Юнга Склянка решила потренироваться идти в атаку на вражеские суда. Взяла волшебную позёрную трубу, вышла на берег, направила окуляр на корабль и грозно крикнула:"На вернисаж!"
Раздался хлопок, корабль заискрился от кормы до бушприта и, встряхнувшись, превратился в огромную картину в золочёной раме!

"Ой, - подумала Склянка, - что-то я не то сказала, надо было крикнуть "На антураж!"
Картина, булькнув, превратилась в огромный мебельный магазин, полный шкафов, сервантов, стульев, штор. Магазин, накренившись, стал неторопливо тонуть.
"Опять не то произнесла, что же там за слово-то такое! А! Вспомнила! На репортаж!"
Мебельный магазин тут же превратился в огромный автобус, наполненный странными галдящими людьми, обвешанными с ног до головы фотоаппаратами, телекамерами, диктофонами. Люди, заприметив юнгу на берегу, стали протягивать ей микрофоны и требовать какого-то "интервью".
- Отстаньте от меня! Нет у меня никакого интервью! На ералаш!
Автобус вместе с обитателями превратился вообще уже во что-то пёстрое, хаотичное, весёлое и несусветное...
Юнга так перепугалась, что со страху вспомнила нужное слово!
- На абордаж! На абордаж! - целых два раза крикнула Склянка.
Пёстрое, хаотичное, несусветное снова обернулось кораблём и, подняв паруса, с бешеной скоростью скрылось за ближайшим островом.
А уже поздно вечером, проснувшийся капитан Кокос привёл корабль обратно в бухту и, сойдя на берег, спросил: "Юнга, ты не в курсе, почему пока я спал наша шхуна оказалась в тридцати милях к северу от нашей базы?"
- Не знаю...Наверное, течением отнесло...
- Ну-ну. Позёрную трубу положи на место. В кают-компанию. И не бери её больше без моего ведома, хорошо?
- Хорошо...
- Н-да, а сны мне снились сегодня удивительные. Весьма!

Как юнга тортик пекла

Однажды, по случаю дня рождения мурены Мурки, юнга Склянка решила испечь торт. Взяла старинную кулинарную книгу, пошла на камбуз и начала создавать кондитерское изделие.
И всё у неё отлично получалось, пока не настал момент делать крем для торта.
"Возьмите стакан смущённого молока" - прочла Склянка полустёршееся предложение в старинной книге и очень озадачилась. Достала из трюма бидон молока и попробовала его смутить. Открыла крышку и показала молоку язык, молоко не смутилось. Тогда юнга состроила самую обидную рожицу и показала её молоку, но молоко по прежнему было невозмутимо!
"Какое возмутительно невозмутимое молоко! А, может быть тут света мало и молоку плохо видно как я его дразню?" - подумала юнга и вынесла бидон с молоком на палубу, где светило жаркое тропическое солнце и было видно всё-всё-всё. Там она битый час кривлялась, прыгала вокруг молока, показывала ему рожки, топала ногами и даже грозила кулаком! Но молоко и не думало смущаться! Тогда раздосадованная юнга схватила пистолет и выстрелила в воздух!
Но молоко почему-то не смутилось, а - свернулось...
"Это неправильное молоко, пугливое. Свернулось как ёжик какой-то, надо его в воду положить, пусть разворачивается!" - решила юнга, опрокинула бидон в море и схватила сеть, чтобы выловить молоко как только оно развернётся. Но не тут-то было! Охранявшая корабль мурена Мурка сразу же вынырнула у левого борта и с удовольствием проглотила свернувшееся молоко!
"Ну вот, не будет теперь крема для торта, и где только люди берут смущённое молоко?" - подумала юнга и пошла жаловаться капитану Кокосу на свою неудачливость в кондитерском деле.
Но капитан Кокос почему-то совсем не огорчился, а наоборот, засмеялся, и смеялся долго-долго. А отсмеявшись, весело сказал: "Ничего, юнга, пусть будет праздничный пирог! Праздничному пирогу крем из смущённого молока не полагается!"
"Не полагается!" - подтвердила из-за правого борта мурена Мурка, и безо всякого крема уже весьма довольная своим днём рождения.

Как появилась позёрная труба

Капитан Кокос был весёлым пиратом, но иногда он очень переживал из-за своей внешности. Как ему казалось, он не очень похоже получался на фотографиях. Вид у него на фотографиях получался недостаточно бравый. Дурацкий какой-то получался вид. Мало в капитанской осанке было морского и героического. Время от времени капитан Кокос запирался в своей каюте и печалился по этому поводу. В такие дни юнге Склянке приходилось брать управление кораблём на себя, а она очень не любила что-то делать в одиночку. Когда капитан Кокос опять загрустил, юнга Склянка решила: "Всё! Надо с этим что-то делать!". Взяла с капитанского мостика подзорную трубу, достала из кают-компании волшебный фломастер и стала усовершенствовать оптический прибор. Для начала она написала на подзорной трубе - "позёрная труба", от слова "позировать". "Звучит так себе, конечно, но должно сработать, теперь нужно нанести на трубу деления, деление номер один - "поза бравая", деление номер два -"поза героическая", деление номер три - "грозная поза", деление номер четыре - "поза смешная"."Смешная поза очень пригодится для пиратских праздников для детей , - старательно рисуя, размышляла юнга, - Какой бы волшебный режим работы для трубы ещё придумать? Пусть будет ещё поза "важная", готово!".
Отнесла юнга бывшую подзорную трубу капитану Кокосу. Обрадовался капитан Кокос, взял позёрную трубу в руку и, подойдя к зеркалу, изумился - такой у него был вид бравый, такая поза бодрая, что хоть сейчас фотографа зови! Да где же его среди океана найдёшь?
"Поднять паруса! - громовым голосом скомандовал Кокос, да так, что корабельный воробейпо имени Джек чуть не свалися с грот-мачты, - Мы отправляемся на детский праздник день рождения , устроим весёлую пиратскую вечеринку для детей! Эх, как же я теперь там нафотографирусь!

Былиночка про воробья

Где-то около экватора, когда корабельный термометр показывал 55 градусов в тени и юнга Склянка мечтала увидеть на горизонте какой-нибудь айсберг, чтобы набрать льда и сделать целую бочку лимонада, ей прямо на голову свалилось что-то ветхое, пернатое, маленькое, и почти бездыханное. При ближайшем рассмотрении "это" оказалось обычным стареньким воробьём, который зачем-то полетел через океан и, не рассчитав сил, свалился на корабль от солнечного удара.
"Перегрелся, бедолага, - подумала Склянка, - надо его на пару минут в холодильник положить, пусть остынет, авось - оживёт"
Сказано - сделано. Отнесла юнга старенького воробушка в холодильник, засекла время, а когда открыла дверь, чтобы выпустить на волю пернатого старичка, не нашла его! На его месте сидел махонький желторотый птенец и громко и нагло требовал чего-нибудь съестного!
"Дела, - подумала Склянка, - не остудился, а помолодел, может холодильник сломался?" Внимательно осмотрев белую дверцу и надпись на ней, юнга заметила нечто странное,алюминиевые буквы, из которых складывалось слово "холодильник" сохранились не все, на месте буквы "х" кто-то написал фломастером букву "м".
"Это что же получается, теперь это не холодильник, а "молодильник"? Он не холодит, а молодит? Да... Пойду-ка у Кокоса спрошу, кто тут буквы рисует...
- Капитан Кокос, а ты не видел волшебный фломастер, который мне Карамелька на праздник день рождения присылала?
- Нет, не видел, - ответил капитан Кокос, подозрительно косясь на свой рундук.
- Не видел, значит? А с этой птахой нам что теперь делать? - спросила юнга Склянка, доставая желторотого пищащего птенца из-за пазухи.
- А это кто?
- Ты не поверишь! Три минуты назад это был опытный престарелый воробей с солнечным ударом! А после того, как он побывал в холо... теперь уже в "молодильнике" - его совершенно невозможно узнать и, судя по всему, нам придётся его кормить и воспитывать!
- Ну что же, воспитаем...
- Тогда присмотри тут за ним, а я пойду москитов ловить ему на обед, как раз к островуприплыли.
- Хорошо, юнга, - смущённо пробормотал капитан, а когда Склянка удалилась на берег, обратился к птенцу, - Как же тебя, пернатый, назвать? Какое бы оригинальное имя тебе подобрать... Придумал! Буду звать тебя - Джек! А что, Джек-воробей - это так свежо, так самобытно, совершенно ни на кого не похоже!

Сказочка про осьминога

Как-то раз, в особенно длинном плавании, напало на капитана Кокоса Вдохновение. И так и сяк отбивался Кокос от Вдохновения, но взяло оно-таки его в плен. А выкупом из плена оно назначило стишок про осьминога. Взмолился Кокос, мол, не поэт он, а пират, не умеет стихов сочинять. Но Вдохновение было непреклонно. И начал капитан рифмовать: "Много ног у осьминога, у миноги - нет совсем, и минога - недотрога, осьминог - приятен всем." Посмотрело Вдохновение на это произведение и сказало:"Глупый ты капитан Кокос! Плаваешь по морям-океанам, а того не знаешь, что у осьминогов не ноги, а щупальца...Отпускаю я тебя, нападу на кого-нибудь другого." А когда оно скрылось за горизонтом, капитан Кокос усмехнулся и сказал:"А то я не знаю, что у осьминога - щупальца. Ведь если бы стихотворение вышло хорошим, Вдохновение нападало бы на нас постоянно, правда, юнга Склянка?"
- Так точно, капитан!
- От то-то и оно, а нам ещё на детский праздник доплыть надо. Спокойно, весело, и чтобы в пути никто не мешал!

История про саблю

Бросив в тихой гавани якорь, пираты капитан Кокос и юнга Склянка решили навести порядок на корабле. Помыть, подлатать, отремонтировать. И решил капитан начать с сабли, затупилась она, наточить надобно, точил-точил, точил-точил, да не заметил как укоротил её вдвое! Эх, думает, ладно, будет кинжал, только надо и его наточить, точил-точил, точил-точил, да опять не заметил что перестарался. Ну... пусть будет перочинный нож. Только туповат он, нужно его заострить, точил-точил, острил-острил, да и снова укоротил, да так сильно, что едва разглядишь...
- Вот же она где! Иголка! А я её обыскалась! - закричала юнга Склянка, увидев блестящий остаток сабли на ладони капитана.
- Хм...
- Мне как раз паруса подшить надо! Спасибо, Кокос!
- Да не за что, юнга, обращайся...
- Только капитан...ты, пожалуйста, пушку сегодня не чисть, хорошо?
- Хорошо...
И решил Кокос в этот день больше ничего не делать. Мало ли...

Былиночка про НЛО

Глубокой-глубокой ночью, посреди Атлантического океана, капитан Кокос заметил в небе летящие тарелки. Они летели на фоне Млечного Пути стройным треугольничком, весело позвякивали, и пускали лучики-отражения Луны во все стороны света. Тарелки были самые обычные: мелкие, глубокие, блюдца, ничего инопланетного в них не было.
- Эй, тарелки! Вы с какой галактики? - спросил капитан Кокос.
- Мы местные, с Земли! - ответили тарелки.
- А зачем и куда по небу летите?
- Мы летим на детский праздник! С юга на север! В детский день рождения всё должно быть волшебным и необычным, даже посуда! Вот и летим из Сказочной страны Веселяндии в Москву!
Хотел пират Кокос задать ещё какой-нибудь вопрос, да проснулся и забыл этот сон. Только почему-то весь следующий день странно улыбался, сам не зная почему.

Былиночка про страшный океан

Первого сентября юнга Склянка пошла на урок географии.
Вернулась на корабль испуганная, расстроенная, опечаленная.
- В чём дело, юнга? - спросил капитан Кокос
- Капитан, а мы поплывём летом на север?
- Возможно и поплывём, ты же знаешь - мы любим новые впечатления, а в том направлении мы ещё не волны не бороздили. Северный океан не исследовали.
- Ой! Как страшно! Как же мы там выживем? Нам на уроке географии сказали что Северный океан - ядовитый!
- Какой-какой? Ядовитый? - переспросил капитан Кокос, и как начал смеяться,
смеялся часа три, а когда юнга совсем уже собралась разобидеться, сказал:"Запомни Склянка раз и навсегда - Северный Ледовитый океан! Ле-до-ви-тый, от слова "лёд", а не "яд". Ты бы ещё сказала "плодовитый", и что на полюсе персики, яблоки и прочие плоды растут!
- Ой....
- Вот тебе и "ой"! И впредь - внимательнее учителя слушай, не отвлекайся, договорились?
- Договорились...

(сказка-шутка)

Неумыты, бородаты
По морям плывут пираты.
Вдруг акула на пути,
С нею шутки не шути.
Говорит им: «Эй, пираты,
Неумыты-бородаты!
Я голодная, как черт.
Ну-ка прыгайте за борт!
А не то я искусаю
Бриг ваш вместе с парусами!»
Отвечает капитан:
«Я команду не отдам!
Пасть – не пушечное дуло.
Не боюсь тебя, акула!
А пойдешь на абордаж –
Так сама концы отдашь!»
Рассердилася акула,
По воде хвостом хлестнула,
Пасть разинула и в бой –
Испугался бы любой.
Мне ни капельки не страшно!
Получай-ка поделом», –
И ударил в лоб веслом.
«Буль!» – зубастая акула
В синем море утонула.
Будет знать, как всех кусать,
Зубы о борта чесать!
А веселые пираты
Неумыты-бородаты
Вновь поплыли… Вдруг всплыла
Рыба с носом, как пила.
Говорит им: «Эй, пираты,
Неумыты-бородаты!
Я корабль ваш распилю!
Всех вас в море утоплю!
Ваши души после смерти
Заберут морские черти!»
Отвечал ей капитан:
«Я без боя бриг не сдам!
Не боюсь тебя нисколько!
Ты пилить попробуй только! –
Коль пойдешь на абордаж
Так сама концы отдашь!»
Рассердилась рыба очень
И давай пилить, что мочи.
Струсить тут не мудрено,
Испугался б всякий, но:
«Нет, – сказал пират отважный, –
Мне ни капельки не страшно!
Получай-ка поделом», –
И ударил в лоб веслом
«Так ее, – кричат пираты, –
Ведь нельзя пилить фрегаты!»
Рыба с носом как пила –
«Буль!» – и вмиг на дно пошла.
А веселые пираты
Неумыты-бородаты
Дальше по морю плывут.
Вдруг на встречу выплыл спрут –
Осьминог большой и толстый,
С их корабль примерно ростом,
Посреди огромных волн
Машет щупальцами он,
Говорит им: «Эй, пираты,
Неумыты-бородаты!
Я не ел уже давно,
Утащу вас всех на дно!
Для матросов и матросок
У меня полно присосок!»
Отвечает капитан:
«Я топить корабль не дам!
Не боюсь тебя! Эй, злючка,
Убирай свои липучки!
А пойдешь на абордаж –
Тут же сам концы отдашь!»
Спрут ужасно разъярился,
Мертвой хваткой в борт вцепился,
Стал тянуть корабль на дно...
Испугался б всякий, но:
«Нет, – сказал пират отважный, –
Мне ни капельки не страшно!
Получай-ка поделом», –
И ударил в лоб веслом.
«Буль!» – и осьминог огромный
Вмиг исчез в пучине темной.
Впредь не будет эта жуть
Корабли на дно тянуть!
Долго плыли так пираты
Неумыты-бородаты.
Наконец, пиратский бриг
Острова Мечты достиг!
Вышли на берег пираты,
Каждый с картой и с лопатой,
Стали тут и там копать –
Клад на острове искать.
Первый выкопал корягу,
А второй для рома флягу,
Третий выкопал сундук.
Из него донесся стук.
Испугалися пираты
Неумыты-бородаты –
В жизни всё, не как в кино,
Тут бы струсил всякий, но
Капитан сказал отважный:
«Мне ни капельки не страшно!
Получай-ка поделом!»
И разбил сундук веслом.
Облако взметнулось пыли,
Запах жуткий, как в могиле,
Никаких сокровищ нет,
Вместо них встает скелет.
Говорит: «Эй вы, пираты,
Неумыты-бородаты!
Кто чужой здесь ищет клад,
Не уйдет живым назад!» –
И давай зубами клацать,
Ржавыми цепями бряцать…
Саблей машет, рвется в бой –
Убежал бы прочь любой.
«Нет, – сказал пират отважный, –
Мне, ни капельки не страшно!
Получай-ка поделом», –
И ударил в лоб веслом.
«Бум! Хрясть! Бух!» – и больше нету
Злого жадного скелета.
Капитан победе рад,
Только где же спрятан клад?
Вдруг из волн и чаек грая
Глас раздался попугая:
«Не найдете клад нигде –
Ни на суше, ни в воде!
Он лежит уже лет двести
В более надежном месте!»
Поднял голову пират
И нашел, где спрятан клад –
Он не на небе на туче,
А среди листвы дремучей –
В пальму вбит огромный крюк,
А на нем висит сундук.
В сундуке нашли пираты
И пиастры, и дукаты,
Самоцветы, жемчуга
И хрустальные рога!
Вмиг добычу поделили
И на корабле уплыли –
Много кладов там и тут,
Приключения не ждут.

СТАРАЯ КАРТА

Прошло уже много дней с тех пор, как Клайм вместе с друзьями вернулся из путешествия на Остров говорящих птиц, но ничего особенно интересного в Дримландии за это время не происходило. Новерное поэтому непоседливый чичяврик заскучал.

Однажды вечером Клайм сидел у окошка и, глядя на весёлое мерцание звёздочек, пил ароматный чай с вареньем. От нечего делать он принялся считать звёзды:

— Раз, два, три… любопытно, почему я ни разу так и не смог сосчитать все звёздочки? И зачем они мигают, может быть, играют в какую-нибудь игру?.. четыре, пять… а интересненько, в какую? Наверное, в мигалку… эх, и почему это мне так скучно?…

Чичяврик быстренько спрыгнул со стула и внимательно огляделся по сторонам, соображая, чем бы ему заняться. Его внимание привлёк уголок сундучка, который заманчиво выглядывал из-под кровати.

— Давненько я в него не заглядывал, уже и позабыл, что там у меня лежит, — пробормотал Клайм. – Надобно проверить…

Приплясывая от нетерпения, он выволок сундучок на середину комнаты, открыл крышку и, усевшись прямо на пол, принялся вытаскивать из него все подряд и складывать рядом с собой. При этом каждую вещицу он внимательно осматривал со всех сторон, словно оценивая, что бы с ней можно было интересного сделать.

В это время на крылечке раздался топот, и в дверь громко постучали.

Клайм тотчас навострил уши и крикнул:

— Входите, у меня не заперто!

Дверь распахнулась, и в комнату ввалился запыхавшийся Брегон.

— Привет Клайм! – воскликнул он. – А я к тебе в гости…

— Вот и хорошо, а то мне одному так скучно было, — обрадовался Клайм. — Только мне вот интересненько, почему это ты так запыхался, словно за тобой целая стая волков гналась?

При этих словах Брегон боязливо поёжился, быстренько захлопнул дверь и осторожно выглянул в окошко. Только после этого, облегченно вздохнув, он подошёл к другу и громким шёпотом сообщил:

— Представляешь, за мной и в самом деле гналась огромная стая зубастых волков! Наверное…

— С чего это ты взял? – изумился Клайм, тотчас позабыв о своём сундучке. – У нас в Дримландии волков вообще нет, тем более целой стаи! Это тебе, наверное, со страху померещилось…

— Ну да, — обиделся Брегон, — А кто же в таком случае за мной гнался до самого твоего дома?!

Клайм почувствовал, что у него начал чесаться нос, а это был верный признак того, что ему стало весьма интересно. Он вскочил на ноги и потребовал:

— Ну-ка, братец Брегончик, выкладывай всё, как есть! Где с тобой это приключилось?

— Да здесь, неподалеку – там, где тропинка разветвляется… возле зарослей дикого орешника. Я как раз мимо проходил, а тут в кустах вдруг как затрещит, как засопит! Ну… я и бросился наутёк со всех ног…

— А ты хоть видел этих волков собственными глазами?

— Делать мне нечего – оглядываться, — возразил Брегон. – Я и так еле ноги унёс!

Клайм с недоверием подошёл к окошку, выглянул в него, а затем, распахнув дверь, позвал друга:

— Покажи-ка мне, где эта огромная стая волков, которые за тобой гнались… Куда они все подевались?

— А я почём знаю?! – заупрямился Брегон. – Может, они испугались и убежали обратно…

— Как же, испугались… Я тебе вот что скажу: в этих кустах енот Дасти любит почесать свои бока, а тебе со страху волки померещились.

— Ну да, померещились! Я же слышал за своей спиной громкий топот!

— Конечно, слышал, — засмеялся Клайм. – Только наверняка это был твой собственный топот, от которого ты и улепётывал, словно заяц-трусишка! Эх, ты – герой…

Брегон покраснел от стыда и опустил голову. Ему стало очень неловко перед другом. Но, как известно, чичяврики – народец непоседливый, поэтому, заметив раскрытый сундучок, Брегон тут же забыл о своем комичном приключении и сразу начал задавать вопросы:

— Весьма любопытненький у тебя сундучок… И что ты в нём хранишь, если не секрет?

— Да так, всякое разное… — пожал плечами Клайм.

— А можно мне тоже посмотреть?

Клайм вздохнул и махнул рукой:

— Смотри, чего уж там… Всё равно ничего интересного в нем не найдёшь. Я вот тут тоже надеялся что-нибудь обнаружить, да не вышло… Ты чаю с вареньем хочешь?

— Ага, — рассеянно пробормотал Брегон, уже засовывая свой любопытствующий нос в сундучок и с увлечением рассматривая содержимое.

Клайм поставил на печку чайник и принялся накладывать в блюдце клюквенное варенье. При этом он исподтишка поглядывал на своего друга, который так увлёкся, что уже ничего вокруг не замечал. Неожиданно Брегон издал радостный вопль и даже подпрыгнул, держа в руках сложенную старую карту.

— Нашел! А ты говорил, что в сундучке нет ничего интересного…

Тотчас, позабыв обо всём на свете, Клайм подбежал к нему, выхватил карту, расстелили её прямо на полу и озабоченно забормотал:

— Как же это я про неё забыл?

Брегон надул губы от важности и заметил:

— Вот видишь, если бы не я, то ты даже и не вспомнил бы про карту, которую мы нашли на Острове говорящих птиц… А ведь на ней указано то место, где спрятаны несметные сокровища пиратов!

— Указано-то оно указано, да только где это место находится? – огрченно вздохнул Клайм. — Ведь на карте ничего не написано, ни одного словечка…

Чичяврики задумчиво уставились на старую карту. В доме наступила тишина. Только из-за окошка доносилось бодрое стрекотание сверчка. Но тут Клайм радостно хлопнул себя по лбу.

— Кажется, я знаю, что нам делать, — воскликнул он. – В библиотеке дедушки Ватролля я видел большой географический атлас, в котором великое множество разнообразных карт!

— А чем это нам поможет? Ты ведь сам сказал, что на карте нет ни слова, мы даже не знаем где искать… — вздохнул Брегон. – Нет, ничего мы там не найдем…

— Найдём! – уверенно заявил Клайм. – Нужно просто открывать каждую карту в атласе и сравнивать с нашей.

— Ура-а! – подпрыгнул Брегон и заплясал на радостях вокруг друга. – Слава великому и мудрому придумщику Клайму – знаменитому разгадывателю всевозможных тайн и открывателю пиратских кладов!

Поплясав ещё немного, чичяврик аккуратно сложил карту и направился к двери.

— Эй, Брегончик! – окликнул его озадаченный Клайм. – Куда это ты собрался?

— Как это куда?! – удивился Брегон. – Ясное дело: к дедушке Ватроллю за географическим атласом. Ты же сам сказал, что в нем мы отыщем разгадку нашей карты…

— А не кажется ли тебе, что сегодня уже поздновато для прогулок? Наверное, спать пора…

— Мне совсем спать не хочется, — возразил Брегон. – А даже наоборот — бодрость появилась!

Брегон зябко повёл плечами, растерянно посмотрел на друга и нерешительно согласился:

— Да, пожалуй, лучше идти к дедушке Ватроллю утром… чтобы не будить его ночью…

Так и решили. Быстренько испив чаю, чичяврики дружно улеглись спать и старательно зажмурились, чтобы побыстрее уснуть. При этом они очень старательно думали о том, какие любопытные и полезные сокровища могут быть спрятаны в пиратском тайнике. Они так размечтались, что и не заметили, как уснули.

Ласково светила в окошко полная луна, а по умиротворённым лицам спящих чичявриков блуждали мечтательные улыбки.

РАЗГАДКА

Едва лишь первые лучи утреннего солнышка заглянули в окошко, чичяврики тотчас вскочили с кроватей, быстренько умылись, взяли карту и, даже не позавтракав, со всех ног наперегонки помчались в сторону Глинистых холмов.

Старый филин Глум как раз только устраивался поспать в дупле развесистого дуба, когда услышал громкий топот и весёлые голоса. Открыв глаза, он с любопытством выглянул наружу и заметил пробегающих мимо чичявриков, которые что-то азартно обсуждали находу.

— Понятно, — добродушно проворчал Глум. – Раз уж эти сорванцы куда-то спешат, значит скоро в Дримландии опять начнутся приключения. Нужно будет за ними осторожно проследить – как бы чего не натворили по причине своей неуёмной любознательности.

— Но это я сделаю потом, а сейчас нужно хорошенько выспаться после ночной смены…

Тем временем Клайм с Брегоном прибежали прямиком к домику дедушки Ватролля и с разгона ворвались внутрь. Но так как они очень спешили, а каждый хотел оказаться первым, то одновременно вбежали в проем двери и застряли.

Обернувшись на шум, дедушка Ватролль глянул на чичявриков поверх очков и, снова занявшись каким-то делом, строго покачал головой:

— Ну-ка, не галдите и не толпитесь в дверях, а входите по одному… Что у вас там стряслось с утра пораньше?

— Здравствуйте, дедушка Ватролль, — первым заторопился Брегон. – Нам очень нужно срочно заглянуть в большой географический атлас чтобы проверить… Ой!

Вскрикнув, Брегон с изумлением уставился на своего друга, потому что вскрикнул он оттого, что Клайм незаметно его ущипнул.

— Что это ты вскрикиваешь, словно тебя оса ужалила? – проворчал дедушка Ватролль.

— Именно так и было, — сказал Клайм, при этом заговорщически подмигнув другу. – Мы к вам бежали, и вдруг на нас напали лесные осы! Вот одна из них только что и ужалила Брегона…

— Может быть, нужно ему компресс поставить на место укуса, — заволновался дедушка Ватролль. – Сейчас я найду лекарство…

— Нет-нет! – воскликнул Брегон, сердито глянув на друга. – Не нужно никакого лекарства! У меня уже всё прошло… вот только… разве что поставить компресс Клайму на язык, а еще лучше намазать йодом!

— Зачем же?! – удивился дедушка Ватролль. – Его же оса за язык не кусала…

— А жаль… — вздохнул Брегон.

Клайм нетерпеливо дёрнул его за рукав и попросил дедушку Ватролля:

— Нам бы в географический атлас заглянуть… ну хоть одним глазком… нам очень нужно!

— Что же вы там надеетесь найти? – заинтересовался дедушка Ватролль.

Чичяврики на мгновение растерялись, беспомощно переглянулись и несмело произнесли:

— Мы хотим проверить, правильно ли там всё нарисовано…

— А вы что, большие знатоки географии? – усмехнулся дедушка. – Или хотите какое-нибудь географическое открытие сделать? Ну-ка, признавайтесь!

Чичяврики смущённо опустили головы. Увидев это, дедушка Ватролль подошёл к ним и, ласково потрепав по макушкам, произнёс:

— Ладно, раз уж вам так приспичило, идите в мой кабинет и посмотрите атлас, только аккуратно с ним обращайтесь! А у меня тут дела есть кое-какие, так что не обижайтесь, что я с вами не иду…

— Что вы, что вы, — обрадовались чичяврики. – Мы и сами справимся, не волнуйтесь!

Они быстренько шмыгнули в кабинет и плотно прикрыли за собой дверь.

— Вот как здорово всё получилось, — радостно заявил Брегон. – Только не пойму, зачем ты меня ущипнул?

— Чтобы ты не успел проболтаться. А то ведь если кто-нибудь узнает про карту, то тогда это уже не будет нашим секретом…

Клайм снял с полки большую толстую книгу, на корешке которой золотыми буквами было написано «Географический атлас Дримландии», положил её на стол и раскрыл наугад. Рядом он развернул карту и принялся внимательно сравнивать рисунки, что-то озабоченно бормоча себе под нос.

Суетливо пританцовывая, Брегон заглядывал то через левое, то через правое плечо Клайма. Он шумно сопел, чесался – вобщем ему было так невтерпёж, что Брегон не мог устоять на месте. Ему уже мерещились таинственно сверкающие сокровища пиратов.

— Ну что ты так долго возишься?! – не утерпел он. – Нашёл уже? Давай, я буду тебе помогать.

Клайм сердито отмахнулся:

— Не пыхти у меня над ухом, только мешаешь. Лучше займись чем-нибудь полезным…

Брегон с неохотой отошёл в сторону и, чтобы как-то скоротать время, принялся рассматривать старинные картины, которые были развешаны по стенам кабинета. Но при этом он постоянно оглядывался на Клайма, который, высунув от старания кончик языка, старательно водил пальцем по страницам атласа.

Через некоторое время, когда Брегону уже стало казаться, что из их затеи ничего не выйдет, раздался взволнованный голос Клайма:

— Есть! Нашёл…

Брегон пулей оказался возле стола и, затаив дыхание от волнения, склонился над картой.

Переводя взгляд с атласа на карту и обратно, Клайм радостно прошептал:

— Смотри, Брегончик, это же Драконий остров! Видишь, всё совпадает до последней чёрточки… теперь мы уже точно знаем, где пираты припрятали свои сокровища и отправимся туда немедленно.

— Заодно и дракона Уго проведаем, — согласился Брегон. – Давненько мы с ним не беседовали…

— Только, чур, никому ни словечка!

— Даже Таффи? – удивился Брегон.

— Ей-то мы скажем, — успокоил друга Клайм. – Она же наша подруга… но больше никому, договорились?!

На том и порешили. Дело было сделано, поэтому, наскоро попрощавшись с дедушкой Ватроллем, чичяврики направились прямиком к Таффи. Когда они вприпрыжку побежали по тропинке в сторону Серебристого леса, старый тролль озабоченно покачал головой и пробормотал:

— Что же эти сорванцы искали в географическом атласе, хотел бы я знать? Неужели опять какое-то путешествие затевают?..

А Клайм с Брегоном в это время беззаботно топали по тропинке и весело распевали шутливую песенку кладоискателей, которую тут же находу и сочиняли:

На дальнем диком острове

Есть шумный водопад.

За ним в пещере тёмной

Хранится дивный клад.

Никто о нём не знает,

Лишь только ты и я –

Весёлые и шустрые

Чичяврики – друзья.

Нам не страшны преграды,

Когда идём вдвоём,

Несметные сокровища

Мы всё равно найдём!

— Погоди, Клайм, как же это так получается в песне, что мы с тобой вдвоём всё найдём, а про Таффи забыли?! Нехорошо это…

От неожиданности Клайм остановился, как вкопанный, и задумчиво почесал в затылке.

— Да-а… как же это мы так оплошали?

Но, как известно, чичяврики долго не могут огорчаться, и Клайм тотчас нашёл выход.

— Послушай, Брегон, ничего плохого еще не случилось – мы просто заменим в песенке одно слово, и всё будет хорошо!

— Интересно, какое же это слово? – полюбопытствовал приятель, потому что сам не смог ничего вот так сразу придумать.

— А мы будем вместо слова «вдвоём» петь слово «втроём» и тогда получится вот что! – радостно воскликнул Клайм и пропел:

Нам не страшны преграды,

Когда идём втроём,

Несметные сокровища

Мы всё равно найдём!

— Ну, теперь совсем другое дело, — расплылся в довольной улыбке Брегон. – Втроём всегда лучше и веселей учавствовать в приключениях, а я их так люблю, что даже и словами выразить не могу!

— Кто ж не любит приключений?! – усмехнулся Клайм. – Только пока мы тут с тобой стоим на месте и болтаем попусту, кто-нибудь раньше нас может найти сокровища пиратов…

Не говоря больше ни слова, чичяврики сорвались с места и побежали к домику Таффи.

ПУТЕШЕСТВИЕ НА ДРАКОНИЙ ОСТРОВ

Как только друзья рассказали Таффи о том, что тайна старинной карты раскрыта, они устроили совет и вместе начали думать, как побыстрее попасть на Драконий остров.

— Послушайте, ведь сейчас в городе Южные Ворота идут восстановительные работы! – воскликнула Таффи. – Это то, что нам необходимо.

— А что это такое, восстановительные работы? – удивился Брегон.

— Эх ты, темнота! – усмехнулся Клайм. – Это значит, что все дворцы, фонтаны и всякое другое, что есть в древнем городе, сейчас ремонтируют – то есть восстанавливают для того, чтобы жители Дримландии опять могли вернуться в Южные Ворота и жить там…

— А-а… ну теперь-то ясненько, — удовлетворенно кивнул головой Брегон. – Только не совсем понятно, как эти самые восстановительные работы могут нам помочь в поисках клада?

— Так это же проще простого! – всплеснула ладошками Таффи. – Для того, чтобы отремонтировать дворцы, нужен розовый мрамор… А где его можно взять? На Драконьем острове… Правильно?

— Ну и что? – пожал плечами Брегон. – Мрамор нам не нужен, мы же ищем сокровища.

— Да ведь на Драконий остров ходят корабли за розовым мрамором! – радостно воскликнул Клайм. – А это значит, что на одном из таких кораблей мы можем попасть туда, куда нам нужно. Молодец, Таффи! Как же это я сам не додумался…

Решено было не откладывать дело в долгий ящик. Быстренько разбежавшись по домам, чичяврики принялись собирать в рюкзачки вещи, которые могли понадобиться им в походе.

Клайм взял с собой фонарь, моток тонкой веревки, кусочек мела, немного подумал, хитро ухмыльнулся и запихнул в рюкзачок баночку клюквенного вренья.

«Это на вский случай, — решил чичяврик. – Авось, пригодится…»

Окинув прощальным взглядом комнату, Клайм взвалил на плечи рюкзачок и выбежал из домика. В радостном настроении он направился к условленному месту, где его уже поджидали друзья.

Вскоре они все вместе бодро топали по дороге в Южные Ворота. Правда прошли не так уж много, потому что Брегон через некоторое время начал потихоньку ныть:

— Вот идем и идем, а дорога-то дальняя… Все ноги истопчем, пока дойдем… Еще и не известно, есть ли там какие-нибудь сокровища или нет… Может, все это враки… Эх, а у меня дома целая банка абрикосового варенья осталась…

Наконец Клайм не выдержал и остановился.

— Ну почему ты все время хнычешь?! – сердито топнул он ногой. – Лучше остался бы дома и лопал свое варенье… Всегда ты чем-то недоволен!

— Я-то доволен, — возразил Брегон. – Только вот ноги немножко недовольны, просятся отдохнуть…

— Ничего им не будет, твоим ногам, пусть потерпят…

— Ладно, не ссорьтесь, — примирительно сказала Таффи. – Я слышу какой-то топот, кажется, нас кто-то догоняет…

Чичяврики прислушались и в самом деле услышали дробный топот копыт, который быстро приближался. Вскоре из-за холма появились розовые пони во главе с давним знакомцем Квиком. Они остановились возле друзей.

— Куда путь держите? – дружелюбно поинтересовался Квик. – Судя по вашим рюкзакам, опять в поход собрались?

— Да вот, в Южные Ворота решили наведаться, — сообщил Клайм. – У нас там дельце одно имеется…

— Пешком вам долго идти придется… — промолвил Квик и оглянулся на своих спутников. – Ну что, поможем чичяврикам?

— Конечно, поможем! – хором согласились остальные скакуны.

Клайм, Таффи и Брегон быстренько взобрались на розовых пони, и отряд резво поскакал вперед. Брегон так и сиял от счастья, ведь теперь ему не нужно было топать самому и нести на себе тяжелый рюкзак. Он восторженно вертел головой по сторонам и насвистывал что-то веселое.

Скакать на быстроногих розовых пони было легко и приятно. Пустыню проехали быстро. Несколько раз по дороге встречались отряды гномов-строителей, которые с веселыми песнями возвращались из Южных Ворот в Пещерный город. Потом наблюдали за стаей диких уток, которые летели куда-то по своим утиным делам. А уже перед самыми Южными Воротами друзья попали в самую настоящую метель из белых пушинок одуванчиков.

— Вот здорово! – обрадовался Клайм. – Прямо как в Снежном краю, где мы расколдовывали повелительницу – Снежную королеву.

— Да, — согласился Брегон. – Только там было очень холодно, а здесь – тепло!

Время пролетело незаметно, и вскоре любознательные путешественники уже были в древнем городе.

Восстановительные работы шли вовсю. Там и сям дружно трудились жители Дримландии, совместно восстанавливая высокие сводчатые дворцы, жилые дома, ажурные мосты и фонтаны.

В гавани как раз стояло большое парусное судно, готовое к отплытию. Долго не раздумывая, чичяврики направились прямиком к причалу.

Капитаном оказался давний приятель Клайма – мореход Хэндсвел. Увидев чичявриков с рюкзачками, он добродушно улыбнулся:

— Ну-ка, попытаюсь угадать… наверное, вы хотите попасть на Драконий остров?

— А как вы догадались? – изумился Брегон. – Мы же еще даже не успели и слова сказать…

— Да вам и говорить ничего не нужно, — капитан потрепал смутившегося Брегона по вихрастой голове. – У вас лица так и светятся, а глаза сверкают от нетерпения. Если уж у чичяврика такое выражение на лице, значит он совершенно точно спешит куда-то удовлетворить свое любопытство!

— Но как вы догадались, что нам нужно именно на Драконий остров? – спросила Таффи.

— А тут и вовсе догадываться не о чем. Мой корабль плывет именно на этот остров, а раз уж вы пришли ко мне, значит вам и нужно туда же…

— Все верно… — вставил Клайм. – Так что, возьмете нас с собой?

Быстренько устроившись в каюте и разложив свои вещи, друзья тотчас выбрались на палубу и начали приставать к мореходам со своими бесконечными вопросами.

Дело близилось к вечеру. Когда солнце уже опустилось к горизонту, и по водной глади Лазурного залива протянулась золотистая закатная дорожка, корабль отправился в плавание.

Свежий вечерний ветерок овевал счастливые лица чичявриков ласковой прохладой. Мягкие тени сгущались и гасили береговые краски. Корабль отходил все дальше и дальше. Вскоре солнышко полностью скрылось за горизонтом, и на темном небосводе засверкали крупные звезды. В водах Лазурного залива вспыхнули разноцветные огоньки и закружились в волшебных хороводах. Откуда-то издалека послышалась песня русалочек.

— Нужно будет как-нибудь наведаться в гости к русалочкам. – сказал Клайм. – Очень хотелось бы побеседовать со старой черепахой — тетушкой Канди.

— Да, — согласилась Таффи. – Говорят, что она знает много увлекательных историй.

— И, наверное, могла бы рассказать нам о дальних странах, где живут люди. – подхватил Брегон. — Всем известно, что тетушка Канди раз в году плавает навещать своих племянников, которые живут у берегов этих самых дальних стран…

— Решено! – подытожил Клайм. – В следующий раз мы обязательно отправимся в гости к старой черепахе, но сперва отыщем сокровища пиратов…

Ах, как хорошо было стоять на палубе, глядя на воду, и слушать чарующие песни. Чичяврики с восхищением следили за веселыми разноцветными огоньками в воде и мечтали о том, какие загадочные сокровища они отыщут на Драконьем острове… Но постепенно усталость взяла свое, и чичяврики отправились спать.

ТАЙНАЯ ПЕЩЕРА

Как только забрезжил рассвет, друзья уже были на ногах. С рюкзачками на плечах они стояли у борта корабля и с нетерпением вглядывались в приближающийся берег. В густом тумане была видна лишь темная полоса и возвышающиеся над ней горные вершины.

— Чего это вам не спится в такую рань? – окликнул чичявриков капитан Хэндсвел.

— Как же, поспишь тут, когда кое-кому уже совсем стало невтерпеж… — недовольно проворчал Брегон, любивший по утрам нежиться в теплой постельке.

— Надо было оставаться в каюте под теплым одеялом. – усмехнулась Таффи. – Тебя же никто не заставлял вставать.

— Ага, хитренькие какие! Хотели без меня найти…

Но тут Клайм так глянул на Брегона, что тот едва язык не прикусил. А Таффи укоризненно покачала головой.

— А что вы хотите отыскать на Драконьем острове? – заинтересовался мореход. – Там же ничего особенного нет, кроме дракона Уго и розового мрамора.

— Может быть, мы найдем какой-нибудь другой мрамор, — быстро ответил Клайм. – Например, синий или фиолетовый…

— Таких не бывает. – сказал Хэндсвел. – Но если уж вам так хочется, то ищите, только не заблудитесь в тумане.

Берег был все ближе и ближе. Постепенно стали видны домики, возле которых трудились гномы-каменотесы. Наконец корабль пришвартовался у пристани, и все сошли на берег. Мореходы с гномами занялись погрузкой розового мрамора, а чичяврики гуськом направились к горам.

— Эгей, Клайм! – окликнул его капитан Хэндсвел. – А когда вы собираетесь возвращаться в Южные Ворота? Наш корабль в полдень отправится в обратный путь, и сюда мы снова вернемся только через три дня.

— Не беспокойтесь о нас, – ответил Клайм. – Мы хотим немного попутешествовать по острову и заодно проведать дракона Уго. Так что как раз через три дня мы и вернемся к причалу.

С этими словами чичяврики скрылись в тумане.

Тропинка весело петляла меж больших валунов, спеша к подножию высоких гор. Дружно шагая по ней, друзья вскоре оказались перед входом в большую пещеру. Здесь они остановились и, развернув карту, принялись ее внимательно изучать.

— Смотрите, вот здесь крестиком обозначено место, где спрятан клад. – задумчиво пробормотал Клайм. – И, судя по всему, это место находится где-то в пещере.

— С чего это ты взял, что клад запрятан именно в пещере? – возразил Брегон. – А, может быть, он зарыт где-нибудь под кустом или под каким-нибудь деревом?

— Как бы не так! – горячо возразил Клайм. – Сам подумай: под деревом его уже давно кто-нибудь нашел бы, а в пещеру, наверное, никто и не ходит…

— Ладно, спорщики, — решительно прервала Таффи. – Пещера действительно самое подходящее место для клада. Во всяком случае, если бы я прятала клад, то наверняка сделала бы это именно в пещере. Нужно ее проверить…

Сказано – сделано. Чичяврики поправили на плечах рюкзачки и решительно направились вглубь пещеры. Через несколько шагов начало быстро темнеть. Клайм зажег фонарь и поднял его повыше над головой.

Пещера была огромная и очень древняя. Ее свод терялся где-то в вышине, а стены были покрыты глубокими извилистыми трещинами, в которых светились глаза летучих мышей. Судя по всему, сюда уже давным-давно никто не наведывался, потому что весь пол пушистым ковром покрывал толстый слой пыли.

— Смотрите! – воскликнула Таффи, указывая назад. – За нами следы остаются.

— Это хорошо, — отозвался Клайм. – Значит, мы точно не заблудимся и легко найдем дорогу обратно…

Брегон ничего не сказал, а только боязливо огляделся по сторонам и передернул плечами. Если бы он был сам, то уже вернулся бы обратно. Но стыд перед друзьями и неуёмное любопытство оказались сильнее страха. К тому же Брегону очень хотелось собственными глазами увидеть несметные сокровища пиратов.

Осторожно, шаг за шагом чичяврики шли все дальше и дальше. Через некоторое время пещера разделилась надвое. Немного посовещавшись, друзья направились в левый проход, который вскоре тоже разветвился. Так продолжалось до тех пор, пока чичяврики не очутились в огромном сводчатом зале. Стены раздались вширь и исчезли в темноте. Тихо-тихо было в пещере, только где-то попискивала летучая мышь.

— Что-то мне здесь не очень нравится… — прошептал Брегон. – Может быть, вернемся назад, пока не поздно?

— А как же сокровища? – поинтересовалась Таффи. – Ведь мы ради того, чтобы отыскать их, проделали такой длинный путь.

— Есть там сокровища или нет, я не знаю, — заупрямился Брегон. – Зато могут обнаружиться какие-нибудь неведомые чудища-страшилища!

— Чего ты боишься? – удивился Клайм. – Здесь же никого нет, кроме нас. Смотри сам!

Чичяврик поднял повыше фонарь, чтобы лучше осветить пещеру. В это мгновение большая крылатая тень бесшумно промелькнула у него над головой, и в темноте раздался пронзительный писк. От неожиданности Клайм выронил фонарь, который упал на пол и разбился. Пещера мгновенно погрузилась в темноту.

— Караул! Спасайся, кто может! – с перепугу закричал Брегон и бросился наутек со всех ног.

Клайм схватил Таффи за руку и побежал следом за Брегоном.

В темноте чичяврики ничего не видели и бежали наугад. Внезапно Брегон споткнулся о камень и с разбегу грохнулся на пол пещеры. Клайм и Таффи зацепились за него и тоже упали. Наступила тревожная тишина, в которой слышалось только сопение запыхавшихся друзей и всхлипывания Брегона.

— Брегончик, ты где? – осторожно окликнул друга Клайм. – Отзовись, мы тебя не видим.

— Здесь я… где же мне еще быть… – отозвался Брегон. – А вы-то сами где?

— Мы тоже тут, рядышком, — ответила Таффи.

Брегон засопел носом, а потом сердито забормотал:

— Говорил же я вам – не нужно ходить в пещеру! А вы меня не послушались… как мы теперь обратно выберемся?

— По следам выйдем… — попытался его успокоить Клайм.

— Да?! Интересненько мне, а как вы собираетесь следы искать? Фонарь-то разбился, а я лично не летучая мышь – в темноте не вижу…

Друзья приуныли. Да и что они могли сказать, если и в самом деле вокруг было так темно, что чичяврики даже собственного носа не видели, не говоря уже о следах. Брегон снова начал поскуливать.

— Кто это тут в моей пещере сырость разводит?

Чичяврики мгновенно умолкли и принялись испуганно таращиться в темноту.

— Ну и чего вы на меня глазищи выпучили? – снова раздался голос неизвестного. – Живо отвечайте!

— Эт-т-то мы… ч-чичяврики… — испуганно пролепетал Брегон.

— Гм-м… чичяврики… что-то я таких обитателей Драконьего острова не припомню… — задумчиво пробормотал невидимый собеседник. – Ану, быстро отвечайте, откуда вы здесь взялись, и зачем забрались в мою пещеру?

— Извините нас, — вежливо произнесла Таффи. – Мы совсем не хотели вас потревожить…

— К тому же мы даже не знали, что в этой пещере кто-то живет. – добавил Клайм, и тут же поинтересовался: — А кто вы такой, и как вас зовут?

— Ишь, какой любопытный! – проскрипел неизвестный. – Так я тебе все и выложил… лучше убирайтесь восвояси подобру-поздорову, пока я не рассердился!

— Мы бы и рады, — снова захныкал Брегон. – Да только в темноте ничего не видим, поэтому и не знаем, куда идти… может быть, вы поможете нам выбраться отсюда?

— Еще чего! У меня и без вас забот хватает…

Чичяврики приуныли, но тут Клайм вспомнил, что прихватил с собой баночку варенья. Он быстренько нащупал ее в рюкзачке и хитро произнес, обращаясь к незнакомцу:

— За то, что мы нарушили ваш покой, примите от нас в подарок клюквенное варенье…

В пещере наступила тишина, а затем раздался удивленный голос неизвестного:

— Как это – в подарок? Вы хотите сказать, что дарите мне это… как его… варенье совершенно даром?!

— Гм-м… Ну тогда подождите меня здесь – я сейчас вернусь…

Раздалось удаляющееся шлепанье босых ног, которое вскоре снова начало приближаться. Вместе с этим появилось слабое свечение, которое становилось все ярче. Из-за поворота показался какой-то мохнатый человечек. Он держал над головой светящийся пещерный гриб. Вставив этот гриб в расщелину на стене, человечек уселся прямо на пол рядом с чичявриками и нетерпеливо протянул к ним руку.

— Ну, где мой подарок? Давайте мне его сюда быстрее!

— Вот, пожалуйста, – протянул ему баночку Клайм. – Ешьте на здоровье!

Мохнатый человечек, открыл крышку и понюхал варенье. Его физиономия расплылась в блаженной улыбке. Не говоря больше ни слова, он припал к баночке и принялся хлебать варенье. Через несколько минут банка оказалась пустой, а мохнатый человечек весело посмотрел на чичявриков, облизнулся и сказал:

— Мне еще никто и никогда не делал подарков, особенно таких вкусных, что просто пальчики оближешь! Да и кто их мог делать, если здесь уже давным-давно никто не бывает…

— Неужели же вам не скучно жить в одиночестве? – удивилась Таффи.

— А почему я должен скучать? – равнодушно пожал плечами человечек. – У меня тут столько всякого интересного, что вы себе и представить не можете! Вот только… друзей у меня нет, поэтому и подарки некому дарить…

— А хотите, мы будем с вами дружить?! – неожиданно предложил Клайм.

Мохнатый человечек от изумления даже глаза вытаращил.

— Неужели вы захотите со мной дружить? Правда?!

— Конечно! – хором подтвердили чичяврики.

— Меня зовут Клайм, а это Таффи и Брегон. – представил друзей Клайм. – А как зовут вас?

— Ридлер…

Человечек вскочил на ноги и, приплясывая от нетерпения, позвал чичявриков за собой:

— Раз уж мы стали друзьями, и вы сделали мне такой вкусный подарок, то и я вам тоже хочу кое-что подарить. Идите за мной!

Держа над головой светящийся гриб, Ридлер направился в неприметный боковой ход в дальнем углу пещеры. Пригнув головы пониже, чичяврики гуськом потянулись за мохнатым человечком.

Проход поворачивал то влево, то вправо, постепенно опускаясь все ниже и ниже. Один раз чичяврикам пришлось даже ползти на четвереньках, чтобы пробраться под низко нависающим сводом. Наконец они очутились в просторной комнате, освещённой пучками пещерных грибов, которые росли по углам. А в центре комнаты на каменном возвышении стоял большой дубовый сундук, потемневший от времени. Рядом с ним лежал огромный ржавый замок, который когда-то наглухо запирал крышку.

— Ух, ты, ну и сундучище! – восторженно воскликнул Клайм.

— Небось, в нем полным-полно всевозможных невиданных сокровищ! – подхватил Брегон и осторожно добавил, обращаясь к Ридлеру: — А можно нам хотя бы одним глазком заглянуть внутрь?

— Ну, конечно же! – улыбнулся мохнатый человечек. – Ведь мы же друзья. А от друзей, как известно, секретов не бывает!

Ридлер приблизился к сундуку и, поднатужившись, поднял крышку. С тяжелым скрипом она откинулась, открывая взору подавшихся вперед от нетерпения чичявриков груду сверкающих драгоценных камней.

— Вот видите – я был прав! – вскричал Брегон, бросаясь к сундуку. – Здесь и в самом деле несметный клад!

Таффи с Клаймом тоже подбежали к сундуку и, приподнявшись на цыпочки, заглянули внутрь.

Да, здесь было на что посмотреть. Почти до самого верха древний сундук был наполнен бриллиантами, изумрудами и рубинами, которые переливались сказочными радужными сполохами. Кроме драгоценных камней здесь находились великолепные золотые ожерелья, усеянные белым и розовым жемчугом. А возле самой стенки, среди тускло блестевших золотых браслетов, скромно лежал старенький деревянный свисток. Он был треснувшим, и поэтому его стягивало позеленевшее от времени бронзовое кольцо.

Клайм даже не успел глазом моргнуть, как его рука сама протянулась и бережно взяла свисток

— И зачем тебе это старьё, когда сундук доверху забит драгоценностями? – удивился Брегон.

— Нет, мне этот свисток приглянулся…

Клайм повернулся к Ридлеру и попросил:

— Можно, я возьму его себе?..

Мохнатый человечек широко улыбнулся и махнул рукой:

— Да забирайте хоть и весь сундук! Мне-то он без надобности…

Посовещавшись, друзья решили, что им сокровища пиратов тоже не нужны, но зато ими можно было украсить музей волшебства в Южных воротах. Тем более что ремонт музея уже закончили и гномы как раз занимались его украшением. Ридлер согласился с чичявриками и вызвался помочь им доставить сокровища на пристань, где грузили розовый мрамор на корабли мореходов.

— Послушайте, — воскликнула Таффи. – Сундук такой огромный и тяжёлый, что даже вчетвером мы не сможем его дотащить!

Ридлер хитро улыбнулся:

— А мы и не будем его тащить…

— А как же тогда сокровища окажутся на берегу? – удивился Брегон. – Что, у сундука ножки вырастут, и он сам пойдёт?

— Сейчас увидите, — пообещал Ридлер.

Он трижды хлопнул в ладони и провозгласил:

— Эй, пещерники-малыши, помогите нам от души!

Тотчас со всех сторон раздалось шуршание, потрескивание и шлёпанье босых ног. Из темноты выступили маленькие мохнатые существа, похожие на игрушечных медвежат. Они окружили чичявриков со всех сторон и замерли в ожидании.

Ридлер присел перед ними на корточки и быстро объяснил, что все пиратские сокровища нужно доставить на пристань. Пещерники согласно закивали и быстренько разбежались в разные стороны.

— Ну вот, тоже ещё помощники… — огорченно вздохнул Брегон. – Отказались помогать…

— И вовсе они не отказались, — возразил Ридлер. – Просто сейчас день, а пещерники не любят солнечный свет, потому что у них от него глаза болят. Зато ночью они с удовольствием перенесут все сокровища на пристань.

— Как же они это сделают? – изумилась Таффи. – Ведь пещерники такие маленькие, а сундук такой огромный!

— А они и не будут тащить весь сундук целиком, — объяснил Ридлер. – Просто каждый возьмёт столько, сколько сможет донести. А пещерников здесь так много, что они могли бы и гору по кусочкам перенести!

— Ну что ж, раз уж мы решили, что делать с пиратским кладом, то теперь самое время навестить дракона Уго. – решил Клайм.

— Тем более, что мы уже давно с ним не виделись! – подхватили Брегон и Таффи.

Ридлер провёл новых друзей по пещерному лабиринту на другую сторону гор, откуда была прямая дорога к дракону. Простившись с чичявриками и взяв с них обещание приезжать в гости, Ридлер отправился организовывать доставку драгоценностей на берег.

Клайм, Таффи и Брегон наперегонки помчались по тропинке и вскоре увидели Уго. Старый дракон очень обрадовался гостям. Целых два дня он катал их на себе по Драконовому острову и даже устроил полёт над Дримландией. Ах, как здорово было парить у самой кромки облаков, обозревая сверху сказочную страну. Чичяврики с восторгом узнавали сверху места, в которых они уже побывали, и с любопытством вглядывались в незнакомые, куда их любопытство еще не заводило.

На третий день Уго отвёз чичявриков на пристань, где их уже поджидал корабль Хэндсвела.

Ридлер с пещерниками уже доставили на корабль все сокровища, а гномы погрузили плиты розового мрамора. Всё было сделано, и корабль отправился в обратный путь.

На следующее утро корабль пришвартовался в гавани Южных ворот. Конечно же, чичявриков встречали, как героев. Ведь они привезли сокровища, которыми мастера гномы теперь могли украсить древний музей волшебства.

Так закончилось очередное путешествие Клайма, Таффи и Брегона. Собираясь по вечерам, они вспоминали о своих приключениях и всё пытались угадать, для чего нужен был старый деревянный свисток, который нашёл Клайм в пещере с сокровищами пиратов. А Брегон повсюду носил с собой бронзовый ключ, который нашёл на Острове говорящих птиц, и примерял его к каждой замочной скважине. Но, как оказалось, дверь, которую отпирал этот ключ, находилась в самой глубине Непроходимого леса. Впрочем, эту историю я расскажу вам в следующий раз.

История эта произошла так давно, что, наверное, никто уже не решится сказать, случилось ли это на самом деле, или только приснилось старому портовому гуляке по прозвищу Одноглазый Еж.

Вы, мальчики и девочки, конечно, можете легко возразить, что мол, пиратов сегодня уже днем с огнем не сыщешь. А были они в далекие времена. Но вот представьте, что в жарком и полном кровожадных акул Индийском океане, недалеко от острова Сокотра, все еще встречаются пиратские корабли.

Современные пираты… Они мало чем походят на тех, которых изображают на страницах детских книжек. У них большие лодки с мощными жужжащими моторчиками; одежда, купленная, или скорее украденная из обыкновенных магазинов; телефоны, компьютеры… Нет, пожалуй, все же есть одно сходство – как и пираты из прошлых эпох, их современные последователи очень любят все яркое, блестящее и дорогое. Обычно, пираты надевают на себя много крупных украшений, желая поважничать друг перед другом. «Чем больше золота – тем больше пиратской удали», так обычно говорят эти ребята между собой.

В тот самый день, когда случилась упоминаемая нами история, пират по кличке Сизый Джо сидел в просторной каюте роскошного быстроходного катера, и раздумывал, куда бы отправиться со своей верной командой, ближайшим вечером. На его руке, подпиравшей подбородок с густой сизой бородой (отчего, кстати, пират и получил свою кличку), огнем поблескивал кровавый рубин, снятый с какого-то заезжего на свою беду в эти края путешественника.

Вдруг раздался стук в дверь, три быстрых удара и спустя время еще один. Сизый Джо недовольно обернулся и рявкнул «Войдите! ». На пороге каюты появился маленький плешивый матрос, который только-только прибился к пиратам.
— Чего тебе? – спросил Сизый Джо, уже предвкушая, как сможет проучить новичка за невежество.
— Капитан , — робко начал морячок, — только что вам пришла почта.
— Какая еще почта? – удивился капитан. – Мы в десяти милях от берега.
— Так, это воробей принес письмо.
— Воробей? – Сизый Джо усмехнулся, — Ты что парень начитался детских книжек? Помнится, в былые времена почтовые голуби доставляли письма. Или попугаи… Вот у моего прадеда был такой попугай по кличке… А, впрочем, неважно! Оставь свои глупости и закрой дверь с обратной стороны. Будешь драить это корыто целую неделю в одиночестве.
— Но, капитан! – обеспокоенно пролепетал матросик, — Так что мне делать с письмом? Здесь ваше имя?
— С каким письмом? – снова не понял Сизый Джо.
— Ну я же говорю, воробей в клюве принес письмо. Вот оно , -матросик протянул капитану конверт из пожелтевшей папирусной бумаги.
Капитан выхватил из его рук письмо и жестом приказал надоедливому новичку уйти.

Когда дверь закрылась, Сизый Джо внимательно посмотрел на конверт. И в самом деле, кроме его собственного имени, а точнее клички «». Никаких других пометок на конверте не было. Капитан вытащил из кармана складной испанский ножик «наваха», и аккуратно вспорол обертку. На стол выпал клочок бумаги, сложенный вдвое. Также, как и конверт, бумага для его содержимого была использована такая старая, что едва не рассыпалась на части.

Сизый Джо медленно развернул листок. На нем была изображена карта знакомой местности. Вот группа его родных крошечных островков, каждый из которых может уйти под воду в ближайшие сто лет. Вот место, называемое здешними «Акулья пасть ». Эти свирепые существа в последние годы расплодились так, что даже на лодке человек уже не может чувствовать себя в безопасности. «А это еще что?». Капитан поднес бумагу к глазам так близко, как это было возможно, вдыхая широкими ноздрями пряно-горелый аромат, исходивший от письма.

В нескольких морских милях от Акульей пасти, на карте был обозначен маленький островок, а на нем – сундук, который без сомнения мог означать только одно. Но Сизый Джо хорошо знал, что никакого острова в этих водах нет. Конечно, он уже много лет не плавал через Акулью пасть. Но разве могло что-то перемениться в океане за это время? Ведь суша просто так не вырастает из воды!

Усмехнувшись в кулак, и решив, что все-таки придется проучить новичка – матроса, Сизый Джо отложил бумагу в сторону. В это самое время за его спиной, что-то звякнуло о маленькое окошко каюты. Капитан обернулся. Снаружи за матовым стеклом, расправив свои серо-бурые крылья, в воздухе висел воробей.
Сизый Джо встал со своего кресла и обогнув старинный диван, украденный из хранилища местного музей, подошел к окну. Воробей не шевелился. Или… вероятно, он все же перебирал крыльями, потому как просто так висеть в воздухе не может никто. Но, толи делал он это слишком быстро, толи кто-то сверху поддерживал его за веревочки… Словом, впечатление создавалось самое таинственное.

Капитан открыл окно. Свежий морской бриз тут же наполнил затхлую каюту. Вместе с порывом ветра в каюту влетел и воробей. Сделав несколько плавных, совсем не воробьиных кругов по комнате, он важно уселся в самый центр письменного стола и выпучил на капитана свои маленькие глазки.
Сизый Джо несколько секунд наблюдал за этой странной картиной, а потом будто смахнув с глаз навязчивое видение, замахал на воробья руками:
— Пшла прочь, глупая птица! Тебя еще не хватало! Ну доберусь я до этого матроса, с его шуточками! Шкуру спущу!
Воробей все еще не шевелился, казалось, внимательно слушая капитана. А когда тот занес свою огромную ручищу, больше походившую на лапу медведя, чтобы согнать птицу со стола, воробей вдруг проговорил:
— Не очень-то любезно ты встречаешь того, кто готов показать тебе величайшее в мире сокровище.

Рука капитана так и застыла в воздухе. В этот момент, судно слегка покачнулось, и капитан как был, не меняя положения, рухнул на удачно подвернувшийся диван.

Больше воробей не говорил. Молча они долго смотрели друг на друга, пока наконец, Сизый Джо не обрел дар речи:
— Никогда больше не буду мешать зеленый эль с этой кокосовой гадостью! Мерещится потом Бог весть что.
Воробей вздохнул. Если вы никогда не слышали, как вздыхают птицы, то поверьте, это нисколько не отличается от того, как вздыхаем мы с вами. А потом, снова заговорил:
— До чего же глупый народец пошел. Еще лет триста назад твой пра пра пра пра… прадед, не знал, как отблагодарить меня за такой подарок. Сделал главной корабельной птицей – своим помощником. Брал везде с собой. Эх, что было за время.
— Ты знал моего пра, пра…? И… Нет, ты что умеешь говорить? – Сизый Джо наконец решил, что эль и кокос здесь ни при чем.

Воробей снова вздохнул, — хорошо. Давай по порядку . Но, право слово, сколько же времени нужно, чтобы вдолбить человеку в голову какую-то идею. А между тем, могли бы уже мчаться на всех парусах к острову. Да, я знал всех твоих дедов, начиная с самого первого, бороздившего эти воды очень – очень давно.

— Кто ты такой? – спросил капитан, рассматривая птицу уже, скорее, с интересом, нежели с опаской.
— Называй меня просто, Воробей , — ответил воробей. – Много вопросов, мало дела. Отвечай сейчас же и не трать мое время, согласен ли ты отправиться к Безымянному острову и получить свои законные несметные богатства?
— Конечно , — ответил Сизый Джо, и в глазах его тотчас же загорелся алчный огонек. – Ты сказал, что это мои законные богатства?
— Да , — кивнул Воробей. – Вот уже много лет я храню их и передаю от поколения к поколению. Вот когда твой дед…

Сизый Джо уже не слушал птицу. Со всех ног он стрелой вылетел из каюты, и поднявшись наверх, принялся раздавать своим матросам указания. Вычислить координаты острова по карте не составляло большого труда, особенно, если учесть, что дело было почти в нашем с вами времени, напичканном различными гаджетами и корабельными примочками. Смущала только Акулья пасть, но Сизый Джо, одержимый жаждой, так чудесно свалившейся на голову наживы, даже и не думал бояться.

Спустя несколько часов, на закате судно вступило в воды Акульей пасти. То и дело над поверхностью мелькали темные как морская бездна, спины кровожадных существ. Некоторые из них были так велики, что, задевая своими хвостами катер, наклоняли его, грозясь перевернуть и сбросить пассажиров в воду.

Сизый Джо приказал матросам держать оружие наготове и, в случае чего, стрелять по рыбинам без раздумий. После того, как несколько пуль со свистом рассекли воду, акулы будто бы затихли. Вскоре опасный участок остался позади.

Капитан вернулся в каюту, только когда океан и небо слились в единый черный клубок. Ни одной звезды не было видно в эту безлунную ночь. Воробей все еще сидел неподвижно на капитанском столе.
— Акулья пасть позади , — сообщил Сизый Джо. Голос его звучал так серьезно, что, если бы кто-то оказался случайным свидетелем сцены, наверняка бы подумал, что капитан выжил из ума, разговаривая с птицей.
Воробей медленно повернул на капитана свою крошечную голову:
— И теперь тебе наверняка интересно, как попасть на остров, о существовании которого ты даже не подозревал?
Капитан кивнул.
— Секрет в том, что, остров открывает себя только тем, кто соглашается принять его сокровища.
— Я согласен! Согласен! – заорал капитан.
— Да, но ты должен быть уверен. Подобно тому как твой дед и прадед, и прапрадет и…
Сизый Джо снова не дослушал, — Говори, как мне попасть на остров! Не было еще в мире случая, чтобы я не знал, как обращаться с бриллиантами!
- Это верно… Бриллианты… — птица замолчала, словно обдумывая что-то. – Ну хорошо. Если ты уверен. Ведь никто не принуждал тебя. И решение это обдуманное… Скажи свои матросам, чтобы заглушили мотор.
Капитан сбегал наверх, и вскоре рев мощного двигателя стих.

Он спустился обратно в каюту и с нетерпением спросил, — Ну а дальше-то что?
— Дальше ничего , — ответила птица. – Прикажи матросам идти спать. И ложись сам. Океан вынесет катер. Только смотри, без обмана, иначе ничего не выйдет.

Сизый Джо не очень хотел оставлять судно в открытом океане без надзора. Шторма в этих водах случались довольно часто. Но ему так хотелось получить несметные богатства, что об осторожности можно было уже не думать. Как и говорил Воробей, он приказал команде идти отдыхать, сославшись на то, что сам станет у руля.

Через мгновение морская тишина разразилась храпами всевозможных тональностей. Вскоре и капитан погрузился в дремоту. Ему снились сундуки, полные золота и бриллиантов, новый катер, который был аж в четыре раза больше нынешнего, оснащенный самой передовой навигационной системой, позволяющей без труда распознавать туристическое судно в радиусе многих морских миль, а еще… Об этом капитан мечтал много лет. Еще ему снилось такое устройство, которое позволяет глушить моторы чужих лодок. Это во многом облегчало обыкновенную пиратскую погоню, хоть и делало ее менее волнительной.

…Сильный толчок заставил Сизого Джо открыть глаза. Казалось, будто катер врезался во что-то твердое. Капитан побежал на палубу и тотчас убедился в своем предположении. Перед ними стояла скалистая гряда, словно хребет морского гада, возвышавшаяся над водой. Вдалеке на горизонте виднелись очертания острова.

Пробоина в корме оказалась довольно серьезной. Никогда раньше подобного не случалось с капитаном. Он ходил по этим водам, сколько себя помнил, и мог похвастаться, что лучшего мореплавателя чем он, не сыскать во всех южных морях. Но теперь катер стремительно погружался на дно. И с этим уже ничего нельзя было поделать.

Сизый Джо разбудил команду своим громогласным рыком и приказал готовить надувные лодки и самое ценное для эвакуации. Когда последний матрос, тот самый, что еще вчера принес капитану таинственное письмо, сел в лодку, катер забурлил и воды Индийского океана поглотили его.
В процессе всех этих сборов, капитан совсем забыл про Воробья и вспомнил только теперь, когда злоба и ярость переполнили его до краев. Как он мог довериться какой-то там птице?! Он – гроза всех южных морей. Тот, кого даже имя не произносят почтенные жители прибрежных городов! Но теперь нужно было добраться до суши, а уж затем думать, как отыскать и расправиться с этой нахальной птицей. Для начала, можно поколотить матроса.

Капитан посмотрел в его сторону. Тот плыл на второй лодке и усиленно работал веслом.

Через три четверти часа команда достигла берега. На востоке поднималось кроваво-красное солнце, золотившее своими лучами береговой песок и пальмы, кольцом обрамлявшие скалы острова.

Покинув лодки, команда, возглавляемая капитаном, направилась вглубь суши. Дорога все время круто шла в гору, пока наконец, не вывела их на плоскую как стол вершину. Здесь в окружении великолепной зелени, как черная пасть окаменевшего существа зияла громадная дыра – вход в пещеру. На мгновение в памяти Сизого Джо вновь всплыл разговор с Воробьем. «А что, если птица не обманула, и здесь я действительно обрету величайшее в мире сокровище? ».

Без страха и сомнений он шагнул в пещеру, приказав пиратам дожидаться его снаружи. Как всегда, врожденная жадность в нем была выше предосторожностей. Очень уж не хотелось капитану делить со своими матросами золото и бриллианты, которые могли оказаться в пещере.

Свод и стены грота по которому шел Сизый Джо были гладкими, как желудочек молодого ягненка. Только тусклый свет его факела, наскоро сооруженного из палки и рубахи одного из матросов, облитой керосином, освещал дорогу. Неизвестно, сколько времени шел капитан, но только когда ему уже начало казаться, будто эта пещера проходит насквозь всю землю, проход резко сузился, до размеров корабельного люка, а потом превратился в гигантский каменный зал.

Протиснув свое огромное тело сквозь узкий проход, Сизый Джо замер на месте. Так поразило его представшее взору великолепие. Посреди зала стояли сундуки с золотом и бриллиантами, отбрасывающие разноцветные тени на потолок и стены, под светом его факела. Когда капитан, сумел наконец поверить своим глазам, он бросился к сундукам, и как обезумевший, запустил руки в сокровища, все время бормоча что-то несвязное.

Много времени прошло прежде, чем он смог прийти в себя. Факел, оставленный у входа в грот почти догорел, и его жа́ра могло не хватить даже на обратную дорогу. Только теперь, Сизый Джо понял, что в одиночку ему не удастся вынести все это из пещеры. Богатств здесь было столько, что он мог разделить их со своей командой и, каждый из пиратов до конца жизни был бы богатейшим среди всех ныне живущих людей.

Когда последний уголек рубахи на факеле догорел, Сизый Джо вышел из пещеры. Кругом было темно. По обеим сторонам дороги, прислонившись к большим валунам, спали его матросы. Капитан растолкал их:
— Сколько же времени я провел внутри? – проревел он.
— С самого утра мы ждем тебя здесь. И уже почти потеряли надежду, — ответил самый старший из команды пират.
— Внутри я нашел великие сокровища! – нехотя проговорил Сизый Джо. – Как только рассветет, мы подстрелим какую-нибудь дичь, чтобы восстановить силы, а после отправимся в пещеру, и вынесем оттуда все без остатка.

Наутро, пока несколько пиратов, во главе с капитаном, остались охранять вход в пещеру, остальные отправились на поиски пищи. Вскоре они вернулись, подстрелив крупное животное, похожее на куницу и пуму одновременно. Приготовив животное на костре, пираты подкрепились, а после, также, как и капитан, одержимые жаждой наживы, ринулись в пещеру за сокровищами.
Несколько дней понадобилось команде, чтобы перетаскать сундуки с их содержимым на берег острова. Только когда последняя монета, вынесенная из пещеры, заиграла в лучах яркого полуденного солнца, пираты в изнеможении повалились на горячий песок. Но теперь, имея такие сокровища, каждый из них боялся заснуть крепко, чтобы товарищи не решили тайком умыкнуть его долю.

Шли дни. А пираты все сидели на берегу в ожидании судна, которое сможет забрать их с благословенного остова. Но ни разу на горизонте не появлялась даже отдаленная точка, походившая на корабль. Некоторые матросы, так сильно привязались к своим драгоценностям, что отказывались оставлять их даже для того, чтобы раздобыть пищу.

Не прошло и года, как на берегу, рядом с сундуками, наполненными всеми самыми дорогими самоцветами мира, появились высохшие человеческие фигурки, тщетно сжимавшие окаменевшими руками свои сокровища. Никого не осталось в живых, кроме самого капитана, который каждый день, без страха, продолжал уходить на поиски пропитания и пресной воды.

Много-много времени минуло с тех пор. Волосы на голове Сизого Джо поседели, а борода превратилась в длинный спутанный ворох шерсти, которым впору было укрываться по ночам.

И вот однажды, осознав свое бессилие, он решил, наконец, вернуть сокровища в пещеру. Даже если, какой-нибудь корабль и зайдет в гавань этого про́клятого острова, то матросы, наверняка, отнимут сокровища у немощного старика, в которого теперь превратился некогда грозный и могучий капитан.
Целых десять лет он медленно, камен за камнем, горсть за горстью, возвращал драгоценности в пещеру, и вот, когда последний рубин упокоился в недрах глубокой горы, опираясь на самодельную клюку, Сизый Джо выбрался наружу. Он много всего передумал за ушедшие годы. Горечь и раскаяние за свои страшные деяния теснили его грудь. Нет, он больше не хотел становиться богатым.

Но теперь в его голове зародилась другая, еще более отчаянная мысль. В последний раз, уходя на своем катере в море, Сизый Джо оставил на берегу девушку, носившую под сердцем его сына. Неужели и он, когда придет время станет пиратом, и также как отец будет нападать на проезжающие суда с туристами, беспощадно убивая старых и молодых?

Крупные слезы горечи катились по щекам дряхлого капитана. И в эту секунду случилось невероятное. Перед ним возник Воробей. Тот самый, что много лет назад принес ему злополучное письмо и сопроводил на этот роковой остров. Но капитан больше не злился на него. Наоборот, он обрадовался птице, как старому давно потерянному другу:
— Зачем ты появился теперь? – устало спросил Сизый Джо.
— Твое время близится , — медленно произнес Воробей. – Последние песчинки жизни наполняют чашу весов, которая скоро переполнится. Одно незавершенное дело осталось за тобой.
— Какое дело? – спросил Сизый Джо, и глухо закашлялся.
— Твой сын, оставленный много лет назад, уже превратился в крепкого красивого мужчину. Хочешь ли ты завещать ему эти сокровища, по праву принадлежащие твоей семье?

Капитан грустно посмотрел на птицу:
— Я никогда не видел моего сына. Но вот что мне хотелось бы завещать ему… Если придет время, и он превратиться в такого же злого и кровожадного пирата, каким был и я в молодые годы, то пусть он примет это сокровище, как дар милосердия.
Воробей взмахнул крыльями, — Другого я и не ждал. Тоже самое завещал тебе твой отец, а ему его отец, и его, и его… Будь покоен грозный капитан пиратов Индийского океана. Я выполню твою просьбу.

С этими словами Воробей взмыл в небо и растворился, словно видение, в лучах яркого южного солнца.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ

Один пират случайно спасся со своего тонущего корабля. Плыл-плыл на обломке мачты по океану и приплыл на необитаемый остров.
Когда он очухался, то подумал: «Кого бы ограбить?» Но кроме одинокой пальмы грабить было некого. Тогда он решил, придётся всё же ограбить пальму, чтобы не терять квалификацию. И стал карабкаться по длинному мохнатому стволу за кокосовыми орехами. Но до орехов не долез, сорвался вниз и набил на лбу большую шишку. Потёр он кулаком шишку и поклялся: «Больше никого на этом острове грабить не буду!»

Но клятву свою всё-таки нарушил, когда очень проголодался. Что с него возьмёшь? Пират – есть пират!

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ

Один пират служил боцманом на корабле. И лихие матросы его очень уважали за то, что один свой глаз он потерял в бою, а другой сохранил целым и невредимым.
В день рождения боцмана команда решила купить подарок.

– Давайте бинокль!

Но сообща подумав, команда сообразила, что бинокль ему ни к чему, и подарила большую подзорную трубу. Глядя в которую, всё равно один глаз закрывать надо.

Подарок боцману очень понравился. И он всегда носил свою подзорную трубу за правым ухом.

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ

Один пират закопал в пещере здоровенный кованый сундук с золотыми пиастрами. Он нарисовал на бумажке горелой головешкой план места, где спрятаны сокровища, и унёс её на корабль. Но названия того острова, чёрт возьми, не указал для памяти, из-за своей пиратской неграмотности. А через некоторое время – и совсем забыл из-за своей пиратской рассеянности. Вот что бывает, если грамоте не обучен. Так и пропал сундучок с пиастрами. Лежит себе где-то в пещере на каком-то острове, но кто ж его знает, на каком. И до сих пор его найти не могут…

ИСТОРИЯ ЧЕТВЁРТАЯ

Один пират упал за борт в море. И тут его заметила акула. Подплыла и грозит: «Отдавай тельняшку, или я тебя немедленно проглочу!» А сама – страшная. И каждый зуб у неё – не хуже пиратского ножа. Даже, может, и острей.

Только пират не робкого десятка оказался. Он ей фигу показал: «Не отдам! Своя тельняшка ближе к телу!» Пожадничал, значит.
Ну, акула с ним чикаться не стала и решила проглотить вместе с тельняшкой. Но, когда она его глотала, пират зацепился за акулий острый зуб и ни туда ни сюда. Акула мучилась-мучилась и выплюнула его, подумав: «Зачем мне дырявая тельняшка?..»

Но это – насколько известно – был первый и последний случай, когда жадность выручила. Так что учиться у этого пирата нечему.

ИСТОРИЯ ПЯТАЯ

Один пират очень любил поесть. И сам не заметил, как стал толстяком. За что его на судне прозвали – Пуздро. Для него и сапог-то снять не простым делом было, а не то чтобы там из пистолета целиться или, чего доброго, на абордаж с криком бросаться. И довела его вкусная пища до того, что напрочь он свой грозный вид утратил. Кто ни глянет на пузатика – все смеются. Он пугает, допустим, а никому не страшно.
Не выдержал пират Пуздро такого неуважения к своей профессии, плюнул на всё – и пошёл на пенсию.

ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ

Один пират решил жениться. И такая ему пиратка в жёны попалась, что заставляла его стирать, штопать, палубу драить и рыбу жарить.

Вздумал он было сопротивление оказать, а она его в угол каюты загнала, на пистолете курок взвела и стращает: «Выбирай одно из двух: или ты будешь у меня по струнке ходить, или я тебя, борода нечёсанная, в бараний рог скручу!»

Вот пират свои косматые ручищи и поднял вверх:

– Сдаюсь, моя «беспомощная», беспрекословно, из двух – первое выбираю.
Так он под каблуком у неё и остался до конца своих дней. Взяла его любовь на абордаж! А какой пират был! Ого-го! А может, даже – ого-го-го! О-го-го-го!

ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ

Один пират захотел в школе заниматься. Учительница и спрашивает на уроке этого пирата: «Сколько будет пятью пять?» Он даже соображать не стал, сразу ответил: «Девяносто!» Услыхала учительница такое и в обморок – бац!

Тогда другую прислали. Та, значит, тоже пирату вопросик подкинула не простой: «Сколько месяцев в году?»

Пират и бровью не повёл. И чётко так отчеканил: «Много!» Новая учительница тоже со стула – бабах!

Больше директор не захотел рисковать и своими учительницами разбрасываться. Показал пирату на дверь и крикнул: «Вон!»
С давней той поры все пираты любую школу за сто миль чуют и подальше от неё уплывают. Очень им надо, чтобы их оттуда выгоняли!

ИСТОРИЯ ВОСЬМАЯ

Один пират за драку в тюрьме очутился. Сидит за решёткой и песенку поёт про красавицу Мэри. День поёт, пять поёт, на десятый – надоело. И до того грустно ему стало, что начал он зубами железные прутья грызть. Грызёт и размышляет: «Зачем я дрался? Вот сижу я здесь, в казённом доме, а мог бы на вилле своей цветочки разводить!»
Откуда ни возьмись, мышка выскочила – и уставилась на пирата. А он по полу ножищей как грохнет, как рявкнет во всю глотку: «Кышшшш!» Мышка вдруг и говорит ему: «Дурак! Я тайный ход знаю! Но теперь, раз ты такой злюка, не покажу!» Пискнула и убежала. Схватился пират за голову и зубами заскрежетал от злости на себя. И понял, что понапрасну нечего даже мышек обижать.

ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ

Один пират взял в плен короля.

Король его умоляет: «Отпусти – озолочу!» – «Очень нужно мне твоё золото, когда у меня своего – навалом!» – отчитал он короля, как мальчишку. Отчитал, значит, а сам задумался: «А что ежели я переоденусь в камзол королевский да на голову его же корону надену? Приду во дворец, а меня там все за короля примут, кланяться будут и с блюдечка кормить!»

Стянул он с короля одежду и на себя, прямо в чём был, и напялил. Пленника связал и в трюм, где бочки с порохом, посадил, а сам во дворец отправился.

Постучал в ворота. Стражники знакомую корону увидели и ахнули:

– Проходите, ваше королевское величество!

Со всех сторон слуги набежали, под руки подхватили, в покои привели и спрашивают:

– Не хотите ли чего, ваше королевское величество?

– Пожрать бы не мешало! – по привычке гаркнул пират. – Да поживее, селёдки вы разэдакие.

Удивились слуги: сроду они от своего короля ни одного грубого слова не слыхивали. А тут – нате! Но виду не подали. Глядь – уже везут на тележках еду всякую, жареную и пареную, сладкую и солёную, в общем, такую, что пальчики оближешь. Ложки и кубки подают серебряные, а тарелочки – фаянсовые: ешь, пей, сколько влезет! Разморило пирата от обеда, в сон потянуло. Стал он носом клевать. А придворные тут как тут:

– Не желаете ли в опочивальню?

– Желаю, дьявол вас подери! – прикрикнул самозванец.
Прибежали стражники, схватили пирата – и взашей из дворца вытолкали. Да и то верно. Неужели короля с пиратом спутаешь?

ИСТОРИЯ ДЕСЯТАЯ

Один пират никогда не видел снов. Всем что-то снилось, а ему – никогда. Все рассказывали друг другу свои сны, а он молчал, потому что рассказывать было нечего.

Очень стыдился пират, что не такой, как прочие, что ни длинного интересного снища, ни даже самого обыкновенного маленького сончика увидеть не может. По ночам подушку свою кусал от злости – да так, что только перья из неё летели. Но и это не помогло. Не шли сны, хоть тресни!

Вся их разбойничья шайка над ним посмеивалась:

– Эх ты, бессонистый!

Надоело пирату такое дело. И однажды он вот что придумал. Вышел утречком на палубу, когда морские волки, дружки его, значит, снами своими, словно картишками, перекидывались, и, сладко эдак потягиваясь, говорит как бы невзначай:

– Ох, и сон мне ночью приснился – закачаешься!

У всех физиономии вытянулись и, словно подсолнухи, в его сторону повернулись:

– Вот вам и ну! Иду я, стало быть, по городу Багдаду. Народу полно, все толкаются, орут. Вдруг меня кто-то за руку – дёрг! Гляжу: карлик. Он мне и предлагает: «Заплати сто пиастров, а я тебе волшебное колечко продам». «А что я с твоим колечком делать буду?» – спрашиваю. На что карлик мне отвечает: «Наденешь на мизинец – и станешь таким красивым пиратом, каких сроду не было». Отсчитал я ему сто золотых, а он мне колечко отдал… Ну вот…

Пират лысину почесал и ухмыльнулся:

– Надо же! На самом интересном месте! – упрекнул боцман.
Пирату, конечно, ничего, как всегда, не приснилось. Просто он свой сон сочинил. И делал это не раз потом с таким же успехом. По утрам вся команда в свободное от разбоя время собиралась на палубе и, затаив дыхание, ждала хитрого выдумщика, чтобы послушать его очередной увлекательный сон, который вечно обрывался на самом интересном месте.

Жаль, что тот пират буквы не знал, а то бы, может, писателем стал. Кто знает…

ИСТОРИЯ ОДИННАДЦАТАЯ

Один пират умел гладью вышивать. Первым делом он, конечно, пистолеты порохом заряжал, вторым делом – стрелял и по ночам, как кошка, прыгал, третьим делом – раны залечивал, а уже четвёртым делом – вышивкой занимался.

Всем, кто ни попросит, этот здоровенный малый якоря вышивал на тельняшках, на шароварах, а чаще – на платочках, которые пираты на голове на свой манер носят и морскими узлами завязывают, чтобы ветром не сдуло.

Вышивать-то вышивал, но ни с кого за работу не брал ни пиастрика, ни дублончика, ни гинеечки.

Однажды в команду новичка взяли, который никогда не видел, чтобы пират гладью вышивал. Загоготал новичок и сказал:

– Вот чудак! Не мужское это дело – вышивка. Даже смотреть противно!

– Противно? Ну ладно! – обиделся корабельный вышивальщик и швырнул за борт все иголки и нитки.

Но когда тельняшки, шаровары и платочки с вышитыми якорями износились, стали пираты своего умельца-вышивальщика упрашивать и уговаривать, чтобы он снова занялся своим четвёртым делом. Даже сами нитки и новенькие иголочки купили. А он – ни в какую. Очень разобиделся.
И пришлось пиратам самим теми иголками якоря на груди и на руках накалывать. Кое-кто и на ногах умудрился – для оригинальности.

С той поры и пошла дурацкая эта мода – наколки делать. А всё из-за новичка того неразумного, который не понимал ничегошеньки в красоте!

ИСТОРИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ

Один пират курил трубку. Набьёт её крепким голландским табаком и давай колечки дыма в небо пускать. Целый день изо рта трубку не вынимал, только и дел, что попыхивал.

Колечки друг за дружкой вверх уплывали – и облаками становились. Не простыми облаками, а табачными. И плыли они вслед за кораблём, как белые бумажные змеи на ниточках.

А пират знай себе дымом затягивается, глазки зажмуривает, трубочку посасывает. Вот и получилось так, что облака в чёрные тучи превращались. В чёрные табачные тучи. И тогда сам пират кричал во всю свою пиратскую глотку:
– Эй, на корме! Ныряйте в каюты! Сейчас табачный дождь пойдёт!

ИСТОРИЯ ТРИНАДЦАТАЯ

Один пират хвастался, что умеет говорить по-китайски. Говорить-то он, может, и говорил, но никто на корабле по-китайски всё равно не понимал и не мог проверить: так это или нет. Поэтому пирату и не верили, думали: трепется он. А пират был гордым и сильно переживал.

И надо же было такому чуду случиться: в одном порту к ним на судно китайский купец пожаловал. Старенький, правда, в очках. Не разглядел, сослепу, видать, что на мачте чёрный флаг с черепом и костями.

А пират жутко обрадовался гостю. Ну, думает, докажу команде, что я не трепач такой-сякой распоследний. И при всех обращается к нему запросто: «Минь-цынь-фань, цупь-фипь-мань». Или что-то в этом роде. А китаец глядит на него как баран на новые ворота и головой мотает: мол, моя не понимай…
Матросы над пиратом хохочут:

– Ну и здоров ты врать! Вон китаец – и тот ни черта не разобрал!

А купец тем временем кланяется, кланяется, глаза щурит, а сам пятится к трапу от греха подальше.

Догнал его боцман на причале и на чистом английском языке спрашивает:

– А что, разве головотяп наш с тобой не по-вашему, не по-китайски запузыривал?

– Спроси что-нибудь полегче, – отвечает ему купец на чистом английском. – Я китайского не знаю, я в Лондоне родился…

Боцман так за живот и схватился, прямо затрясся от смеха:

– Не повезло нашему бедолаге. Не того туза из колоды вытащил! Вот тебе и цунь-фынь-мань!

ИСТОРИЯ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Один пират здорово кошек рисовал. Пытался он и ещё кое-кого изобразить, всяких там кусательных, бородательных, клевательных, всяких там пугательных, хватательных, рычательных, но они у него сами на себя похожими не были. А вот кошки, эти получались на все сто. Как живые. Того и гляди фыркнут и оцарапают!

А тут в корабельном трюме крысы завелись – прямо скажем, малосимпатичные и нахальные до невозможности. И до того они обнахальничали, что даже по каютам скреблись и по палубе туда-сюда шастали. И не было на них никакой управы.

Вызывает тогда к себе этого пирата, который кошек рисовал, капитан, или кто он у них там за главного был, в общем, Бульбуль – мрачная личность со скверным характером. Вызывает, первым делом свой здоровенный кулачище суёт под нос и спрашивает:

– Это видел?

– Видел! – не моргнув глазом, отвечает пират. – У меня самого – не хуже. Я…
– Заткнись! – оборвал Бульбуль. – Закрой пасть и слушай, когда начальство говорит. Так вот… Даю тебе сутки сроку, чтобы ты по всему кораблю триста кошек нарисовал, а то от этих крыс, понимаешь, житья не стало. Но гляди, чтобы пострашней! Задание понял?

– Разве я на дурака похож? – возмутился пират.

– А кто тебя знает! – стукнул кулаком по столу капитан, или как его там, короче, Бульбуль. – Это еще доказать надо. Действуй!

Пирата как штормом смыло. Схватил кисти да краску – и ну кошек малевать: чёрных, белых, рыжих и совсем непонятной масти. Всю ночь и целый день старался, а к вечеру – триста кошек нарисовал в разных позах, притом так, что от настоящих лишь тем и отличались, что не мяукали.
Увидели их крысы, задрожали и по тёмным углам забились, никуда и носа не показывали. А в первом же порту с корабля сбежали – только их и видели.

– Пожалуй, ты и вправду – не дурак! – похвалил пирата капитан Бульбуль.

– А ты зря сомневался, кэп! – подмигнул пират. – Своё дело знаем!

ИСТОРИЯ ПЯТНАДЦАТАЯ

Один пират никогда не брился. И выросла у него такая длинная борода, что расчёсывала её на палубе вся команда. А потом скатывала её в трубочку, стягивала крепким кожаным ремнём с большой медной пряжкой. Так пират свою бороду на привязи и носил.

Толку от неё никакого не было. Одна морока. Попробуй-ка этакую бородищу помыть и высушить. Легче сто простыней постирать и погладить.

Может быть, пиратская борода так ни на что и не сгодилась бы – да случай представился. На далёком острове Макаляко проводился чемпионат мира на лучшего бородача. И решило пиратское собрание:

– Пусть наш участвует! А вдруг прославимся?

Сказано – сделано. Приплыли на этот остров Макаляко, который чёрт знает куда в какую даль занесло, и говорят:

– Ни пуха тебе ни пера! Не осрами команду!

А на острове бородачей – пруд пруди. Ходят со своими бородами, как вениками улицы подметают. Ни соринки!

Пират, понятное дело, волновался, как море перед штормом. Только напрасно волновался, потому что рядом с его бородищей все прочие – бородёнками казались.

Вот и стал он чемпионом мира по бороде. А благодаря ему и вся его пиратская команда на весь мир прогремела.

ИСТОРИЯ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Один пират вечно хмурым ходил и мрачным. Ну просто – туча тучей. Даже смотреть противно, потому что кто ни посмотрит – сразу и сам хмурился и мрачнел. Всем не по себе, а пирату – хоть бы хны!

Шуток он не понимал. Вся команда, бывает, смеётся, а его физиономия каменная. Ничто его не брало.

– А давайте мы эту дубину стоеросовую пощекочем, – предложил боцман Тумба. – Может, подействует?

Окружила матросня пирата и давай щекотать. Щекочут, щекочут, а он – ноль внимания. Потом ему надоело, он и признался:

– Чего это вы? Я щекотки не боюсь.

Тогда капитан Бульбуль командует:

– Зеркало сюда тащите!

Приволокли зеркало, как велено. Бульбуль и говорит пирату:

– Ты только глянь на себя. Что у тебя за… личико? Тьфу! Оно просто просит кирпичика! И даже не просит, а требует!
– Тьфу! – согласился пират, увидев себя в зеркале. – Ну и рожа!

– А теперь повторяй: сыр, сыр, сыр, сыр!

– Это можно, – согласился пират. – Сыр я люблю. Чего же не повторять? Сыр, сыр, сыр, сыр…

И когда он произносил это слово, то губы его сами растягивались в улыбку, приоткрывая крепкие белые зубы.

Пират смотрел в зеркало и любовался зубами. И вообще он понял, что улыбка ему очень идёт, обрадовался, как ребёнок, и первый раз в жизни засмеялся.

Команда вместе с капитаном и удивлённым боцманом тоже засмеялась. И всем показалось, что смеются даже чайки, которые кружились над кораблём.

Мрачным и хмурым того пирата больше никто никогда не видел, потому что в любую, самую унылую погоду он тихонько шептал самому себе: «Сыр, сыр, сыр, сыр, сыр, сыр…»

ИСТОРИЯ СЕМНАДЦАТАЯ

Один пират мог запросто выжать руками две бочки, набитые свинцовой дробью. А мог пушку подбросить и поймать на лету. Да что там – он кулаком гвоздь в доску вбивал, а медную монету пальцами сгибал и разгибал. Во силища у него была!
А ещё такое выделывал, что и не поверишь, если своими глазами не увидишь. К примеру, ничего ему не стоило без всякой помощи корабль с места сдвинуть, когда он на мель садился. Тяжёлый железный якорь пирату легче пёрышка казался. Он его, играючи, вместе с двадцатипудовой цепью из воды на корму вытаскивал. Другого такого крепкого детину ещё поискать надо!

Попал этот пират однажды на цирковое представление, где один заморский силач разные трюки выделывал: то подкову разогнёт, то бревно об колено разломает.

Не выдержал пират такого надувательства и крикнул на весь цирк:

– Безобразие! Так любой сможет!

– Любой? – возмутился циркач. – А ну иди попробуй!

Вышел пират на арену и показал настоящую силушку. Зрители только ахнули, когда он и этого силача, и все его гири, и лошадь с наездницей, и клоуна с барабаном, и дрессировщицу с пятью кудрявыми пуделями на руках, словно пушинку, поднял – и улыбнулся. Подержал немного в воздухе, а после опустил и сказал:

– Я бы ещё выступил, но мне в море пора… На работу…

– Оставайся! – закричала публика. – Ты всем силачам силач!

Потом выбежали на арену дети с цветочками и стали со слезами упрашивать:

– Не уплывай, дядя! Мы каждый день будем в цирк ходить, чтобы на тебя посмотреть!

Не выдержал пират и тоже слезу пустил: очень ему ребятишек жалко стало. Так в цирке он и остался. И столько ему зрители букетов дарили, что его квартира круглый год напоминала красивую цветочную оранжерею.

ИСТОРИЯ ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Один пират подрался с другим пиратом. У одного под глазом фонарь светился, и у другого синяк на самом виду красовался. Увидел боцман Тумба такое дело и стыдить начал:

– Чужих вам, что ли, мало? Не хватало мне ещё, чтобы свой своего же лупил!

Один пират на другого показывает:

– Он первый начал!

Второй пират в первого пальцем тычет:

– Он первый полез!

– Цыц! – разозлился боцман Тумба. – Если не помиритесь, обоим врежу. Вы меня знаете!

– Знаем! – пробубнили оба пирата.

– То-то! Цепляйтесь мизинцем и клянитесь по-пиратски, осьминог вас удави!
– Мирись, мирись – и больше не дерись! – пошёл на попятную первый пират, тряся своим мизинцем мизинец второго.

– Если будешь драться, буду я кусаться! – сверкнул глазами второй пират, тряся своим мизинцем мизинец первого.

– Так бы сразу, разрази вас гром! – похвалил боцман Тумба. – Кусаться вы все горазды, пока зубы целы!

Постояли пираты, помолчали, друг другу из-за спин кулаками погрозили и разошлись по каютам.

Давно это было, а пиратская мирилочка и поныне жива:

Мирись, мирись –
И больше не дерись.
Если будешь драться,
Буду я кусаться!

ИСТОРИЯ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Один пират всё время молчал. Утром молчал, днём молчал вечером молчал. Все пели – он рот на замке держал. Все байки травили – он нем как рыба. Никто от него и словечка разъединенького не слыхал, а не то чтобы целого предложения.

Казалось бы, что тут плохого? Ну молчит пират. Ну не разговаривает. Так ведь и вреда от этого никому нет. Но некоторых его молчание злило. Кое-кого раздражало. А иных просто бесило.

– Чего это он помалкивает? – качали головами одни.

– Может, он нас за людей не считает? – надували щёки другие.

Вызвал молчуна капитан Бульбуль на пиратский суд. И выставила ему ихняя шайка-лейка такой ультиматум:

– Либо ты речь проявишь, либо на берег спишем!
Куда пирату в одиночку против всей лейки-шайки переть! С ней не очень-то поартачишься. Открыл он рот, а оттуда – дыдыды, бубубу, рырыры! В общем, такая ругань понеслась, такая брань посыпалась, что даже у боцмана, который считался грубияном из грубиянов, нижняя челюсть отвисла.

А пират такое вопил, такое орал, такое горланил, что ко всему привыкшие уши морских разбойников – и те начали вянуть, как цветочки в засуху.

Пожалел капитан Бульбуль, что заговорил молчун, да что сделано – то сделано.

Пришлось пирату новый ультиматум выслушивать:

– Либо ты заткнёшь свой фонтан, либо на берег спишем!

Выслушал пират и обиделся:

– Я же не хотел болтать! Вы же сами велели! Да ну вас!

Может, он и прав по-своему?

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТАЯ

Один пират обожал кататься на китах. Нравилось ему – и на дельфинах. Но на китах больше. Сидишь на гладкой спине великана, за его усы китовые руками держишься, чтобы не свалиться в море, а над головой – фонтан журчит-переливается. Красотища! Разве нет?

Однажды ему другие пираты говорят:

– Вот ты на китах катаешься. А мы, думаешь, не желаем? И нам, понимаешь, тоже охота!

– Да чего там! – не стал возражать китовый наездник. – Можем и вместе покататься. Не жалко мне!

Прыгнули пираты в море и ждут. Не долго ждали. Смотрят: кит на горизонте появился. Как только он к ним подплыл, тут китовый наездник сразу его оседлал и в усы руками вцепился. Кит и притормозил. Ну пираты к нему на спину всей гурьбой и влезли. Пришпорили кита голыми пятками – и понёс он их по волнам так, что брызги солёные по сторонам разлетаются.
Понравилось пиратам на ките верхом кататься. Развеселились они – и давай плясать от радости. А киту щекотно стало, запустил он свой фонтан повыше – и смыл всех танцоров со спины подчистую. Хвостом на прощанье махнул и нырнул в глубину. Только его и видели!

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Один пират в жаркий летний день прогуливался по узким улочкам Рамселя и забрёл в таверну «Тихая прохлада». К своему удивлению он увидел, что посетители, сидящие за круглыми столиками, едят маленькими ложечками какие-то белые шарики.

«Никогда не ел ничего подобного, – подумал пират. – Пожалуй, попробую». Он подошёл к стойке и сказал хозяину:

– Мне… вот этих… шариков!

– Сколько порций? Одну или две? – поинтересовался хозяин.

– Одну и побыстрей! – распорядился пират.

Шарики в вазочке оказались холодными, как лёд, и сладкими, как мёд. Во рту они быстро таяли, как весенние сосульки на крышах. А вкуснотища была такая, что у пирата перехватило дыхание и он прокричал:

– Эй, хозяин! Ещё пять порций!

И когда тот поставил перед ним ещё пять вазочек, пират спросил:

– Как эти шарики называются?

– Мороженое пломбир, – послышался ответ.

Едва было покончено с пятью порциями, пират заказал ещё десять. И слизывая с ложечки очередной шарик, нежно шептал впервые услышанное слово:

– Пломбир, пломбир, пломбир…

На улице сильно припекало солнце. И волшебные холодные шарики пришлись очень кстати. Уходить из таверны никуда не хотелось от этого сказочного вкусного мороженого.
Лишь на второй день боцман Тумба отыскал пропавшего пирата в таверне «Тихая прохлада».

– Я думал, что ты пьёшь ром, – хмыкнул он презрительно. – А ты ешь какую-то дрянь, какие-то шарики!

– Это мороженое… пломбир… – оледеневшими губами прохрипел пират. – И никуда я отсюда не двинусь, клянусь всеми морями!

…Вернулся пират на корабль через три года, когда наелся мороженого до отвала. Но по ночам ему долго снилась далёкая таверна и на душе становилось сладко и прохладно.

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Один пират раздобыл где-то круглый географический глобус и, разглядывая его, вдруг обнаружил, что у всех морей, океанов и островов уже есть названия.

– Не может быть! – возмутился чудак. – Кругом сплошная вода, а все моря и океаны и даже острова уже кем-то открыты? Чепуха! Наверно, я плохо искал…

И он начал снова вертеть в руках глобус. Но куда ни ткнёт пальцем – всюду занято. И слева направо крутил, и справа налево крутил, а толку никакого.
И тогда пират обклеил глобус чистой бумагой и сам стал рисовать свои моря, свои острова и свои океаны. Рисует и приговаривает:

– Это – Большой Пиратский океан, это – Пиратское море, а это – маленький пиратский остров…

Разрисовывал, разрисовывал глобус и не заметил, как наступила ночь. Пирату захотелось спать. Но уснул он очень довольный и счастливый, потому что такого замечательного глобуса, как у него, ни у кого другого никогда не было, нет и не будет.

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Один пират собирал камни на пляжах разных стран. Среди них были гладкие и шершавые, тёмные и прозрачные, белые и жёлтые, круглые и треугольные. И все – очень красивые. Сколько их у него – он и сам не знал, но догадывался, что много, поскольку даже «куриных богов» – камешков с дырочками насквозь – отыскал штук сто или двести.

Камни свои пират всегда за пазухой носил. На всякий случай. Боялся, чтобы не украли. Уж чего-чего, а воров на пиратском корабле хватало.

Боцману это не нравилось. И он заботливо предупреждал пирата:

– Дубина! Тельняшку порвёшь!

Только пират отмахивался. Камни для него дороже тельняшки были. Но вот их накопилось в ней столько, что при ходьбе он еле ноги передвигал. А однажды, когда смыло его волной во время шторма за борт, этот бедолага чуть к рыбам в гости не отправился. На дно, значит. Хорошо, что боцман заметил, успел за пятку схватить и тельняшку рвануть, чтобы камни высыпались. А не то бы худо пришлось пирату.
Вытащили его из воды, откачали, просушили. Толстый боцман у пирата перед носом пальцем поводил и ласково сказал:

– Я же тебя предупреждал, двести медуз и одна каракатица! Ни к чему за пазухой камни таскать. До добра это никого не доводит!

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Один пират купил попугая. Большого, разноцветного и вдобавок говорящего. На самом деле оказалось, что попугай не говорящий, а поющий.

Каждое утро, повиснув вниз головой в своей клетке, попугай будил сонного пирата какой-нибудь песенкой. Он пел здорово картавя, что-то вроде этого:

Обожают все матрррросы
Ананасы и кокосы.
Обожают все пиррраты
Мандарррины и гррранаты.
Пират при первых звуках птичьего голоса вскакивал, как ужаленный, и грозил попугаю кулаком. А попугай в свою очередь не обращал на него никакого внимания. И на следующее утро всё повторялось снова, причём в одно и то же время, как по часам.

Кстати, о часах. Часы тогда уже продавались – и карманные, и настенные. Но вот будильники пока ещё не были изобретены. И поэтому попугай служил пирату вместо будильника. И просыпался пират не по будильнику, а по своему попугаю, который, правда, не звенел, но зато пел весёлые песенки.

Впрочем, в подражание боцману, который, вложив четыре пальца в рот, громко свистел, созывая команду на палубу, попугай тоже быстро научился этому свисту и вместо песенок стал будить пирата озорным оглушительным свистом. И стал попугай с того времени не говорящим, не поющим, а вообще – свистящим. А пират, пока не привык, спросонья подскакивал до самого потолка. И набивал на лбу бо-о-ольшущие шишки.

ИСТОРИЯ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Один пират приобрёл по дешёвке в портовой лавке чёрный цилиндр и трость. На кой дьявол они ему сдались – того и сам не знал. Но купил всё же. В придачу ему продавец ещё чёрную бабочку дал.

– Это тебе в подарок от фирмы, – говорит, – для полного комплекта…

Нет, не живую бабочку, а такую, в которых всякие там миллионеры на всякие приёмы ходят.

Возвратился пират на корабль и подумал:

«Раз деньги заплачены – применить надо…»

Нацепил на голову цилиндр. Взял в руки трость. Бабочка на фоне тельняшки тоже смотрелась недурно. В таком виде и вышел пират на палубу: на других посмотреть и себя показать.

У боцмана от неожиданности подмётки сапог к доскам палубы прилипли, другие застыли на месте, как примороженные.

А пират марку держит, ему при таком параде как-то неудобно грубыми словами бросаться налево и направо. И он произнёс фразу, которая бы раньше ему и в голову не пришла, он произнёс фразу, от которой четверо разбойников рухнули на палубу, как подкошенные. Он произнес:

– Рад вас видеть, сэры!
На этом корабле, на этой старой, но крепкой ещё посудине никто подобных выражений не слыхивал. И потому они поразили всех, подобно вспышке молнии и раскату грома.

– Очумел, что ли? – пришёл в себя боцман. – Ты за кого нас принимаешь?

– За порядочных сэров, – торжественно объявил пират.

– Я тебе сейчас такого сэра покажу! – пригрозил кулаком боцман. – Не обрадуешься!

– Фи! Какой вы, право, необразованный! – скривился пират. – До чего же у вас отвратительные манеры!

– Так ты меня ещё и оскорблять вздумал, на «вы» называть? – возмутился боцман. – Ну это вообще ни в какой трюм не лезет! Я вот сейчас твою палку об твою же шляпу сломаю, а бабочку на волю отпущу.

– Во-первых, не палку, а трость, во-вторых, не шляпу, а цилиндр, – сделал замечание пират. – А в-третьих, говорить с вами в таком тоне просто не желаю!
И он под свист и улюлюканье орущей братии гордо покинул палубу. Вернулся в каюту, заглянул в зеркало, сам себе подмигнул и сказал:

– Ничего-ничего. В следующий раз куплю я каждому по цилиндру, тросточке и бабочке – и все они у меня, как миленькие, вежливыми сэрами станут!