Казачий генерал Яков Петрович Бакланов, один из колоритнейших героев бесконечной Кавказской войны позапрошлого века, идеально вписывается в привычный для Запада образ России. Угрюмый двухметровый богатырь, неутомимый гонитель горцев и поляков, враг политкорректности и демократии в любых их проявлениях. Но именно такие люди добывали для империи труднейшую победу в многолетнем противостоянии с жителями Северного Кавказа и неласковой местной природой.

Бакланов появился на свет 15 марта 1809 года в станице Гугнинской неподалеку от Цимлянска (по случаю столетнего юбилея генерала ее переименовали в Баклановскую) в славной казачьей семье. Дед его наводил ужас на закубанских черкесов, отец храбро воевал с Наполеоном и турками и выслужил чин хорунжего, будучи при этом неграмотным. Первый офицерский чин предоставил Бакланову-старшему права потомственного дворянства, и формально Яков Петрович уже при рождении принадлежал к благородному сословию.
Воспитывался же будущий гонитель горцев в стародавних традициях: в три года катался на лошади по двору, в пять гарцевал по станице, а в восемь отправился с отцом на службу в Бессарабию. Впечатлительный мальчик с интересом слушал рассказы бывалых донцов о недавней войне с Бонапартом и мечтал поскорее вырасти, поступить на службу и отличиться в битве с неприятелем. Грамоте дворянский отпрыск выучился кое-как - у станичного дьячка и полковых писарей, но уже в ранней юности умел отлично стрелять, рубить шашкой и колоть пикой, постиг науку кулачного боя и виртуозно владел верховой ездой.
На шестнадцатом году жизни Бакланов поступил урядником в казачий полк Попова, в котором отец его командовал сотней. Не заставила себя ждать и первая война - с турками. Родителю постоянно приходилось осаживать пылкого юношу, стремившегося во что бы то ни стало проявить отчаянную храбрость. Орудием воспитания привычно служила отцовская нагайка, но Яков не унимался и в бою неизменно оказывался на самых опасных участках. Возле Бургаса турецкая пуля убила под ним лошадь, однако юный казак вернулся с войны целым и невредимым.

Ты не вейся, черный ворон

В 1834 году Яков Бакланов впервые попал на Кавказ с казачьим полком Жирова. Служба за Кубанью считалась для донцов делом хлопотным и опасным: привыкшие биться с врагом в вольной степи, казаки в горах чувствовали себя крайне неуютно, неся большие потери не от воинственных горцев, а от эпидемий и непривычного климата. Именно на Кавказской войне была сочинена печальная донская песня про чёрного ворона. С горцами в XIX веке воевали около 100 тысяч донцов, из них в боях полегли 1763 человека, а от болезней скончались более 16 тысяч. До середины 1840-х годов считалось, что выходцы с Дона на Кавказской войне почти бесполезны - казаков старались пристроить денщиками, вестовыми, ординарцами, то бишь упрятать подальше от боевых столкновений.
Отчаянный Яков Бакланов сумел развеять миф о непригодности станичников к серьезным делам на Кавказе. На его счастье, в начале 1830-х годов появилась принципиально новая тактика борьбы с засевшим в горах противником. Курляндский барон Григорий Засс, командующий Кубанской линией, был горячим сторонником активных наступательных действий. Не дожидаясь нападения горцев, удалой немец нападал первым, блестяще организовав разведку в тылу врага. Засс был чужд сентиментальности и с одинаковым усердием истреблял чеченцев, их селения, скот и посевы. В своих донесениях он подробно перечислял отправленных им на тот свет горских вождей (в отличие от сегодняшних реляций эти сведения были чистой правдой), а фразы типа "сопротивляющиеся вместе с аулом преданы огню и мечу" встречались там едва ли не каждый месяц.
Бакланов прослужил под началом столь гуманного военачальника около трех лет и всю оставшуюся жизнь называл Засса своим учителем. Партизанскую тактику барона он взял за образец и постоянно ее совершенствовал. Правда, уже в первых серьезных стычках Яков Петрович мог запросто сложить буйну голову. В июле 1836 года он увлекся преследованием неприятеля и оказался с небольшим отрядом против вооруженных до зубов горцев, превосходящих силы казаков втрое. За час Бакланову удалось отразить более десятка атак, после чего он решился перейти в наступление, подбодрив своих донцов известием, что к ним идет подкрепление. На самом деле надвигалась гроза, и раскаты грома сметливый командир выдал за выстрелы русской артиллерии. Дерзкая акция удалась - черкесы в беспорядке бежали. С тех пор в горах стали распространяться невероятные слухи о великане-казаке, которого не берет пуля, потому что он на короткой ноге с нечистой силой.
И вправду, некоторые рассказы о Бакланове могли бы стать сюжетом для голливудского вестерна. Кое-что, конечно, со временем было приукрашено: например, легенда о так называемом баклановском ударе. Якову Петровичу приписывали способность разрубать горца пополам одним ударом шашки. При всей мощи двухметрового богатыря такая ситуация вряд ли возможна - шашка все-таки не двуручный меч. Но с четырьмя черкесами, засевшими в засаде, Бакланов как-то умудрился справиться. Горцам удалось уложить под ним лошадь, однако спешившийся казак свалил двоих неприятелей из двустволки и увернулся от выстрелов их товарищей. Спасшись от верной гибели, Бакланов немедленно вернулся к командованию и сумел надежно прикрыть переправу отряда Засса через реку Лабу.

Уходили в поход партизаны...

В 1837 году полк, в котором служил Бакланов, отозвали на Дон. Следующей командировки на Кавказ пришлось ждать восемь лет. В 1845 мирная служба в Новочеркасске и Польше закончилась, и Яков Петрович, ставший к тому времени войсковым старшиной, получил вожделенную возможность проявить себя в сражениях с неуступчивыми приверженцами Шамиля. Он был направлен в 20-й казачий полк, дислоцированный на границе с Чечней в укреплении Куринском. Наместник на Кавказе Михаил Семенович Воронцов сразу же приметил способного офицера - Бакланов с блеском провел рейд навстречу его войскам, возвращавшимся из тяжелого похода на аул Дарго. В 1846 году Воронцов отдал в команду Бакланову 20-й полк, который очень скоро стал образцовым партизанским соединением.
Первым делом Яков Петрович навел в полку идеальный порядок. Всех казаков, служивших при штабах денщиками и вестовыми, он немедля вернул в строй. Штатное расписание он самовольно дополнил - в его полку появилась седьмая учебная сотня, в которой новоприбывшие на Кавказ донцы обучались специфическим приемам боевых действий в горах. Были введены тактические занятия, о которых ранее никто и слыхом не слыхивал. Один взвод в каждой сотне был снабжен шанцевым инструментом и предметно обучался саперному делу. При полку Бакланова для выездов на особо опасную разведку была создана особая пластунская команда из лучших стрелков и наездников. На всю Кавказскую линию прославилась и ракетная команда Бакланова - ракеты того времени, начиненные порохом и пулями, неплохо умиротворяли горцев.
Дисциплина была строжайшая - неоднократно поротый в молодости, Бакланов не стеснялся ожечь своих подчиненных нагайкой за малейшую провинность. Он был твердо убежден, что донской казак способен воевать на Кавказе не только храбро, но и толково. Начиналось с малого - казацкие лошади содержались в идеальном порядке и были всегда накормлены, а потому вскоре сошло на нет известное преимущество аборигенов - лучшая адаптация к привычной местности.
Казенную амуницию в полку Бакланова вынимали из сундуков только при появлении большого начальства. В остальное время его казаки щеголяли в отбитых у неприятеля черкесках, часто встречалось и трофейное вооружение - чеченские нарезные ружья, черкесские шашки и кинжалы. Яков Петрович добивался успеха прежде всего за счет досконального сбора информации о противнике. Для многих русских военачальников и в начале ХХ века многочисленные народы Северного Кавказа оставались сплошной массой "татар и черкесов". Бакланов же опирался на хорошо отлаженную разведку. Свое жалованье он привычно тратил почти без остатка на материальное стимулирование информаторов из числа чеченцев. Алчные лазутчики сообщали немало ценных фактов из жизни своих воинственных соплеменников, к которым рано или поздно приходил Бакланов со своими донцами. Аулы сгорали не реже, чем при Зассе, посевы исправно вытаптывались, а скот угонялся в поражающих воображение масштабах. На склоне лет покоритель Кавказа подсчитал, что под его руководством казаки реквизировали у чеченцев 12 тысяч голов крупного рогатого скота и 40 тысяч овец.
Люди и лошади при Бакланове недостатка в провизии не испытывали, а сам командир, убежденный сторонник идеи самообеспечения войска, мог запросто перехитрить несчастных горцев, которые безуспешно пытались упрятать свои отары от прожорливого воинства 20-го полка. Накануне Пасхи 1849 года Яков Петрович преподнес своим казакам большой подарок. Разговеться вроде бы было нечем - старые запасы баранины были съедены, а свои стада чеченцы укрыли от посторонних глаз. Расторопный Бакланов во время Великого поста самолично разведал все тайные тропки и накануне светлого праздника совершил удачную вылазку за скотом.
Растерянным аборигенам не оставалось ничего другого, как подозревать казачьего командира в дружбе с дьяволом. Горцы так и прозвали своего недруга - Даджал, то есть черт. Один вид колонизатора внушал мистический и смертельный ужас. Известный враг советской власти атаман Петр Николаевич Краснов, по совместительству литератор, так описывал внешность чтимого им Бакланова: "Он и лицом, и сложением был грозен. Лицо его было изрыто оспой, громадный нос, густые, нависшие на глаза брови, глаза, мечущие молнии, толстые губы и бакенбарды, вьющиеся по ветру". А цензор Александр Васильевич Никитенко, автор известных мемуаров, выразился еще определеннее: "...на физиономии Бакланова как будто отпечатана такая программа, что если он хоть четвертую часть ее исполнил, то его десять раз стоило повесить".

Свою демоническую репутацию хитрый Яков Петрович всячески поддерживал. Как-то посмотреть на казачьего полководца пришли чеченские старейшины - им не терпелось убедиться, что с ними воюет истинный пособник дьявола. Одной баклановской образины было достаточно для нужного впечатления, а уж когда наш герой встретил гостей в вывороченном тулупе, с перемазанным сажей лицом, никаких дополнительных доказательств не потребовалось. Провалилась и попытка чеченцев превзойти Бакланова в меткости стрельбы. Известный среди горцев стрелок Джанем поклялся уложить ненавистного русского с первого выстрела и похвалялся, что с пятидесяти шагов разбивает куриное яйцо, на что наслышанные о двухметровом казаке горцы спокойно отвечали, что Бакланов и в муху попадет шагов со ста пятидесяти. Яков Петрович предстал перед Джанемом на лошади. В решающий момент чеченский снайпер занервничал и сделал два неточных выстрела. Бакланов, не спешиваясь, спокойно прицелился и пустил сопернику пулю между глаз. Зрители из числа соплеменников убитого громкими криками выразили свое восхищение выстрелом казака. С тех пор по Чечне гуляла издевательская поговорка: "Не хочешь ли убить Бакланова?"
В 1851-м по почте неизвестно от кого Бакланов получил весьма понравившийся ему подарок - черное шелковое полотнище с вышитой на нем мертвой Адамовой головой (черепом) и двумя скрещенными под нею костями. Эта художественная композиция, снабженная многозначительной надписью из "Символа веры" - "Чаю воскрешения мертвых и жизни будущего века. Аминь" - именовалась отныне баклановским значком и стала визитной карточкой отчаянного воина.
В 1850 году 20-й казачий полк убыл на Дон, но наместник Воронцов упросил военного министра А.И. Чернышева не убирать с Кавказа Бакланова. Ему был вверен прибывший в укрепление Куринское 17-й казачий полк. Имя Бакланова как грозы Большой и Малой Чечни гремело по-прежнему, и в 1853 году он получил чин генерал-майора. Яков Петрович предпочитал ввязываться даже в самые скромные военные столкновения с горцами, стараясь не поколебать в них страх, наводимый его внезапными вылазками. С началом Крымской войны горцы могли вздохнуть спокойнее -- ужасный Даджал покинул Куринское.

Неспокойная старость

Последующие деяния гонителя горцев уже не столь впечатляют воображение. Бакланов из активного действующего лица превратился в заслуженного ветерана. В Крымскую войну он осаждал Карс, на заключительном этапе покорения горцев при князе Барятинском пребывал на почетной должности походного атамана. С началом очередного польского бунта в 1860-х годах свирепого казака отправили на помощь графу Михаилу Николаевичу Муравьеву.
В знакомой ему Польше Бакланов действовал совершенно иными методами, нежели в Чечне. В противоположность страшной молве о себе, Бакланов выказал себя суровым, но в высшей степени справедливым начальником. Вопреки предписаниям он не конфисковывал без разбора имения повстанцев, но, по возможности, учреждал опеки над малолетними детьми сосланных и сохранял за ними имущество. Вызванный по этому поводу к генерал-губернатору Муравьёву, Бакланов бесстрашно сказал: «Вы можете меня и под суд отдать, и без прошения уволить, но я скажу одно: отделом я управлял от вашего имени, которое всегда чтил и уважал; целью моей было так поступать, чтобы на имя это не легло никакого пятна, и совесть мне говорит, что я добился успеха… Я моему Государю, России и вам, моему прямому начальнику, был и буду верен, но в помыслах моих было ослабить слухи о русской свирепости». Такой ответ вызвал признательность Муравьева.
Но удаль уже была не та - старого воина все чаще беспокоила больная печень, а в 1864-м большой пожар в Новочеркасске лишил его большей части имущества. С 1867 года Яков Петрович доживал свой век в мрачном Петербурге, написал небольшие по объему воспоминания и до конца жизни так и не получил представления о роскоши и достатке, которые должны сопровождать существование отставного генерала - всю свою генеральскую пенсию раздавал увечным воинам и нищим. Умер он 18 февраля 1873 году в бедности и безвестности.

Похоронили героя за счет "признательного войска Донского" на кладбище Воскресенского девичьего монастыря в Петербурге. На могиле по проекту скульптора Набокова был поставлен поражавший воображение очевидцев памятник: на куске гранитной скалы брошены бурка, папаха, шашка и баклановский значок из темной бронзы. 4 октября 1911 года прах Бакланова вместе с памятником перенесли в столицу донского казачества Новочеркасск. Накануне Первой мировой войны среди донцов Яков Петрович был не менее почитаемой фигурой, чем герой 1812 года атаман Матвей Иванович Платов.
При большевиках, неистово жаждавших "расказачить" Дон, память о герое Кавказской войны постарались стереть - в схему дружбы народов Бакланов с его методами покорения чеченцев никак не вписывался. С его памятника какие-то ловкие комсомольцы содрали бурку, папаху, шашку и бронзовый череп со скрещенными костями. Только в 1995 году монумент восстановили в первоначальном виде.
Ccылка.

Официальная биография

Якова Петровича Бакланова

Источник : // Донцы XIX века. – Новочеркасск, 1907. – С. 18-53.

Генерал-лейтенант

1809 – 1873

Стр. 18 .

Один из замечательнейших героев Кавказской войны и достойнейших представителей донской казачьей боевой доблести, Яков Петрович Бакланов родился 15 марта 1809 года в станице Гугнинской, ныне в почесть его названной Баклановскою. Отец его, впоследствии полковник и Георгиевский кавалер, только за год до рождения Якова Петровича был произведен в хорунжие; и он, и его жена, мать Якова Петровича, происходили из простых и бедных казачьих семей, а потому и не могли дать сыну никакого образования. Но одаренный недюжин-

Стр. 19 .

ными способностями и богатырской наружностью, Пётр Дмитриевич Бакланов передал своему сыну многие черты своего характера и фигуры и недюжинные способности; Яков Петрович оказался как бы от природы приспособленным к войне.

С самого раннего детства Яков Петрович был предоставлен самому себе: отец его служил в разных полках за пределами Войска, а затем, в 1812 году и следующих годах принимал участие в освободительных войнах. Мальчик рос на свободе, среди сверстников-казачат своей станицы, и очень рано научился ездить верхом и стрелять из лука. Пяти лет его отдали в науку старухе Кудиновне, от которой он перешел к пономарю, а затем и к станичному дьячку, и к семи годам Яков Петрович уже мог читать по складам церковную печать.

В это время отец его приехал в отпуск на Дон, уже в чине есаула, и взял его с собой в Бессарабию, в полк, стоявший кордонами по Дунаю и Пруту для охраны наших пределов от занесения в них моровой язвы, свирепствовавшей в Молдавии. Видя гибель множества людей и равнодушие к жизни уцелевших, Яков Петрович научился здесь презирать опасность и смерть, которой после никогда не боялся в бою. Здесь же он поучался и военному делу , с вниманием слушая в казармах рассказы бывалых казаков о подвигах их предков, о необходимых в военном деле сноровках. Отбыв трехлетний термин службы, Яков Петрович с отцом вернулся на Дон. Он забросил букварь и занялся хозяйством: пахал землю, косил сено, пас табуны и выучился ездить верхом на необъезженных диких степных лошадях. Езда и охота были его любимыми занятиями; беспрерывные упражнения в стрельбе, столь свойственные молодежи того времени, сделали из Якова Петровича замечательнейшего стрелка, про него говорили, что он мог сажать пуля в пулю из какого угодно оружия. Это искус-

Стр. 20 .

ство стрельбы не раз выручало его впоследствии. добился того, что во всех станичных военных забавах он не имел уже соперников. Так закончил свою военную подготовку к службе Бакланов, богатырь по наружности, по силе и по крепости духа.

В 1824 году шестнадцати лет Яков Петрович зачислился на службу урядником и вместе с отцом был определен в полк Попова в Крыму. Во время этой службы, почти неожиданно для отца, обнаружилась полная малограмотность Якова Петровича: он не смог составить и подписать рапортички о дежурстве по сотне. Отец отдал его доучиваться в уездное училище в Феодосии, но, к сожалению, не долго пришлось ему там пробыть: оставшаяся на Дону мать не могла одна управиться с хозяйством и требовала, чтобы Яков Петрович женился, оставив ей жену в помощницы. Пришлось ему исполнить желание матери. Недолго пробыв на Дону с молодою женою, Бакланов возвратился в полк и о дальнейшем образовании забыл и думать. Какие же нужно было иметь блестящие дарования, чтобы с таким ничтожным образованием занять одно из важнейших мест в истории покорения Кавказа?

В 1828 году Яков Петрович был произведен в хорунжие. Начиналась Турецкая война; полк его получил приказание подойти к границе: в это время генерал-губернатору Новороссии, князю Воронцову, прибывшему в Крым, понадобился от казачьего полка офицер для передачи депеш великому князю Михаилу Павловичу, бывшему под Браиловым. Отец Бакланова, принявший полк после смерти Попова, назначил сына, и Яков Петрович отправился туда. Прибыв к Браилову, когда войска готовились к штурму, Яков Петрович, передав бумаги, записался в охотники, которые должны были двигаться впереди штурмовых колонн; штурм не удался; Бакланов с другими был поднят на воздух взорвавшейся миною, отбросившею его и засыпавшею землею; это спасло его

Стр. 21 .

от смерти, так как из уцелевших от взрыва охотников, встреченных вылазкой, спасся всего один. Отделавшись одними ушибами, через пять дней Яков Петрович скакал уже обратно в полк.

Зиму 1828 года Яков Петрович пробыл в Донской конной роте, обучаясь действиям при орудиях, а с началом кампании 1829 года снова возвратился в полк. В июле ему пришлось отличиться в корпусе генерала Рота при обеспечении переправы через Камчик; чтобы овладеть ею, были вызваны охотники. Яков Петрович выехал первым и первым бросился на коне в глубокую речку и под огнем двенадцати турецких орудий, потеряв многих убитыми и утонувшими, с такой стремительностью ударил на турок, что сбил их с позиции, а казаки его даже овладели одним орудием. На следующий день сам корпусный командир благодарил Бакланова за его подвиг. Это было 7 июля , а в блистательном деле 11 июля , когда казаки отца Бакланова с боя взяли приморскую крепость Бургас, под Яковом Петровичем, увлекшимся преследованием турок, была убита лошадь. За отличие в этих делах Яков Петрович получил ордена Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость» и III степени с бантом. По заключении мира, перезимовав в Румынии, в 1830 году полк Бакланова занял в Бессарабии кордоны по Пруту, а в августе 1831 году был отпущен на Дон; с ним возвратился и Яков Петрович, проведший годы в кругу своей семьи.

В 1834 году Яков Петрович был снова назначен на службу в полк Жирова, стоявший тогда на реке Кубани, в составе Отдельного Прочноокопского отряда. Начальником Кубанской линии в это время был известный генерал, барон Засс; вызванный сюда с левого фланга, он в самое короткое время успел внушить горцам, владевшим тогда Закубаньем, страх, доходивший почти до суеверного ужаса. Слава Засса гремела по краю. И вот, под начальством такого генерала, Якову Петровичу пришлось начинать

Стр. 22 .

свою, впоследствии всем известную, кавказскую службу. В постоянных делах с предприимчивым и настойчивым неприятелем Яков Петрович усвоил все приемы малой войны, развил в себе все те качества, которые, по его мнению, были залогом успеха Засса и которые так полезны были ему в будущем. Нелегко, это правда, доставалось, «но спасибо Зассу и горцам, – говаривал Яков Петрович, – они меня выучили многому». К памяти своего учителя Яков Петрович относился с благоговением до конца своей жизни.

За три года первой службы на Кавказе Якову Петровичу пришлось участвовать во множестве стычек с закубанскими горцами. В экспедиции генерала Засса для истребления закубанских аулов между реками Псефиром, Лабою и Белой, при штурме одного из них, Якову Петровичу удалось обратить на себя особенное внимание генерала и тем положить начало своей известности на Кавказе. Было это в июле 1836 года: Бакланову было поручено начальство над охотниками, как старшему из них. Осмотрев аул, Яков Петрович нашел, что плетни вокруг него для прохода кавалерии разобрать нельзя, а ворота были крепко заперты; пробраться в аул можно было только через лазейку над воротами, куда и бросился он первым по сигнальной ракете; Яков Петрович был у цели и уже вскочил на ворота, когда горец, стоявший над воротами, после осечек из винтовки и пистолета, ударом курка перевернутого пистолета, ранил его в голову, и Бакланов без чувств повалился в ров; но другие пошли по его следам и аул был взят. Внимание и расположение генерала Засса к Якову Петровичу с того времени уже не изменялись.

В том же 1836 году Якову Петровичу пришлось отличиться и в качестве отдельного начальника в деле на реке Чамлыке, и до ныне памятном в прикубанских казачьих станицах. Здесь полк Жирова строил себе штаб-квартиру; во время работ полковой табун был

Стр. 23 .

на подножном корму; горцы задумали его отбить и устроили на Чамлыке засаду в триста шестьдесят человек. Выехавший 4 июля из крепости разъезд был весь уничтожен горцами; последний из казаков был свален с коня пулей уже на виду у Бакланова, следившего с угловой батареи за казаками ближайшего пикета; сотня его была дежурной и по тревоге первой выехала в поле. Горцы начали отступать, Яков Петрович издали их преследовать; ещё в виду крепости горцы бросились на него в шашки, но казаки успели спешиться и отразить атаку огнем; вторая атака тоже была отражена. Увидя показавшийся из крепости полк, Бакланов начал преследовать горцев смелее; оттянув его на десять верст, горцы в третий раз атаковали; казаки едва успевали заряжать ружья; патроны были уже на исходе. Яков Петрович послал сказать командиру, что у него нет патронов и нужна помощь, но гонец вернулся после отражения Баклановым уже десятой атаки с ответом командира: если у казаков нет патронов, то есть пики, а подкрепления не будет.

Посоветовавшись с хорунжим Поляковым, Яков Петрович решил, что отступать нельзя, – иначе горцы при преследовании всех зарубят, и что нужно атаковать ещё раз горцев, если же атака на них не удастся, то умирать всем в рукопашном бою , спешившись. Последовали одиннадцатая и двенадцатая атаки горцев, обе отбитые, хлынул ливень и послышался гром, напоминавший пушечные выстрелы. Бакланов воспользовался этим сходством, и обратясь к казакам, сказал, что это полк с пушками идет на выручку, но не следует дать ему воспользоваться плодами их успехов, и потому нужно самим атаковать горцев. Неожидавшие казачьей атаки и неуспевшие ещё оправиться от последней своей безуспешной атаки, горцы дрогнули и, охваченные паникой, бросились бежать. Казаки Якова Петровича преследовали их до реки Лабы на пятнадцать верст,

Стр. 24 .

отбили от брода и заставили спасаться вплавь под пулями. Из всей партии горцев в триста шестьдесят человек спаслось не более шестидесяти, сотня же Якова Петровича потеряла всего до двадцати человек убитыми и ранеными.

На следующий день приехал в управление генерал Засс, получивший в пути донесение полкового командира, которое он и отправил по начальству. В донесении было сказано, что в деле участвовал полк; ошибка, к неудовольствию некоторых, хотя и была случайно обнаружена этим приездом, но исправлять её уже нашли неудобным. Тем не менее, по настоянию генерала Засса, сотник Бакланов получил за это блистательное дело орден Святого Владимира IV степени с бантом.

В последовавшей затем через несколько дней экспедиции Засса к абазинским аулам, при отступлении отряда после разгрома аулов, Якову Петровичу, несмотря на его малый чин, поручено было с частью кавалерии прикрывать переправу через Лабу пехоты, артиллерии и обозов. Это обстоятельство показывает, как умел ценить Засс военные дарования подчиненных.

После этого дела Бакланову уже не пришлось, до возвращения на Дон в июле 1837 года, участвовать в серьезных делах с неприятелем. Осенью этого же года, как выдающийся боевыми заслугами офицер, он был зачислен в 41-й полк, собиравшийся в Новочеркасске для встречи государя Николая I, возвращавшегося из Грузии. Яков Петрович, командуя полусотней, участвовал во всех смотрах и церемониях и за отличие по службе был произведен в есаулы. Следующие два года он провел на льготе. А в мае 1839 года был назначен в только что сформированный Донской учебный полк, который должен был служить рассадником военного образования на Дону.

Один из первых, Яков Петрович достиг здесь благих результатов обучения казаков на основании своей боевой практики. Он обратил внимание на дух кавале-

Стр. 25 .

рийского устава и сумел применить его к казакам, сообразно условиям и потребностям их службы. Блестящий успех прибавил к славе Якова Петровича, как боевого офицера, ещё и известность фронтовика.

В 1841 году Яков Петрович был зачислен в 36-й полк Родионова и с ним отправился в Польшу; здесь он познакомился с новой, ещё невиданной им жизнью. Свой досуг мирного времени Яков Петрович посвятил самообразованию; чтением полезных книг и изучением военно-исторических сочинений он пополнил недостатки своего слишком скудного первоначального образования. После возвращения из Польши в 1844 году, 18 октября Яков Петрович был произведен в войсковые старшины, 35 лет от роду, а в мае 1845 года был экстренно командирован на Кавказ, в Донской казачий 20-й полк подполковника Шрамкова.

Проведенные им здесь десять лет беспрерывной службы принесли значительную пользу для покорения Кавказа; польза эта была так велика, что многие из главных военных начальников того времени считали прямо необходимым участие Бакланова в их военных действиях. Отличное знание местности и языка горцев, находчивость, храбрость и решительность, умелое пользование лазутчиками, всё это всегда давало Бакланову возможность при незначительных силах одолевать сильнейшего противника с наименьшими для отряда потерями. Смело можно утверждать, что исключительно благодаря Бакланову, его умением и тактикою сохранена не одна тысяча солдатских жизней в многотрудном деле покорения Кавказа. Одно имя Бакланова наводило на горцев панику, и присутствие его в отряде всегда почти решало дело в нашу пользу. Сам Шамиль говаривал в раздражении горцам: «Если бы вы боялись аллаха , как боитесь Бакланова, вы были бы святыми».

За указанные десять лет (1845–1855) Яков Петрович перебывал на Кавказе во многих местах, в разных

Стр. 26 .

должностях, и участвовал во многих делах с горцами. За недостатком места здесь приходится остановиться на описании только значительнейших из них и на отношении к нему начальствующих лиц.

Донской казачий 20-й полк, куда Бакланов был назначен младшим штаб-офицером, стоял в небольшом Куринском укреплении, бывшем передовым оплотом наших кумыкских владений, и стоявшем на уступе лесистого Качкалыковского хребта, отделявшего Кумыкскую плоскость от Большой Чечни. Вскоре после прибытия сюда Якову Петровичу удалось сразу приобрести себе популярность в гарнизоне смелым отгоном у горцев стада в сто пятьдесят штук рогатого скота. Ехавший сюда начальник левого фланга, генерал Фрейтаг, узнав в пути о смелом набеге Бакланова, тогда же предсказал ему быструю служебную карьеру.

Генерал Фрейтаг имел приказание спешить с войсками Кумыкской плоскости на выручку главного отряда, потерпевшего неудачу в Даргинской экспедиции. Собрав, что было под рукой и поручив Якову Петровичу командование кавалерией отряда, он к вечеру 19 июля был уже у Шаухал-Берды, а на следующий день оба отряда с двух сторон атаковали неприятеля на этих высотах и после кровопролитного боя с неприятелем соединились; заслуга Фрейтага в избавлении графа Воронцова и его отряда была огромная, последствия боя были неисчислимы. На следующий день, на смотре главнокомандующего, граф Воронцов остановился перед Баклановым, представленным ему Фрейтагом, и сказал: «Я помню ваше дело на Чамлыке у Вознесенского укрепления и мне весьма приятно увидеть вас опять в рядах нашего Кавказского корпуса». За отличие при взятии Шаухал-Бердынских завалов Яков Петрович получил орден Святой Анны II степени, а затем, из-за отъезда на Дон подполковника Шрамкова, по личному приказанию Воронцова, был назначен командующим Донским казачьим

Стр. 27 .

20-м полком, который и принял в начале 1846 года.

Получив полк, Яков Петрович тотчас же принялся за внутренние реформы в нем; он завел новые порядки: прежде, едва полк приходил с Дона, как разные начальники, чиновники и даже армяне, служившие при войсках переводчиками, расхватывали для своих личных услуг в качестве драбантов немалую часть полка; остальные разбивались по постам, попадали под начальство «чужих» офицеров; интересы казаков и полка от этого страдали, казаки гибли в одиночных боях, исчезали в лазаретах и там умирали; бывали случаи, что полки возвращались на Дон в трех сотенном составе. Такое тяжелое положение донцов, описанное и в современных ему песнях о службе на Кавказе, не способствовало повышению их боевой подготовки, и потому донцы всегда ценились на Кавказе ниже линейцев; не содействовали повышению их оценки и их командиры, назначаемые по линии, иногда совершенно неспособные. Яков Петрович задался целью поднять донцов во мнении кавказского начальства и скоро разумно обдуманными мерами достиг этого.

Утвердившись в мысли, что донской казак не может в чем-либо уступать линейному, Яков Петрович начал свое командование тем, что отобрал у всех начальствующих и штабных казаков своего полка, служивших при них денщиками, и после уже никому не давал их; напрасно было и писать ему об этом. Собрав полк, он сам занялся его строевым образованием; его неустанная в этом отношении деятельность, строгость, наблюдение за всеми чинами полка, постоянные осмотры оружия и лошадей очень скоро поставили полк на завидную степень боевого образования. Для офицеров он устроил военные беседы, а казаков стал упражнять в разведке, саперном и артиллерийском деле в самых широких размерах.

Из лучших людей полка Яков Петрович составил седьмую

Стр. 28 .

сотню, учебную, которая и давала ему инструкторов. А в боях шла или в голове полка, или была надежным резервом; в каждой сотне один взвод был как бы конными саперами; кроме того, были в полку ещё две команды: пластунские, – из лучших стрелков и наездников, – для самых опасных разведок, и ракетная, которая своими действиями, в составе батареи, скоро приобрела себе на Кавказе почетную известность. Форменное оружие и одежда держались только для смотров и парадов, а обыкновенно носили оружие и платье, снятое с убитого врага; по словам Бакланова, казаки должны были обмундировываться и вооружаться не иначе, как только на счет своего противника; оставались при донцах только дротики, которые Яков Петрович признавал неотразимыми, даже при ударе пешим строем. Чеченцы по этим пикам издали узнавали спешенный Баклановский полк и в таких случаях старались нападать на колонну с той стороны, где были линейцы.

Для ознакомления казаков с местностью и образом действий противника Яков Петрович производил с партиями ближние и дальние разведки и вступал с горцами в мелкие стычки, подготовляя таким образом донцов и к большим делам; главным требованием при разведке у Бакланова было такое правило: «Всё заметь, ничего не моги проглядеть, а тебя чтобы никто не видал». В бою Яков Петрович требовал от казаков самоотверженности: «Покажи врагам, – говорил он, – что думка твоя не о жизни, а о славе и чести донского казачества». Зоркость глаза и способность самого Бакланова запоминать места влияли и на его разведчиков, заставляя их не отставать в разведке от своего начальника, а умение пользоваться лазутчиками не раз давало Якову Петровичу возможность уведомлять начальство даже и о планах Шамиля.

Сама наружность Якова Петровича была замечательна и внушительна; она поражала колоссальными размерами: вы-

Стр. 29 .

разительное лицо, изрытое оспой, большой нос, густые нависшие брови, из-под которых глаза метали молнии, длинные усы и густые бакенбарды, спускавшиеся на грудь, огромный рост, могучая грудь и широкие плечи – всё поражало в нем энергией, крепким духом и физической силой. При грозной наружности Яков Петрович отличался сердечной добротой и не отказывал в помощи ни офицеру, ни казаку, почему кошелек его всегда был пуст. Полк он держал в руках, ничего с него не тащил, лошадей отлично кормил и казаков своих в обиду не давал. При таких условиях, конечно, полк Бакланова стал первым в ряду донских полков и перещеголял и линейные полки, а сам Яков Петрович обратил на себя всеобщее внимание и приобрел себе популярность по всему Кавказу.

Создав себе замечательный в боевом отношении полк, Яков Петрович выработал и свою собственную тактику, главными основаниями которой были вера в Бога, скрытность движения и быстрота его, и смелый удар по первому влечению сердца. Вскоре ему представился случай и применить ее: находясь в отряде генерала Козловского, при поражении скопищ Шамиля под стенами укрепления Хасав Юрт, Яков Петрович с четырьмя сотнями своего полка бросился в атаку на чеченскую конницу, опрокинул и прогнал её. За отличие в этом сражении он был награжден орденом Святой Анны II степени с императорской короной.

Затем Бакланову пришлось участвовать во множестве больших и малых дел с неприятелем. Так, 9 января 1847 года Яков Петрович со своими казаками неожиданно вынесся наперерез отбитому на переправе через Терек скопищу горцев мичиковского наиба Баты, разбил его наголову и преследовал до самых гор, потеряв сам всего двух казаков ранеными. Чтобы рассчитаться с Баклановым, Бата решил произвести набег в окрестностях Куринского, где стоял полк Якова Петровича.

Эти набеги навели уныние на жителей, потерявших единственную поддержку своего существования. Предводителем своим они выбрали известного наездника Ачибеева, который и должен был дать отпор Бакланову, и вот 10 мая Яков Петрович попал было в засаду при Исти-Су, где две партии горцев охватили три его сотни, но вовремя подоспевшие резервы с Карасинского поста и рота кабардинцев с двумя орудиями, вышедшая позже Якова Петровича, согласно его распоряжения, помогли ему отразить горцев.

Летом того же 1849 года Куринское укрепление посетил князь Воронцов, объезжавший войска левого фланга. Бакланову он объявил «особую благодарность» за отличный воинственный дух, замеченный в его полку. Казаки представлялись в черкесках, вооруженные кавказскими кинжалами, шашками, винтовками и с пиками. Заинтересовавшись ракетной батареей Бакланова, главнокомандующий подробно осмотрел ее, произвел ей ученье, любуясь быстротой и ловкостью её движения и в заключение сказал сопровождавшему его генералу Нестерову: «Я полагаю, Пётр Петрович, что эта казачья батарейка не уступит ни одной артиллерийской части у нас на Кавказе».

Стр. 49 .

он был назначен походным атаманом донских полков на Кавказе. Со взятием Карса кончилась боевая деятельность Бакланова, а с этого времени Яков Петрович выступает в роли администратора. Хотя сам Яков Петрович тяготился этой новой своей деятельностью, говоря, что ему «легче было бы провести две-три ночи с пластунами, чем два-три часа за письменным столом своего кабинета», тем не менее деятельность эта была плодотворна: никто лучше Бакланова не мог знать нужд и быта донских полков на Кавказе; улучшением этого быта полки обязаны исключительно Бакланову. Князь Барятинский, главноначальствующий тогда на Кавказе, высоко ценил деятельность нового походного атамана.

Ходатайства князя Барятинского о награждении Бакланова за эти заслуги и прежние боевые подвиги его обратили на себя внимание императора Александра II, и Яков Петрович получил за них: 16 февраля 1859 года орден Святой Анны I степени с императорской короной, 2 февраля 1860 года аренду на двенадцать лет, по одной тысяче пятьсот рублей серебром ежегодно, и 3 апреля того же года – чин генерал-лейтенанта.

К сожалению, годы, боевые труды и тяжкие раны дали себя знать: Яков Петрович заболел и, сдав должность походного атамана генералу Хрещатицкому, уехал на Дон лечиться и был зачислен по Войску. Но долго оставаться без дела было не в его натуре: по выбору дворянства Яков Петрович занял в 1861 году должность окружного генерала 2-го военного округа Донского войска.

С началом Польского восстания 1863 года почти поголовно вооружился Дон. Приискивая донским полкам достойного начальника, наказной атаман Граббе 16 мая телеграфировал военному министру так: «На западной границе собирается 12 казачьих полков. Необходим молодец-началь­ник. Не назначить ли Бакланова?» Генерал же Муравьев, зная Бакланова по рассказам

Стр. 50 .

брата, сослуживца его по Кавказу, тоже писал военному министру, что «побуждаемый необходимостью иметь в настоящее время энергичных отрядных начальников для отыскания и поражения мятежнических шаек, он просит о командировании в свое распоряжение, сколь возможно скорее, Войска Донского генерал-лейтенанта Бакланова».

Государь дал согласие на назначение Якова Петровича в распоряжение Муравьева для начальствования над расположенными в Виленском округе донскими полками. Задержанный сдачей должности, получив в виде высочайшего пособия четыре тысячи рублей на подъем, Бакланов в начале июля прибыл в Вильно. Здесь он издал известный свой приказ по донским полкам от 7 июля, заканчивающийся так: «...настанет время, – я буду посреди вас в беседе боевой, введу вас в бой с заветным кличем Ермака «с нами Бог», – силой коего булат наш остр, и не устрашимся! Уверен в вас, что вы такие же чудо-богатыри, как были водимые мной в бой деды, отцы и старшие братья ваши».

Но не пришлось Якову Петровичу принимать участие в боях: его назначили начальником Августовского отдела. Одаренный большим природным умом, Бакланов сумел воспользоваться громким авторитетом своего имени и молвой, прошедшей о нем по Литве: без жестокостей, одним нравственным влиянием он достиг в крае такого порядка и спокойствия, какие в других местах не добились ни казнями, ни ссылками. Приняв на себя управление отделом, Яков Петрович немедленно выполнил две важных по своим последствиям меры: первая из них заключалась в разделении войск отдела; каждый отряд получил свой район действий, который должен был ежедневно осматривать; таким путем вся губерния была очищена от повстанцев. Вторая мера заключалась в издании и объявле-

Стр. 51 .

нии особой инструкции, которой разрешалось жителям, во избежание истязаний, снабжать появившихся мятежников припасами и лошадьми, но под условием немедленного о том, по уходе их сообщения ближайшему отряду. В случае не выполнения этого требования, деревня должна быть объявленной вне закона и подвергалась разгрому. Но этой угрозы Бакланову не пришлось употребить: видя заботливость и справедливость начальства, крестьяне сами стали формировать дружины для защиты своих селений от повстанцев; имя Бакланова они благословляли. Даже поляки стали относиться к нему с большим уважением, особенно после того, как он по приеме отдела сам объехал все тюрьмы и освободил до ста двадцати заключенных, о которых даже не было известно, кем, когда и за что они арестованы; за все время управления Яков Петрович подписал только семь смертных приговоров; вообще же смертную казнь он заменял ссылкой в Сибирь, причем семьям, оставшимся без куска хлеба, помогал, чем мог. Множество писем, полученных им впоследствии из Польши, были доказательством уважения к нему поляков.

Гуманное отношение к полякам, благодаря недоброжелателям Бакланова, стало известно Муравьеву. Получив от него несколько резких замечаний, Яков Петрович предпочел отправиться в Вильно для личных объяснений. Горячий разговор между ними закончился такими словами Бакланова: «По моему мнению, крутые меры, как бы они не были жестоки, должны производиться над противником своевременно, а не тогда, когда он уничтожен и бессилен. Мои понятия не могут сходиться с вашими, а потому позвольте мне не возвращаться в Сувалки. Я еду отсюда прямо на Дон: пошлите на мое место другого генерала, которому я обязуюсь передать отдел в двадцать четыре часа. Расставаясь с вами, я хочу до конца говорить вам правду в глаза: управляя отделом именем не моим, а вашим, я старал-

Стр. 52 .

ся не наложить на имя ваше черного пятна. На Литве вас злословят, но могу вас уверить, что в Августовской губернии вас благословляют».

Пораженный такой отповедью, Муравьев просил Бакланова возвратиться в Сувалки и действовать по-прежнему, а в награду Якову Петровичу «за особые труды» по управлению отделом исходатайствовал ему орден Святого Владимира II степени, пожалованный при высочайшем рескрипте 6 февраля 1864 года.

Шестимесячные усиленные труды Бакланова по отделу опять расшатали его здоровье: он просился в четырехмесячный отпуск на Дон и 30 января 1864 года был освобожден от управления Августовским отделом с оставлением заведующим донскими полками в Виленском округе. На лечение и устройство домашних дел Муравьев выхлопотал для него три тысячи рублей пособия. В отпуске Яков Петрович заболел воспалением печени, а вслед за тем его постигло другое несчастье: у него сгорело в Новочеркасске всё имущество и даже деньги, – пришлось на время отказаться от многого в жизни.

Проведя весь 1864 год на Дону, в январе 1865 года Яков Петрович возвратился в Вильно. Здесь командующий войсками округа, генерал-адъютант Кауфман, донося в 1866 году о способностях и служебном такте Бакланова, исходатайствовал ему высочайше пожалованную аренду, по три тысячи рублей на двенадцать лет, а вскоре после того ему было объявлено высочайшее благоволение за отличное состояние донских полков на смотре великого князя Николая Николаевича под Вильно 17 сентября того же года. Затем должность заведующего полками была упразднена и 13 января 1867 года Бакланов был зачислен по Войску.

Этим кончилось служебное поприще Якова Петровича. Последние годы своей жизни он прожил безвыездно в Петербурге, следя за усовершенствованиями в военном деле и живо интересуясь всем, что касалось фанатически любимого им Войска Донского.

Здоровье его было уже не прежнее. Медленно тая, Яков Петрович окончательно слег и умер 18 октября 1873 года. Яков Петрович никогда не знал счета деньгам, а потому и умер в бедности. Похоронен он в Петербурге на кладбище Воскресенского девичьего монастыря на счет Войска. Донцы и почитатели Бакланова поставили на его могиле величественный и оригинальный памятник.

Ныне – это станица Новоцимлянская в Цимлянском районе Ростовской области , которая является административным центром Новоцимлянского сельского поселения . Историческое же место расположения Гугнинской (Баклановской) станицы оказалось затоплено водами Цимлянского водохранилища , а станица была перенесена на новое место. Станица Баклановская имеется в Дубовском районе Ростовской области. Эта станица входит в состав Малолученского сельского поселения. В Новочеркасске Троицкий проспект был переименован в Баклановский.

В данном случае речь идет о нижних чинах, назначаемых в денщики, а также используемых на иных вспомогательных должностях.

На вооружение русской армии были приняты следующие ракеты системы: 2-, 2,5– и 4-дюймовые (51-, 64-и 102-мм). В зависимости от назначения и характера стрельбы были введены и новые названия ракет – полевые и осадные (крепостные). Полевые ракеты вооружались гранатами и картечью. Осадные ракеты вооружались гранатами, картечью, зажигательными и осветительными снарядами. К полевым ракетам относились 2– и 2,5-дюймовые, а к осадные (крепостным) – 4-дюймовые. Вес боевых ракет зависел от типа боевой части и характеризовался следующими данными: 2-дюймовая ракета весила от 2,9 до 5 кг; 2,5-дюймовая – от 6 до 14 кг и 4-дюймовая – от 18,4 до 32 кг. Одинарная пусковая установка Константинова состояла из короткой железной трубы, установленной на деревянной треноге. Угол возвышения трубы обычно придавался по квадранту, устанавливаемому на трубу. Горизонтальное наведение станка осуществлялось непосредственным визированием трубы в цель. Станки для пуска были легки и удобны для переноски людьми и перевозки на лошадях. Максимальный вес станка с трубой достигал 55-59 кг.

Асмодей – (греч.) существо судящее, демон, дающий знания тем, кто обратится. Здесь используется полушутливое значение, которое подкреплялось реальными фактами строгости и доброты командира, обладающего дьявольской силой.

Талгик – наместник, имя которого в силу широкой известности даже отчасти стало нарицательным в плане синонима жесткого управленца. Его имя писали по-разному: ТIЕЛХАГ (Талхиг Шалинский, Талгик, Талгик Аргунский). Был выходцем из с. Шали, тайп курчалой. Занимал следующие должности: Наиб округа Шали, наиб Большой Чечни, мудир, начальник артиллерии. В 1859 г. перешел на сторону царских войск. Состоял в родственных отношениях с Шамилем: был тестем старшего сына Шамиля Джемал эд-Дина. Автор летописи на арабском языке. Похоронен в с. Шали.

Джалка – река, правый приток реки Сунжи, в свою очередь, правого притока Терека, впадающего в Каспийское море.

15 марта 1809 года, в донской станице Гугнинской родился прославленный военачальник, легендарный командир 17-го Донского казачьего полка и походный атаман Донских казачьих полков на Кавказе, один из популярнейших героев эпохи Кавказской войны, генерал-лейтенант Яков Петрович Бакланов .

Яков Петрович Бакланов совершил много подвигов, его имя овеяно немеркнущей воинской славой, память о нем жива в поколениях. Через 5 лет после смерти героя его могилу в Санкт-Петербурге украсил памятник, созданный на добровольные пожертвования и изображавший скалу, на которую брошены бурка и папаха, из-под папахи выдвинут чёрный "Баклановский значок".

В 1909 году, когда отмечалось столетие со дня рождения знаменитого полководца, было принято решение перезахоронить останки в столице Дона Новочеркасске. В 1911 году вместе с перезахоронением праха в усыпальницу под Войсковым Вознесенским кафедральным собором скульптуру с небольшими изменениями основания и пьедестала перенесли в Новочеркасск на площадь Ермака. Монумент находится с южной стороны Вознесенского собора. Торжественное открытие памятника состоялось 5 октября 1911 года.

В честь Якова Петровича назван Баклановский проспект в Новочеркасске, памятник Бакланову установлен в Волгодонске, в городе Шахты его имя носит Шахтинский Казачий кадетский корпус.

Уже в 1828 году Бакланов-младший оказался на войне: на Балканах бил турка, за что был произведён в чин хорунжего. За многочисленные подвиги в Турецкой кампании 1828 - 1829 годов награждён орденами Святой Анны 3-й и 4-й степеней. По окончанию войны с полком остался на границе с Османской империей, произведён в чин сотника.

Настоящую известность Я.П. Бакланову принесла Кавказская война. Первой серьёзной экспедицией стал поход против закубанских аулов летом 1836 года. Преследуя на протяжении десяти вёрст вчетверо превосходящий отряд горцев, выдержал множество контратак неприятеля и израсходовал все патроны. Выбрав удобный момент, ударил в пики, опрокинул неприятеля и преследовал более пятнадцати вёрст, истребив почти полностью. За это дело награждён орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом.

В 1837 году присвоен чин есаула, в 1844 году - войскового старшины, в 1848 году - подполковника. В 1849 году награждён золотой саблей с надписью «За храбрость».

10 февраля 1850 года за отличие во время набега на Гайтемировские ворота был произведён в полковники. Летом того же года назначен командиром 17-го Донского казачьего полка. Полковая легенда гласит, что однажды на имя Я.П. Бакланова пришла посылка. В ней оказался большой кусок чёрной ткани, на котором была изображена Адамова голова и круговая надпись из Символа веры: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь». Один из современников писал: «Где бы неприятель ни узрел это страшное знамя, высоко развевающееся в руках великана-донца, как тень следующего за своим командиром, — там же являлась и чудовищная образина Бакланова, а нераздельно с нею неизбежное поражение и смерть всякому попавшему на пути».

В 1851 году Я.П. Бакланов награждён орденом Святого Владимира 3-й степени за оказанное отличие при поражении горцев на Шалинской поляне.

В феврале 1852 года Бакланов с отрядом из трёх пехотных батальонов, четырёх орудий и своего казачьего полка нанёс поражение 25-тысячному войску имама Шамиля, за что был пожалован орденом Святого Георгия 4-й степени, а уже в октябре 1852 года - чином генерал-майора.

Интересные факты: горцы Кавказа дали Бакланову прозвище "Даджал" (сатана). Во время рубки просеки через Качкалыковский хребет, Бакланов, знавший, что знаменитый горский стрелок Джанем обещал убить его, когда он станет на обычном месте на холме, всё-таки в обычное время поднялся на холм и, когда дважды промахнувшийся Джанем выглянул из-за горы, из штуцера в лоб убил Джанема наповал. Расстояние составляло 320 метров.

Известно высказывание имама Шамиля обращенное к его мюридам: "Если бы вы боялись Аллаха также как Бакланова, то давно были бы святыми. Но не будьте же трусами. Упорствуйте в борьбе и схватках с врагами более, чем выделали это доселе".

В казачьих семьях передаются легенды о знаменитом "баклановском ударе" шашкой, которым Яков Петрович разрубал всадника пополам от плеча до луки седла.

С началом Крымской войны Я.П. Бакланов был командирован на Кавказский фронт боевых действий, где принял участие в штурме турецкой крепости Карс, получив тяжёлое ранение, но оставшись при этом в строю.

По возвращению с Кавказа был пожалован чином генерал-лейтенанта, на протяжении трёх лет состоял окружным генералом Второго округа Области Войска Донского.

В 1863 году был направлен в Вильно во время Польского восстания для наведения порядка. В противоположность страшной молве о себе, здесь Я.П. Бакланов выказал себя суровым, но справедливым начальником: не конфисковал без разбора имения повстанцев, но по возможности учреждал опеки над малолетними детьми сосланных и сохранял за ними имущество.

После тяжёлой и продолжительной болезни Яков Петрович Бакланов умер в бедности 18 октября 1873 года. Похороны состоялись на кладбище петербургского Новодевичьего монастыря. Пять лет спустя его могилу украсил памятник, созданный на добровольные пожертвования и изображавший скалу, на которую брошены бурка и папаха, из-под папахи выдвинут чёрный «Баклановский значок».

В 1911 года его прах был торжественно перезахоронен в усыпальнице Вознесенского Войскового кафедрального собора Новочеркасска, рядом с могилами других героев Дона.

Яков Петрович Бакланов (1809–1873), бесспорно, один из самых выдающихся богатырей Дона, сочетавший в себе беспримерное личное мужество, силу и мастерство бойца с полководческим талантом. Он воевал с детства (двенадцати лет отослан был отцом-офицером в армию), всю жизнь. Шашку Бакланова, которого турки звали Батман-клыч («Пудовый меч»), знал Кавказ, османы и поляки. Это был железный человек, причём честный и великодушный (будучи поставлен на усмирение польского бунта, отказался выполнять приказ «Муравьёва-вешателя» о лишении имущества детей повстанцев).

Крестный ход вокруг памятника генералу Балканову в Волгодонске

Яков Петрович был глубоко верующим человеком. На знаменитом чёрном значке Бакланова - белая надпись: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь» , серебряная Адамова голова и кости. Этот прапор с православной надписью и символикой был подарен неизвестным или неизвестными (полагают, что его сшили в Старочеркасском девичьем монастыре). Известны слова, в которых Бакланов заключил свою личную стратегию: «Вера в Бога, скрытность движения, быстрота, затем смелый удар по первому влечению сердца» . Бог в этой стратагеме - на первом месте. И не только своим ударом славен был Бакланов, а тем, что всю свою жизнь не жалел ни себя, ни своего имущества для товарищей и подчинённых: на свои деньги покупал казакам обмундирование и оружие, делил с ними хлеб, зной, стужу и опасность службы. Смелость Бакланова, которой не могли понять даже опытные бойцы, считая богатыря-донца заговорённым, проистекала из того же источника. В основе её лежали простота и спокойствие человека, положившего упования свои на Бога, потому что уцелеть своими, даже «баклановскими» силами в той многолетней мясорубке сражений, стычек, перестрелок и засад, из которых состояла его служба, было невозможно. Бакланов не был заколдован: многократно получал раны огнестрельные и холодным оружием, контузии; случалось ему и лежать при смерти с пулей в груди… Весь секрет его заключался в том, что, даже раненый, он не выходил из боя до самого его завершения, не показывал своей боли. Но Бог сберёг раба своего на путях войны: умер Яков Петрович своей смертью в Петербурге на шестьдесят четвёртом году жизни. Человек бедный, он был погребён за счёт войска Донского. Иждивением благодарных земляков над могилой героя возвели скромный памятник… Вечная ему память!

Генерал Яков Петрович Бакланов, герой Кавказской войны

Эта история произошла на Кавказе. Бакланов к тому времени стал уже очень известен - его боялись и звали «Даджалом», т.е. как бы «Антихристом» по-мусульмански. (Справедливости ради должен уточнить, что известные слова имама Шамиля: «Если бы вы так боялись Аллаха, как Бакланова, то стали бы святыми!» - адресовались не его мюридам, как любят утверждать беспредельные патриоты Отечества, а простым аульным горцам. Мюриды если и боялись «заговорённого» Бакланова, то Аллаха страшились больше и свою мужскую честь ставили выше. Думаю, любой из них стал бы лично рубиться с Баклановым, случись нужда. Другой вопрос, что не каждый из них смог бы выйти из такой сечи живым. Такая уж была их мюридская жизнь.– прим. авт.)

Донской 17-й казачий полк

К Бакланову явился горский лазутчик (таких много находилось «на прикорме» у русских в то время) и сказал, что в аул пришёл стрелок с гор, который поклялся Шамилю на Коране убить Бакланова. «Кто таков?» - «Тавлинец, имя Джанем. Он сказал старикам, что промахнулся только один раз в жизни. Старики сказали: Баклу не промахивался ни разу. Его не берет ни пуля, ни шашка. Джанем сказал: я попадаю на пятьдесят шагов в куриное яйцо. Старики сказали: Баклу на пятьдесят шагов попадет в муху. Джанем отлил для тебя серебряные пули. Завтра он будет ждать в засаде, когда ты поедешь, как всегда, смотреть войска. Не езди смотреть войска завтра!» Бакланов заплатил лазутчику и отпустил его.

В старости в своих кратких воспоминаниях с простым названием «Моя боевая жизнь» Бакланов признается, что провёл очень скверную ночь. Но показать горцам, которые знали, что он выезжает одним и тем же путём ежедневно, своей трусости он не мог. Слава Бакланова являлась сильным оружием России на Кавказе; он не имел права тупить это оружие, хотя выбор, конечно, оставался за ним. И Бакланов, зарядив лучший свой штуцер, ранним утром, как всегда, сел на коня. Этот свой путь он позже назовёт дорогой на лобное место, то есть на Голгофу. (Современному читателю такое сравнение может показаться нескромным. Однако Яков Бакланов был простой человек; грамоте учился у церковного дьячка, и «определяющими» книгами в его жизни наверняка были книги церковные. Откуда же ещё ему следовало брать сравнения? Бакланов шёл, готовый принести себя в жертву за ближних своих. Простим ему эту метафору.– прим. авт. ) Он знал, что Джанем ждёт его где-то на старой батарее - хорошая снайперская позиция. Всё произошло на глазах русских войск и горцев, собравшихся посмотреть на невиданный поединок.

Бакланов подъехал к возвышенности, где раньше стояла батарея, и стал перед ней неподвижно, как скала. (На самом деле он просто не знал, где прячется Джанем, и хотел вызвать его на выстрел, чтобы обнаружить. Других шансов не было.) Вот из травы поднялся стрелок и вскинул ружьё. То ли неподвижная богатырская фигура Баклу на коне, то ли рассказы суеверных стариков подействовали на нервы Джанему: он промахнулся второй раз в жизни. Всё случилось так быстро, что Бакланов успел только заметить поднявшийся силуэт и вспышку. Джанем опустился наземь, пропав из виду. Бакланов продолжал стоять на месте. Он видел, как над травой подымается рука стрелка, забивающего в ствол новый заряд. Вот Джанем поднялся второй раз. Вторая пуля пробила полупальто Бакланова: руки горского снайпера уже ходили ходуном. Бакланов продолжал стоять. Когда же выведенный из себя Джанем перезарядился и вскочил в третий раз, Бакланов, как он вспоминает, перекинул ногу через седло, упёр локоть в колено и одним выстрелом, опередившим горца, положил его насмерть. Говорят, кавказцы-мусульмане, видевшие это, кричали: «Маладец, Баклу!». Победитель подъехал к поверженному противнику и осмотрел тело Джанема. Стрелок пожалел потратиться на серебро и отлил пули из меди: они, как считалось, тоже имеют силу против шайтана. Но Джанема они не спасли. Бакланов скромно замечает в мемуарах, что именно пули и могли испортить результат выстрела - лёгкая медь в разреженном горном воздухе не даёт такой точности попадания, как свинец.

Так погиб Джанем и победил Бакланов. Ему предстоит долгая жизнь: он вырастит детей, станет генералом, будет побеждать и побеждать, не щадя себя. Многих ещё сразит, а кого-то и спасёт… Но большего подвига ему, как бойцу, совершить уже не придётся.

ГОРДОСТЬ ДОНСКИХ КАЗАКОВ

27 марта 1809 года в станице Гугнинской родился прославленный казачий генерал Яков Петрович Бакланов, гордость донских казаков. Потомственный казак, гроза врагов и бесстрашный воин оставил след в истории донского казачества и нашего Отечества.

Отец героя, Пётр Дмитриевич Бакланов, был хорунжим Войска Донского. Отличался бесстрашием и могучим телосложением. Во время службы в армии Пётр Дмитриевич завоевал репутацию воина, которого боялись враги и уважали товарищи. Своего сына Пётр Дмитриевич воспитывал как настоящего казака. В три года Яков уже ездил на лошади, в восемь лет у него началась походная жизнь – вместе с отцом он отправился в Бессарабию.

В возрасте пятнадцати лет Яков Петрович Бакланов начал службу урядником, в семнадцать женился и в девятнадцать лет в чине хорунжего в составе полка, которым командовал его отец, отправился на войну. Участие в переходе через Балканы, в переправе через реку Камчик, взятие Бургаса и других важных объектов в Русско-турецкой кампании закалило ещё больше будущего героя. Всё время Яков проявлял смелость и храбрость, бесшабашность и ретивость. По окончании вой­ны Яков Бакланов был награждён орденами Святой Анны третьей и четвёртой степеней.

Кавказ

Спустя некоторое время молодой Бакланов вернулся на службу и после охраны границы по Пруту в 1834 году вновь отправился на Кубань в полк Жирова, начав первые походы против горцев.

Со временем, в ходе боевой практики Яков Бакланов стал опытным, умелым и хитрым боевым офицером. Его известность росла, и к тому времени он уже получил орден Святого Владимира четвёртой степени. В 1837 году Якова Бакланова произвели в есаулы, а в 1841 году в составе Донского казачьего полка № 36 герой был отправлен в Польшу для охраны границы с Россией. Время, проведённое в Европе, дало Якову возможность заняться изучением классической литературы, истории войн, европейской культуры и др.

Вернувшись с Запада, Яков Бакланов получил чин старшины и принял командование Донским казачьим полком № 20, задачей которого являлся контроль Куринского укрепления. С этого времени начался яркий период жизни героя донского казачества. Его имя стало греметь далеко за пределами Кавказа.

Во вверенном Бакланову Донском казачьем полку изначально царили шатание и разброд. Отсутствие дисциплины, рвения по службе, пьянство, игра в карты, рваная одежда – всё это казачий атаман стал искоренять. Запрет алкоголя, образование солдат, уроки военной стратегии и тактики стали основой полковой жизни. Следствием стало множество героических походов, совершённых полком. Бакланов подкупал лазутчиков в стане врага и всегда знал о действиях противника.

В те времена Войско Донское противостояло горцам, которые совершали набеги на российские селения. Используя свою тактику, Бакланов принудил врага перейти в оборону, теперь казаки нападали на аулы чеченцев, угоняли скот и людей, забирали продукты и ценные вещи. Имя Бакланова горцы произносили шёпотом, называли его русским дьяволом, неистовым Боклю, донским Суворовым, грозой Чечни.

Горцы верили в то, что Боклю поддерживает нечистый, и панически его боялись. И даже главный горец – грозный Шамиль – с уважением относился к казачьему атаману. Правда, своих подчинённых ругал за страх перед ним. «Если бы вы боялись Всевышнего Аллаха так же, как Бакланова, то давно бы уже стали святыми людьми», – говорил своим людям главнокомандующий горской армией имам Шамиль.

За время службы на Кавказе Яков Петрович Бакланов дослужился до чина генерал-лейтенанта и получил множество наград, среди которых орден Святого Георгия четвертой степени, орден Святого Владимира третьей степени и множество других.

Десятого апреля 1853 года за проявленную доблесть при атаке позиций неприятеля возле аула Гурдали Бакланова наградили орденом Святого Станислава 1-й степени. Одиннадцатого марта того же года Бакланов был назначен в штаб Кавказского корпуса на должность командира кавалерии левого фланга. Штаб располагался в крепости Грозной (нынешний город Грозный).

Четырнадцатого июня 1854 года за мужество и храбрость, проявленные при разгроме горских сил между крепостью Грозной и Урус-Мартаном, Бакланову была объявлена благодарность от императора. Двадцать второго августа этого же года Яков Петрович награждён почётным знаком отличия беспорочной службы за двадцать лет.

Слава о героизме и бесстрашии легендарного командира распространялась далеко за пределы Кавказа. Казачьего генерала Якова Бакланова любили и уважали во всей Российской империи. Однажды атаману была доставлена посылка от неизвестного поклонника. Вскрыв её, Яков Петрович обнаружил внутри чёрный значок из шёлка с вышивкой в виде белой Адамовой головы (черепа с костями) и надписью «Чаю воскрешения мёртвых и жизни будущего века. Аминь». Бакланов просто влюбился в этот подарок и не расставался с ним до конца жизни. Так знаменитый Баклановский флаг стал его талисманом. При виде этого флага горцы впадали в панику, особенно если этот флаг развевался в руках бесстрашного генерала.

Образ генерала Якова Бакланова до сих пор сохранился в легендах и сказках чеченцев. Песни казаков Дона воспевают этого великого и славного героя донского казачества.
Затем было участие в Крымской войне, где враги называли его «батаман-клыч» («богатырь с мечом в полпуда»), дальнейшая служба на Кавказе, подавление восстания в Польше, где Яков Бакланов стал известен не только как воин-герой, но и как блестящий дипломат. В Польше он завоевал глубокое уважение местного населения.

Летом 1894 года в Новочеркасске сгорело всё имущество атамана и его деньги. Эти события не лучшим образом отразились на здоровье уже пожилого казака. В 1867 году Яков Петрович Бакланов вернулся на Дон, потом переехал в Петербург. Жил тихо и спокойно, работая над мемуарами «Моя боевая жизнь».

18 октября 1873 года Яков Петрович предстал перед Господом как герой и слава донского казачества, как воин Христов. Похоронили его на кладбище Новодевичьего монастыря. Церемонию финансировало Донское Войско, которое он прославил своей жизнью и делами. Через пять лет над могилой героя был возведён памятник, изображающий скалу с брошенными на неё буркой и папахой. Из-под папахи виднелся знаменитый Баклановский знак. В 1911 году прах легендарного героя-казака был перевезён на родину и перезахоронен в Новочеркасске, рядом с героями России – Платовым, Орловым-Денисовым, Ефремовым.

Память о герое-казаке, легендарном генерале, прославившем Войско Донское и свою донскую землю, жива и сегодня! Из поколения в поколение будет передаваться образ бравого атамана, рассказы о его знаменитом «баклановском ударе», его подвигах и героизме! Яков Петрович Бакланов является образцом воина, который сражается ради любви к Родине, ради любви к своему народу!

Слава героям Дона!
Слава донскому казачеству!

Игорь Мартынов,
войсковой старшина, заместитель атамана Тамбовского отдельского
казачьего общества