи демобилизованным красноармейцам и бывшим красным партизанам, член Северокавказского Крайисполкома. С 1927 возглавлял Крайколхозобъединение. С лета 1928 после проверки комиссией состояния хлебозаготовок в Кубанском округе в числе ряда работников снят с должности, находился в длительном отпуске и жил в ст. Павловской. Летом 1929 поставлен во главе «Плавстроя» (в дальнейшем переименованного в «Кубрисострой»), в задачу которого входило проведение мелиоративных работ по осушению плавней на Кубани.