Приступая к этой книге, читателю прежде всего важно знать, с какого рода работой он имеет дело: с серьезным ли и добросовестным исследованием - или же с фантастическим и безответственным вымыслом? Может ли он отнестись к автору с доверием - по крайней мере, в области сообщаемых фактов, данных и материалов? Достаточно ли беспристрастен автор, и не искажает ли он истину - в оправдание своей идеи, в вящее посрамление идей противника?

Вопросы далеко не праздные.

К источникам о махновском движении следует подходить с величайшей осмотрительностью. Читатель поймет это, если вдумается в некоторые характерные особенности движения.

С одной стороны, махновщина - явление громадного размаха, величия и значения, развернувшееся с исключительной силой, сыгравшее в судьбах революции колоссальную и чрезвычайно сложную роль, выдержавшее титаническую борьбу со всеми видами реакции и не один раз спасавшее революцию от разгрома, - явление необычайно богатое яркими, красочными эпизодами и заставившее говорить о нем, интересоваться им не только в России, но и за ее пределами. При этом махновщина возбудила к себе в самых различных лагерях - и реакционных, и революционных - самые разнообразные чувства: начиная от жгучей ненависти и вражды, переходя к недоумению и, далее, к недоверчивому и подозрительному отношению и кончая чувством глубочайшей симпатии и восхищения. Что же касается монополизировавших революцию коммунистической партии и «советской» власти, то с ними махновщина вынуждена была, после долгих перипетий, вступить - как и с реакцией - в ожесточенное единоборство, причем нанесла и партии, и власти ряд ощутимых физических и моральных ударов. Наконец, личность самого Махно - сложная, яркая и сильная, как и все движение, - также привлекла к себе всеобщее внимание, вызывая в одних простое любопытство и недоумение, в других - тупое негодование или бессмысленный страх, в третьих - непримиримую ненависть, а в четвертых - беззаветную любовь…

Так нагромождаются «материалы», способные внести в представления читателя лишь бесконечную путаницу и отнять у него всякую возможность дойти до правды.

С другой стороны, движение, при всем своем местном размахе, рядом обстоятельств вынуждено было развиваться в атмосфере известной замкнутости и отчужденности.

Будучи чисто низовым движением широких народных масс, чуждых всякому стремлению к параду, блеску, - господству и славе; возникнув на окраине России, вдали от крупных центров; развертываясь в известном ограниченном районе, в условиях отрезанности не только от всего мира, но даже от других областей России, - движение, в его существенных, глубинных чертах, осталось мало известным за его пределами. Протекая почти все время в невероятно тяжелой и напряженной боевой обстановке; окруженное со всех сторон врагами, почти не имея друзей из других - нетрудовых - сфер; беспощадно подавляемое правящей партией и заглушаемое кровавым треском ее государственной деятельности; потеряв добрых 90 % своих лучших и активнейших участников; не имея ни времени, ни возможности, ни даже особой потребности фиксировать, накоплять и передавать потомству свои дела, слова и думы, - движение оставило по себе мало живых, непосредственных следов и памятников. Его фактическая сторона проходила незапечатленной. Его документы не распространялись широко и не сохранялись. Поэтому оно до сих пор в огромной степени скрыто от глаз постороннего, от взора исследователя. До его сущности нелегко добраться. Подобно тому, как остаются навсегда безвестными тысячи скромных отдельных героев революционных эпох, и махновскому движению грозило остаться в значительной мере безвестной героической эпопеей украинских тружеников. До сего дня вся богатейшая фактическая и документальная стороны этой эпопеи пребывают под спудом. И если бы судьбе не угодно было сохранить в живых нескольких участников движения, основательно знающих его и способных рассказать о нем правду, оно, действительно, осталось бы нерассказанным…

Такое положение вещей ставит серьезного читателя и историка в чрезвычайно трудное положение: в необходимость самому, без всякой помощи, - не только без прямых руководящих данных, но и без малейшего указания на то, где такие данные можно достать, - критически разбираться в исключительно пестрых и противоречивых источниках, работах и материалах.

Вот почему необходимо помочь читателю сразу же отделить пшеницу от плевел, зерно от шелухи. Вот почему важно сразу же установить, может ли он пользоваться данной работой как здоровым и чистым источником. Вот почему вопрос об авторе и о характере его труда приобретает, в данном случае, столь существенное значение.

Я взял на себя смелость написать предисловие к книге и осветить в предисловии эти вопросы, так как волею судьбы принадлежу к тем немногим уцелевшим участникам махновского движения, которые, в достаточной для того степени, знакомы и с самим движением, и с автором книги, и, наконец, с теми условиями, в которых эта книга создавалась.

Предварительно позволю себе небольшую оговорку.

Меня могут спросить (и действительно часто спрашивают), почему я сам не пишу о махновском движении? По многим соображениям. Остановлюсь на некоторых из них.

К изложению событий, к задаче освещения махновского движения надо подходить во всеоружии сведений, сосредоточенно и строго. Тема эта требует длительной, напряженной и всесторонней работы. А такая работа была для меня до сих пор, по многим причинам, невозможна. Вот почему, прежде всего, я считал необходимым воздержаться пока от этой темы.

Махновская эпопея слишком серьезна, величественна и трагична, слишком обильно полита кровью ее участников, слишком глубока, сложна и своеобразна, чтобы можно было позволить себе судить и писать о ней «легко», - например, на основании одних только рассказов и противоречивых показаний разных лиц. Излагать ее по документам - тоже не совсем наше дело, так как сами по себе документы - вещь мертвая, далеко не всегда и не полно отражающая живую жизнь. Писать по документам - дело будущих историков, перед которыми, кроме документов, не окажется уже больше никакого иного материала. Современники должны относиться строже и к делу, и к себе, ибо именно с них история много спросит. Они должны воздерживаться от суждения и повествования о подобных событиях, поскольку не были их непосредственными участниками. И должны не так набрасываться на рассказы и документы с целью «писать историю», как стремиться запечатлеть личный опыт, поскольку они его имели. В противном случае они рискуют оставить в тени или, - что еще хуже, - исказить самую сущность, живую душу событий и ввести читателя и историка в большое заблуждение. Конечно, и их непосредственный опыт может страдать погрешностями и неточностями. Но в данном случае это обстоятельство не имеет значения. Они дадут подлинную, живую картину и сущность событий, вот что - главное. Сопоставив их рассказ с документами и иными данными, легко отбросить второстепенные ошибки. Вот почему повествование участника и очевидца событий особенно важно. Чем полнее и глубже был личный опыт, тем более важна и спешна такая работа. Если к тому же этот участник сам обладает и документами, и рассказами других участников, то его повествование приобретает перворазрядное значение.

Мне предстоит говорить о махновщине в свое время, в своем месте и в своем освещении. Но я не могу писать полную историю махновского движения именно потому, что не могу претендовать на полное, подробное и всестороннее знание предмета. Я провел в самом движении около полугода, - от августа 1919 по январь 1920 г., - то есть, наблюдал его далеко не на всем его протяжении. С Махно я встретился впервые тогда же, в августе 1919 г. Я совершенно потерял из вида и движение, и Махно, будучи арестован в январе 1920 г., и соприкоснулся еще раз с тем и другим лишь на две недели в ноябре того же года во время договора Махно с советской властью. С тех пор я снова потерял движение из виду. Таким образом, хотя я многое перевидал, пережил и передумал в этом движении, но мое непосредственное знакомство с ним было неполным.

И вот, на вопрос о том, почему я не пишу о махновщине, я не раз отвечал, что имеется более сильный, чем я, в этом отношении.

Я знал о его постоянной деятельности в движении. В 1919 г. мы работали там вместе. Я знал также, что им тщательно собираются материалы по движению. Знал, что он усиленно пишет его полную историю. Знал, наконец, что книга эта уже написана и что автор готовится издать ее за границей. И я считал, что прежде всего другого должна появиться в свет именно эта работа - полная история махновщины, написанная человеком, соединяющим в себе и постоянного участника движения, и обладателя богатой сокровищницей материалов.

Многие до сих пор искренне убеждены, что Махно - «обыкновенный бандит» и погромщик, увлекший за собой темную и падкую до грабежа, разложенную войной солдатско-крестьянскую массу. Многие по сей день считают Махно «авантюристом», веря злостным и нелепым сказкам о том, что он «открывал фронт» Деникину, «братался» с Петлюрой, «объединялся» с Врангелем… С легкой руки большевиков, многие все еще повторяют клевету, будто Махно «возглавлял контрреволюционное кулацкое движение» и будто «анархизм» Махно - лишь наивная выдумка некоторых анархистов, искусно использованная им в своих целях… Но Деникин, Петлюра, Врангель - это лишь яркие военные эпизоды: за них хватаются и нагромождают горы лжи. Борьба с контрреволюционными генералами далеко не исчерпывает махновщину. Сущность же махновского движения, его внутреннее содержание, его органические черты остаются, вообще говоря, совершенно неизвестными.

Небольшими разрозненными статьями, отрывочными заметками, частичными работами - такого положения вещей не изменить. В отношении такого крупного и сложного явления, как махновщина, подобные статьи и работы дают слишком мало, не освещают картину в целом и тонут в море печатного слова почти без следа. Для того чтобы нанести хороший удар всем сказкам и положить начало серьезному интересу и ознакомлению с предметом, необходимо в первую очередь дать о нем более или менее цельную, исчерпывающую работу, после чего можно с пользой перейти к отдельным вопросам, к частностям и деталям. Именно такой цельной работой является настоящая книга. И ее автор - более, чем кто-либо, - был призван выполнить ее. Можно лишь пожалеть о том, что, в силу ряда неблагоприятных обстоятельств, этот труд выходит в свет со значительным опозданием.

Знаменательно, что быть первым историком махновского движения выпало на долю рабочему. Этот факт - не простая случайность. На протяжении всего своего существования движение и идейно, и организационно обслуживалось теми силами, которые смогла выдвинуть сама рабоче-крестьянская масса. Интеллигентного, теоретически образованного элемента в нем, вообще говоря, не было. Все время оно было предоставлено самому себе. И первого историка, теоретически обосновывающего и освещающего движение, оно выдвигает из своей же среды.

Автор, Петр Андреевич Аршинов, сын фабричного рабочего г. Екатеринослава и сам рабочий, слесарь по профессии, упорным личным трудом добился известного образования. В 1904 году, 17-ти лет, он примыкает к революционному движению. В 1905-м, работая в качестве слесаря в железнодорожных мастерских г. Кизил-Арвата (Средняя Азия), он вступает в местную организацию партии большевиков. В ней он быстро начинает играть активную роль, став одним из руководителей и редакторов местного нелегального революционного органа рабочих «Молот». (Этот орган обслуживал всю Средне-Азиатскую железную дорогу и имел большое значение в революционном движении рабочих этой магистрали). В 1906 г., преследуемый местной полицией, Аршинов покидает Среднюю Азию и переезжает на Украину, в г. Екатеринослав. Здесь он становится анархистом и уже как таковой продолжает вести революционную работу среди екатеринославских рабочих (гл. обр. на заводе Шодуара). Причиной перехода его к анархизму послужил минимализм большевиков, который, по убеждению Аршинова, не отвечал подлинным устремлениям рабочих и послужил, совместно с минимализмом остальных политических партий, причиной поражения революции 1905-06 гг. В анархизме Аршинов нашел, по его собственным словам, собирание, запечатление свободно-равенственных стремлений и чаяний трудящихся.

В 1906-07 гг., когда царское правительство охватило всю Россию сетью военно-полевых судов, широкая массовая работа стала совершенно невозможной. Аршинов отдает дань исключительной обстановке и своему боевому темпераменту: раз за разом он совершает несколько террористических актов.

23 декабря 1906 г. в рабочем поселке Амур близ Екатеринослава он с несколькими товарищами взрывает полицейский участок. (При взрыве погибло три казачьих офицера, пристава и стражники из карательного отряда). Благодаря тщательной организации этого акта ни Аршинов, ни его товарищи не были раскрыты полицией.

7 марта 1907 г. Аршинов стреляет в начальника главных железнодорожных мастерских г. Александровска, Василенко. Вина последнего перед рабочим классом состояла в том, что он отдал под военный суд за александровское вооруженное восстание в декабре 1905 г. свыше 100 человек рабочих, из которых многие на основании показаний Василенко были осуждены на казнь или на долгосрочную каторгу. Кроме того, и до этого случая и после него Василенко проявлял себя как активный и безжалостный угнетатель рабочих. Аршинов по собственной инициативе, но в соответствии с общим настроением рабочих масс, сурово расправился с этим врагом трудящихся, застрелив его близ мастерских на глазах многочисленных рабочих. На этом акте Аршинов был схвачен полицией, жестоко избит и через два дня, в порядке военно-полевого суда, приговорен к казни через повешение. Однако в центре приведение приговора в исполнение приостановили, найдя, что дело Аршинова по закону должно разбираться не военно-полевым, а военно-окружным судом. Эта отсрочка казни дала Аршинову возможность бежать. Побег был совершен из Александровской тюрьмы в ночь на 22 апреля 1907 г., во время пасхальной заутрени, когда заключенных вывели в тюремную церковь. Смелым набегом нескольких товарищей с воли тюремная стража, охранявшая заключенных в церкви, была застигнута врасплох и перебита. Всем заключенным предоставлена была возможность бежать. Вместе с Аршиновым тогда бежало свыше 15 человек. После этого Аршинов проводит около 2-х лет за границей, главным образом во Франции, но в 1909 г. возвращается в Россию, где в течение 1.5 лет в нелегальных условиях ведет пропагандистскую и организационную работу по анархизму среди рабочих.

В 1910 г. он, переправляя из Австрии в Россию транспорт оружия и анархической литературы, был арестован на границе австрийскими властями и заключен в тюрьму в гор. Тарнополе. Просидев здесь около года, он, по требованию русского правительства, за совершенные террористические акты передается русским властям в Москву и приговаривается Московской судебной палатой к 20-ти годам каторжных работ. Каторгу Аршинов отбывал в Москве, в Бутырках. Здесь он впервые (в 1911 г.) встретился с юным Нестором Махно, который был, за террористические же акты, осужден (в 1910 г.) на бессрочную каторгу и который заочно знал Аршинова еще раньше по работе на юге. Оставаясь во время пребывания в тюрьме в товарищеских отношениях, они оба вышли из заключения в дни революции, в первых числах марта 1917 г.

Махно по освобождении уехал для революционной работы на Украину, в родное Гуляй-Поле. Аршинов остался в Москве, приняв энергичное участие в работе Московской Федерации Анархистских Групп.

Когда после оккупации Украины австро-германцами Махно летом 1918 г. приехал на время в Москву посоветоваться с товарищами о положении дел, он жил вместе с Аршиновым. Здесь они познакомились ближе и горячо обсуждали вопросы революции и анархизма. Уезжая через 3–4 недели обратно на Украину, Махно договорился с Аршиновым поддерживать постоянную связь. Он обещал не забывать Москву, при случае помогать движению денежно. Говорили о необходимости поставить журнал… Слово свое Махно сдержал: он выслал в Москву денег (по независящим обстоятельствам, последние до Аршинова не дошли) и не раз писал Аршинову. В письмах он звал последнего работать на Украину, ждал и сердился, что тот не едет.

Через некоторое время Махно неожиданно загремел на столбцах газет как вождь довольно сильного партизанского отряда.

В апреле 1919 г., в самом начале развития махновского движения, Аршинов приезжает в Гуляй-Поле и с этого момента пребывает почти безвыездно в районе махновщины, вплоть до разгрома 1921 г. Здесь он ведет главным образом культурно-просветительную и организационную работу: одно время руководит культ. - просв. отделом, редактирует газету повстанцев «Путь к Свободе» и т. д. Отлучается он из района лишь летом 1920 г. в связи с разгромом движения. В это время у него пропадает готовившаяся к печати рукопись по истории движения. После отлучки ему лишь с большим трудом удается вернуться в осажденный со всех сторон (белыми и красными) район, где он затем и остается до начала 1921 г.

В начале 1921 г., после того, как движение подвергается со стороны советской власти третьему жестокому разгрому, Аршинов уезжает из района с определенным поручением: довести до конца работу по истории махновского движения. Работу эту он ведет и на этот раз благополучно заканчивает в чрезвычайно тяжелых условиях жизни - частью еще на Украине, частью в Москве.

Таким образом, автор настоящей книги является лицом более, чем кто-либо, компетентным в данной области. Он знал Нестора Махно задолго до описываемых событий и близко наблюдал его на всем их протяжении, в самые различные моменты. Он знал также всех выдающихся участников движения. Он сам был активным участником событий, сам переживал их полное величия и трагизма развитие. Ему более, чем кому-либо, была ясна сокровенная сущность махновщины - ее идейные и организационные искания, устремления и чаяния. Он видел титаническую борьбу ее с наседавшими на нее со всех сторон враждебными силами. Как рабочий, он глубоко проникся подлинным духом движения - могучим, освещаемым анархической идеей, стремлением трудовых масс взять свою судьбу и строительство новой жизни на деле в свои руки. Как рабочий интеллигентный, он сумел глубоко продумать существо движения и отчетливо противопоставить это существо идеологии других сил, движений и направлений. Наконец, он тщательно знакомился со всей документальной стороной движения. Он как никто мог критически отнестись ко всем рассказам и материалам, мог отделить в движении существенное от неважного, характерное от ничтожного, основное от второстепенного.

Все это дало ему возможность, несмотря на целый ряд неблагоприятных условий, на неоднократную пропажу рукописи, материалов и документов, - осмыслить и ярко осветить один из своеобразнейших и значительнейших эпизодов русской революции.

Что сказать об отдельных сторонах этой работы? Нам кажется, что данная книга сама достаточно говорит о себе.

Подчеркнем прежде всего, что она писалась с исключительной придирчивостью к точности изложения. Ни один сколько-нибудь сомнительный факт не вошел в нее. Наоборот, множество интересных и характерных эпизодов и деталей, имевших место, были опущены автором в целях сжатости.

Опущены были также некоторые моменты, черты или целые события, ввиду невозможности подкрепления их точными данными.

Пропажа целого ряда характернейших документов вообще сильно отозвалась на работе. Последняя, по счету четвертая, потеря вместе с рукописью ценнейших материалов до такой степени угнетала автора, что, по его признанию, он некоторое время колебался начинать работу сызнова. И лишь сознание необходимости дать, хотя и неполный, но цельный очерк махновщины заставило его снова взяться за перо.

Разумеется, дальнейшая работа по истории махновского движения должна быть расширена и пополнена новыми данными. Движение это настолько обширно, глубоко и своеобразно, что еще не так скоро получит свою полную оценку. Настоящая книга является лишь первым серьезным вкладом в дело изучения одного из крупнейших и поучительнейших революционных движений в истории.

Против некоторых принципиальных положений автора можно спорить. Но они не являются основным элементом книги и потому не развиты до конца. Отметим, что своеобразная оценка автором большевизма как идущей на смену буржуазии новой господской касты, сознательно стремящейся к экономическому и политическому господству над трудящимися массами, представляет немалый интерес.

Сущность махновщины выявлена в работе как нельзя более выпукло. При этом самый термин «махновщина» приобретает под пером автора чрезвычайно широкий, почти нарицательный смысл. В этот термин автор вкладывает понятие об особом, совершенно своеобразном и самостоятельном революционном и классовом движении трудящихся, постепенно осознающем себя и выходящем на широкую арену исторического действия. Автор считает махновщину одним из первых и замечательнейших проявлений этого нового движения и противопоставляет ее как таковую другим силам и движениям в революции. Тем самым подчеркивается случайность термина «махновщина». Движение существовало бы и без Махно, так как существовали бы те живые силы, живые массы, которые это движение создали и развернули и которые выдвинули Махно лишь как своего талантливого боевого руководителя. Сущность движения осталась бы та же, хотя название его было бы другим, а его идейная окраска выявилась бы с иной (меньшей или большей) отчетливостью.

Личность и роль самого Махно оттенены в работе весьма ярко.

Отношение движения к различным враждебным силам - к контрреволюции, к большевизму - обрисованы исчерпывающе. Страницы, посвященные различным моментам героической борьбы махновщины с этими силами, захватывают и потрясают.

Чрезвычайно интересный вопрос о взаимоотношениях между махновщиной и анархизмом недостаточно разработан автором.

Высказано общее и основное положение, что анархисты в целом, точнее, анархические «верхи», остались в стороне от движения: по выражению автора - «проспали» его. Автор объясняет это явление главным образом тем обстоятельством, что известный слой анархистов в большой степени заражен «партийностью» - пагубным стремлением руководить массами, их организациями и движениями. Отсюда - непонимание этими анархистами действительно самостоятельных массовых движений, возникающих помимо их и требующих от них лишь искренней и самоотверженной идейной помощи. Отсюда же - их предубежденное и пренебрежительное, по существу, отношение к таким движениям. Но такого утверждения и объяснения недостаточно. Следовало бы расширить и углубить эту тему. Среди анархистов имелось к махновщине троякого рода отношение: во-первых - определенно скептическое, во-вторых - среднее, и, в-третьих - определенно положительное. Автор принадлежит, несомненно, к этому последнему течению. Но его позиция может быть оспариваема, и ему следовало бы поэтому развить вопрос более основательно. Правда, данная тема не относится к существу его книги. И, с другой стороны, изложенные им на протяжении этой книги факты в значительной степени сами по себе подкрепляют его положение… Надо надеяться, что поднятый им вопрос получит на страницах анархической печати дальнейшую разработку и что всестороннее обсуждение его приведет к ценным для анархического движения выводам.

Нечего и говорить о том, что все сказки о бандитизме, об антисемитизме и других якобы присущих махновскому движению темных явлениях должны с появлением этой книги сойти на нет.

Если махновщина - как и всякое дело рук человеческих - имела свои тени, свои ошибки, свои уклоны, свои отрицательные стороны, то они, по свидетельству автора, были, сравнительно с великой положительной сущностью движения, настолько мелки, ничтожны, что о них странно было бы особо говорить. При малейшей возможности свободного творческого развития движения они были бы без всякого затруднения изжиты.

В работе достаточно ярко оттенено, с какой простотой и легкостью, с какой естественностью движение перешагнуло через ряд предрассудков - национальных, религиозных и иных. Этот факт чрезвычайно характерен: он лишний раз показывает, на какие достижения - и как легко - способны одушевленные решительным революционным сдвигом трудовые массы, если они, действительно, сами творят свою революцию, если им предоставлена подлинная и полная свобода исканий, свобода действий. Пути их неограниченны - если только сознательно не загораживать эти пути.

Но самым крупным и важным в настоящей работе мы признаем следующее:

1) В противовес многим, считавшим и до сих пор еще считающим махновщину лишь своеобразным военным эпизодом - удалой партизанщиной, несущей в себе все минусы, все созидательное бесплодие военщины (а многие строили именно на этом обстоятельстве свое отрицательное отношение к махновскому движению), - автор неопровержимыми данными показывает всю ошибочность такого мнения. Точно, с фактами в руках, развертывает он перед нами картину свободного, глубоко идейного, - хотя и очень краткого, - творческого и организационного движения широких трудовых масс, формирующих свою, тесно спаянную с ними, военную силу лишь в целях необходимой обороны своей революции и своей свободы. Этим разбит очень распространенный предрассудок в отношении махновщины.

Характерно, что в серьезный упрек махновщине автор ставит как раз некоторое пренебрежение военно-стратегической стороной дела. В главе об ошибках махновцев он выражает уверенность в том, что, если бы последние вовремя организовали серьезную охрану возможно более широких границ района, - вся революция на Украине, а затем и вообще, могла бы развернуться совершенно иначе. Если автор прав, то в этом отношении судьбу махновщины можно сблизить с судьбой других революционных движений прошлого, в которых военные промахи также сыграли роковую роль. Во всяком случае, мы обращаем сугубое внимание читателя на этот пункт, дающий повод к очень полезным размышлениям.

2) Ярко оттенена полная самостоятельность движения: сознательно и энергично отстаиваемая независимость его от каких бы то ни было навязывающих себя извне сил.

3) Определенно и точно установлено отношение большевизма и советской власти к такому явлению как махновщина. Нанесен сокрушительный удар всем выдумкам и оправданиям большевиков. Вскрыты до полной наготы все их преступные махинации, вся их ложь, вся их контрреволюционная сущность. Хотелось бы поставить эпиграфом к соответствующей части книги слова, сорвавшиеся когда-то у начальника секретно-оперативного отдела ВЧК Самсонова (в тюрьме, при вызове меня «следователем» к допросу). На мое замечание о том, что поступок большевиков по отношению к Махно в момент договора с ним является поступком предательским, Самсонов живо возразил: «Вы считаете это предательством? А по-нашему, это показывает лишь, что мы - умелые государственные политики: когда Махно был нам нужен, мы сумели его использовать; а когда он стал не нужен, мы сумели его ликвидировать».

4) Многие искренние революционеры считают анархизм идеалистической фантазией и оправдывают большевизм как единственно возможную, неизбежную и необходимую в развитии мировой социальной революции реальность, закрепляющую известный этап этой революции. Отрицательные стороны большевизма представляются таким образом несущественными и находят себе историческое оправдание.

Настоящая книга наносит этому взгляду смертельный удар. Она наглядно устанавливает два кардинальных пункта: 1) анархические устремления выявились в русской революции, поскольку последняя стала подлинной самостоятельной революцией трудовых масс не как «вредная утопия фантазеров», но как реальнейшее, конкретное революционное движение этих масс; 2) как таковое, оно было сознательно, жестоко и подло подавлено большевизмом.

Изложенные в этой книге факты ясно показывают, что «реальность» большевизма по существу та же, что реальность царизма. Эти факты конкретно и ярко подтверждают и противопоставляют этой «реальности» глубокую верность и реальность анархизма как единственной подлинно революционной идеологии труда, и снимают с большевизма всякую тень исторического оправдания.

5) Книга дает богатый материал для переоценки анархистами многих своих ценностей. Она наталкивает на некоторые новые вопросы; она развертывает ряд фактов, способствующих более отчетливому решению кое-каких не новых вопросов; она, наконец, подтверждает некоторые, основательно забытые истины, которые очень полезно еще и еще раз пересмотреть и передумать.

Еще одно замечание.

Хотя данная книга написана анархистом, но интерес и значение ее, несомненно, выходят далеко за пределы того или иного определенного круга читателей.

Для многих она явится полным и неожиданным откровением. Многим она откроет глаза на совершающиеся кругом события. Многим осветит эти события новым светом.

Не только всякий грамотный рабочий или крестьянин, не только всякий революционер, но и каждый мыслящий и интересующийся окружающим человек должен внимательно прочесть эту книгу, должен продумать вытекающие из нее выводы и отдать себе ясный отчет в том, чему она учит.

Теперь, когда жизнь чревата событиями, и мир насыщен борьбой; теперь, когда революция стучится в каждые двери, готовая так или иначе увлечь в свой вихрь каждого смертного; теперь, когда во всю ширь развертывается великая тяжба - не только между трудом и капиталом, между миром отжившим и миром нарождающимся, но и между приверженцами различных путей борьбы и строительства; теперь, когда большевизм громыхает по земле, требуя крови за свое предательство революции, насилием, обманом и подкупом вербуя себе сторонников; когда Махно, тоскуя в Варшавской тюрьме, может быть утешен только тем, что идеи, за которые он боролся, не умирают, но ширятся и растут, - теперь каждая книга, освещающая пути революционной борьбы, должна быть настольной книгой в каждом доме.

Анархизм - не привилегия избранных, а глубокое и широкое учение и мировоззрение, с которым в наши дни должен быть знаком всякий.

Пусть читатель не станет анархистом. Но пусть не случится с ним того, что случилось с одним стариком-профессором, попавшим случайно на анархическую лекцию. Взволнованный до слез, он говорил после лекции собравшимся вокруг него слушателям: «Вот я, профессор, дожил до седых волос и до сих пор ничего не знал об этом замечательном, прекрасном учении… И мне - стыдно…»

Пусть читатель никогда не будет анархистом: быть анархистом - не обязательно. Но знать анархизм - надо.

Аршинов Петр Андреевич (партийный псевдоним - Петр Марин) (1886, Екатеринослав - 1938). Анархист. Из мещан. Образование начальное. Слесарь.

В 1904-1906 руководил организацией РСДРП на станции Кизил-Арват в Средней Азии; редактор нелегальной большевистской газеты "Молот". Скрываясь от полиции, в конце 1906 вернулся на родину, поступил рабочим на завод Шодуар. "Разочаровавшись в минимализме программы и нерешительности большевиков", осенью 1906 примкнул к анархистам-коммунистам. В декабре 1906 объединил уцелевших после осеннего разгрома екатеринославских анархистов-боевиков в террористическую группу. Организовал взрыв полицейского участка в рабочем поселке Амур (23.12.1906) и ряд других актов.

Весной 1907 выехал в Александровск, где 7.4.1907 на глазах у десятков рабочих застрелил начальника железнодорожных мастерских Василенко, увольнявшего стачечников. Арестован на месте покушения, 10.4.1907 приговорен военно-полевым судом к смертной казни 22.4.1907 бежал из тюрьмы с группой заключенных, уничтожив охрану во время ночного пасхального молебна в тюремной церкви. Эмигрировал во Францию, присоединился к группе "Буревестник".

С осени 1909 нелегально находился в России, входил в Брянскую группу анархистов-коммунистов, вел агитационно-пропагандистскую работу среди рабочих и крестьян Брянска и ближайших сел. В конце 1909 арестован, но сумел бежать.

В мае - июле 1910 участвовал в экспроприациях казенных винных лавок в Костромской и Смоленской губерниях, организованных московскими анархистами. В августе 1910 выехал во Францию, на обратном пути в Россию арестован австрийскими властями при нелегальном переходе границы с грузом оружия и литературы. Около года провел в Тернопольской тюрьме (Австро-Венгрия), 12.5.1911 выдан России. По процессу "Организации анархистов-коммунистов-юнцов" Московской судебной палатой 25.10.1911 приговорен к 11 годам каторги (отбывал в каторжном отделении Бутырской тюрьмы). Неформальный лидер заключенных анархистов Бутырской тюрьмы, участник акций протеста, за что неоднократно помещался в карцер. Тогда же познакомился с Н. И. Махно, считавшим его своим учителем. Освобожден 2.3.1917. Один из организаторов Лефортовской группы анархистов, а затем Федерации анархических групп Москвы; секретарь Федерации (до января 1918), лектор, постоянный автор газеты "Анархия". Участник октябрьского восстания 1917 в Москве.

В начале 1918 по приглашению Бюро анархистов Донбасса выступал с лекциями в городах Украины и Юга России, редактор газеты "Голос Анархиста" (Екатеринослав, март - апрель 1918). После апрельского разгрома Федерации анархических групп Москвы большевиками выступил одним из основателей "Московского союза идейной пропаганды анархизма". В 1918 секретарь Союза, организовывал лекции по теории и истории анархизма, издавал анархическую литературу (в т. ч. готовил к выпуску полное собрание сочинений П. А. Кропоткина, хотя эта работа не была завершена). Одновременно участвовал в профсоюзной работе как член ЦК Всероссийского союза текстильщиков и заведующий транспортным отделом Центротекстиля. В феврале - марте 1919 получил приглашение Н. И. Махно присоединиться к украинскому повстанчеству (основной задачей А., по мысли Махно, была организация анархической газеты для повстанцев и рабоче-крестьянских масс), в апреле 1919 он приехал в Гуляй-Поле. Избран председателем культурно-просветительного отдела Военно-революционного совета и штаба бригады Махно, назначен редактором газеты "Путь к свободе"; с весны 1919 - один из основных идеологов махновского движения. С начала мятежа атамана Н. А. Григорьева считал необходимым начать борьбу с ним, соавтор воззвания махновцев "Кто такой Григорьев".

В начале июня 1919 (момент разрыва союза с советской властью) А. настоял на отказе от открытой вооруженной борьбы с большевиками, мотивируя это необходимостью организовать отпор наступавшим деникинцам, и на уходе анархистов и повстанцев в подполье для противодействия белым. Около 8-9.6.1919 выехал из контролируемого махновцами района в Харьков (?), участвовал в нелегальной работе Конфедерации Анархистов Украины (КАУ) "Набат". К сентябрю 1919 вернулся в махновское движение, вошел в культпросветотдел Военно-Революционного Совета (ВРС), заведовал отделом печати. Под руководством А. налажен выпуск анархических газет в ряде занятых махновцами городов и сел (Бердянск, Никополь, Орехово, Гуляй-Поле, Мелитополь), на контролируемой белыми территории КАУ и ВРС издавали нелегальные газеты "Набат" (Киев, Харьков, Одесса, Полтава, Миргород, Севастополь, Симферополь, Елизаветград, Волчанск, Кременчуг) и листовки. Возобновил газету ВРС "Путь к Свободе" (был ее главным редактором), которая издавалась в Александровске в октябре - ноябре и в Екатеринославе в ноябре - декабре 1919, вышло 50 номеров. Участвовал в выпуске газеты "Повстанец" при штабах корпусов Революционной Повстанческой Армии Украины (РПАУ). Основные темы статей А. этого периода - мобилизация сил на борьбу с А. И. Деникиным, строительство анархо-коммунистического общества и синдикального строя на освобожденных махновцами территориях. С приходом на Украину Красной Армии и распадом РПАУ, А. в начале января 1920 поселился в Екатеринославе, руководил местной группой "Набат". Весной 1920 группа подверглась репрессиям, ее члены ушли в подполье, и 13.6.1920 А. с товарищами вновь присоединился к РПАУ.

Летом-осенью 1920 редактировал газету "Повстанец", участвовал в рейдах махновцев по тылам красных. В сентябре 1920 избран в ВРС РПАУ, с 11.11.1920 заведующий культпросветотделом ВРС. Выступая с официальными комментариями к последнему соглашению с большевиками (статья "Повстанцы-махновцы и Советская власть", газета "Голос махновца" от 1.11.1920), А. подчеркивал, что махновцы не отказываются ни от одного из своих лозунгов или требований, но готовы на время прекратить вооруженную борьбу с советской властью ради победы над контрреволюцией. В октябре - ноябре 1920 организовал агитационно-литературные группы анархистов, которые направлял во все регионы Украины для постановки печати и пропаганды анархизма в легальных условиях. Один из составителей "Положения о вольных Советах" (программы махновского движения). После 26.11.1920 участвовал в последней кампании РПАУ - рейдах по Украине. По решению ВРС 22 или 25.1.1921 оставил повстанческое движение для подготовки и издания книги по его истории. Некоторое время участвовал в подпольной работе в Харькове и Москве, осенью 1921 оказался в Берлине.

В мае 1923 издана книга А. "История махновского движения". При работе над ней А. стремился дать максимально точную и сжатую истории повстанчества, осветить отношение движения ко всем враждебным ему силам (белая и "красная" контрреволюция, украинский национализм). А. впервые удалось показать, что махновское движение была не "своеобразным военным эпизодом" в истории Гражданской войны, а самостоятельным движением широких трудовых масс Украины, проявившемся в самых разных формах - от культурной и просветительской работы до социально-экономической организации общества.

К 1923 считал бюрократию и интеллигенцию новым эксплуататорским классом в СССР, национализацию хозяйства - формой эксплуатации рабочего класса, а появление новой буржуазии ("нэпманы") - следствием немногочисленности господствующего класса, вынужденного создавать опору для своего режима. Появление "Истории махновского движения" окончательно закрепило репутацию А. как одного из самых авторитетных лидеров российского анархизма. В начале 1920-х гг. А. участвовал в создании "Группы русских анархистов в Германии", редактировал журнал "Анархический вестник" (1923-1924). К 1924 внутри группы развернулась острая дискуссия о формах анархической организации. В противоположность "единому анархизму" В. М. Волина (объединение всех революционных анархистов разных направлений), А. выступал за создание организации с четкой анархо-коммунистической идеологией, действующей исключительно в рабочем движении (в форме анархо-синдикализма). Разногласия привели к распаду группы.

К началу 1925 А. переехал в Париж, где вместе с Махно создал новую анархическую организацию и журнал "Дело труда" (с июня 1925), задуманный редакторами как массовый пропагандистский орган, значение которого особенно усиливалось в связи с тем, что удалось наладить его нелегальную доставку в СССР. В начале 1926 А. при участии Махно и др. сторонников разработал проект "Организационной платформы Всеобщего союза анархистов", состоявшей из трех частей. В "Общей части" с позиций теории классовой борьбы обосновывалась необходимость насильственной социальной революции, которая разрушит государственно-капиталистическую систему и заменит ее "свободным безгосударственным обществом самоуправляющихся тружеников". Базой такого общества должны стать социализация всех средств и орудий производства, построение органов народного хозяйства на основе равенства и самоуправления, "принцип равноценности и равноправия каждой личности". Платформа намечала конкретные формы деятельности анархистов и анархической организации для подготовки к революции; сутью предложенных форм являлось идейное и практическое руководство анархистов массами, что противоречило традиционному для русского анархизма расчету исключительно на самодеятельность народа. В частности, одной из важнейших задач анархической организации Платформа называла участие в синдикалистской деятельности с целью идейного руководства революционным профсоюзным движением рабочих и крестьян. А. объявлял искусственным, "лишенным всякого основания и смысла" противопоставление анархо-коммунизма и синдикализма, видя в синдикализме лишь конкретную форму анархической работы: "фабрично-заводские анархические группы, работающие над созданием анархических синдикатов, ведущие борьбу в революционных синдикатах за преобладание анархической идеологии в синдикализме и за идейное руководство им, направляемые в своей деятельности общей анархической организацией, к которой принадлежат".

В "Конструктивной части" Платформы намечались пути решения конкретных социально-экономических задач, которые возникнут перед обществом в "первый день социальной революции", т. е. непосредственно после социального переворота. Суть предложений А. сводилась к "разрушению государственной машины капиталистического общества, лишению буржуазии и вообще всех социально-привилегированных элементов власти и повсеместному утверждению воли восставшего труда". Платформа предполагала передачу организаторских функций в промышленности органам рабочего самоуправления (советы, фабзавкомы и др.), организованным снизу вверх в масштабах города, области и всей страны; отказ от давления извне на крестьянство в вопросах землепользования и обработки земли при одновременной пропаганде коммунистических форм сельского хозяйствования. В этой же части Платформы рассматривались практические вопросы: об обеспечении городов продовольствием и продуктообмене города и деревни, о вооруженной защите революции и создании добровольческой революционной армии и др.

В "Организационной части" обоснована необходимость создания дисциплинированной анархической организации (партии) с единой (обязательной для всех членов) программой, идеологией и тактикой. Платформа решительно отмежевывалась от индивидуалистического анархизма и от сторонников других неконструктивных псевдо-анархических теорий (характеризуемых А. как "хаоты"). Платформа вызвала оживленную дискуссию в среде российских и западных анархистов: большинство эмигрантов и западных анархистов критиковали А. и "Дело Труда" за стремление к "централизации". Основной идейный противник Платформы В. М. Волин обнаружил в документе обоснование идеи "переходного периода" между капиталистическим и анархическим обществом (сам А. отрицал наличие таких идей) и обвинил А. в стремлении "сохранить государственность". Однако большинство участников махновского движения, находившихся в эмиграции, и значительная часть анархистов в СССР Платформу поддержали.

В 1926-1930 А. написал множество статей с обоснованием своих взглядов, вел работу по сплочению единомышленников, организовывал отправку агентов в СССР для создания подпольных групп, рекомендуя своим сторонникам заявлять о разрыве с анархизмом и даже о присоединении к большевикам с тем, чтобы облегчить легальное возвращение и дальнейшую подпольную деятельность. Защищая Платформы от критики со стороны приверженцев традиционных форм организации и методов деятельности анархистов, А. написал брошюру "Новое в анархизме. (К чему призывает Организационная Платформа)" (1929), в которой отмечал: "Единственный путь к преодолению хаоса и оздоровлению анархического движения, это идеологическое и организационное расслоение нашей среды, это ее дифференциация, это отбор ядра активных работников на почве однородной теоретической и практической программы. К этому расслоению и отбору Организационная Платформа и призвала всех анархистов, желающих серьезно служить анархическому движению". 6.4.1929 при участии А. организована Парижская международная конференция сторонников Платформы. Полиция арестовала всех ее участников (в т. ч. и А.), но вскоре освободила их.

В январе 1930 А. вновь арестован и депортирован в Бельгию, а журнал "Дело труда" закрыт французскими властями (к следующему году издание возобновлено в США, но уже без участия А. и Махно). В начале 1930-х гг. федерация "Дела труда" распалась вследствие преследований ее сторонников в СССР и Европе и изоляции со стороны других анархистов; А. постепенно эволюционировал к примирению с советской властью. Уже в 1930 в связи с "Шахтинским делом" (процесс "инженеров-вредителей") он сделал вывод о действительном наличии заговора интеллигенции против революционных завоеваний рабочих и крестьян, оставшихся от революции 1917-1921, и заявил о необходимости защиты этих завоеваний, в т. ч. и со стороны анархистов. В 1931, списавшись с Г. К. Орджоникидзе (бывшим сокамерником по Бутырской тюрьме), А. пытался добиться разрешения на возвращение в СССР. По совету Орджоникидзе, он тайно обратился с письмом в ЦК ВКП(б), признавая свое анархическое прошлое ошибочным и заявляя о "приближении к идеологии марксизма-ленинизма". В ответ ЦК потребовал от А. доказать эту идейную перемену делом.

В октябре 1931 А. выступил с докладом "Анархизм и диктатура пролетариата", в котором предложил анархистам-коммунистам признать эту диктатуру (в ленинском варианте 1917, изложенном в работе "Государство и революция") как метод социальной революции, выступил за тесный контакт анархистов с СССР и, в частности, рекомендовал испанским анархо-синдикалистам руководствоваться тактикой большевиков 1917 в условиях начавшейся Испанской революции. Доклад опубликован в том же году, изложенные в нем идеи получили дальнейшее развитие в брошюре "Анархизм и наша эпоха" (вышла в январе 1933). После этих выступлений от А. отмежевались даже его бывшие коллеги по редакции "Дела труда". А. был окончательно "отлучен" от движения европейскими анархистами, а со смертью Махно оказался практически в полной изоляции. В конце 1934 с разрешения ЦК ВКП(б) А. вернулся в СССР (в решении ЦК отмечено, что в течении последних трех лет он вел работу в направлении и духе Коминтерна), пытался вступить во Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев, но 21.4.1935 Центральный совет общества отказал А. в приеме "как участнику махновского движения".

30.6.1935 в газете "Известия" опубликовано обращение А. "Крах анархизма", где он впервые открыто заявил о своем окончательном разрыве с анархизмом и переходе на позиции сталинского государственного "социализма". В духе времени он писал: "Благодаря гениальному руководству Коммунистической Партии во главе с В. И. Лениным... от капитализма в России не осталось камня на камне. Под неослабевающим руководством ВКП(б) во главе с ее общепризнанным вождем т. Сталиным социализм в СССР строится, идет вперед семимильными шагами. Это столь очевидная... истина, что непонятным делается, как можно было не видеть ее с самого начала". Разрывая со своим прошлым, А. характеризовал махновщину как "здоровое поначалу партизанское движение", переродившееся в "трагикомический фарс", "контрреволюционное" и "кулацкое" движение. Говоря о банкротстве анархизма, А. фактически повторял прежние обвинения Платформы в адрес "хаотических анархистов", подчеркивая отсутствие у них единой организации, стратегии и тактики. В начале 1938 А. арестован по обвинению в создании и руководстве подпольной анархической шпионско-террористической организации и расстрелян. Видное положение А. в российском и международном движении и неожиданность его ренегатства вызвали появление двух противоположных версий. В соответствии с одной из них, сформулированной и поддерживаемой некоторыми постсоветскими историками (напр., А. Л. Никитин), А. с конца 1920-х гг. (или даже со времен Гражданской войны) являлся штатным агентом ОГПУ. Подтверждение этому находят в борьбе, которую он вел против идейных противников в 1920-х гг., прежде всего, против "мистических анархистов". 2-я версия, которой придерживается часть историков-анархистов (А. Скирда и др.): разрыв А. с анархизмом после 1931 был фиктивным и предпринят ради возможности легально приехать в СССР для организации подпольной работы. А. Скирда ссылается при этом на воспоминания личных друзей А., встречавшихся с ним непосредственно перед возвращением в СССР.

Использованы материалы сайта http://www.makhno.ru/

Здесь читайте:

Махно Нестор Иванович (1888-1934), анархист-практик.

Махно и махновцы (биографический указатель).

Сокращения (в том числе краткая расшифровка аббревиатур).

| Аршинов | АршиновШаблон:If exists and not redirect }}]].

Пётр Андре́евич Арши́нов-Ма́рин (партийный псевдоним - П. Марин; , с. Андреевка, Нижнеломовский уезд, Пензенская губерния - ок. ) - политический деятель периода гражданской войны в России .

Биография

Родился в с. Андреевка, Нижнеломовского уезда, Пензенской губернии в семье рабочего. В 1904 принимал участие в революционном движении. В 1905 работал слесарем в железнодорожных мастерских города Кизыл-Арват (ныне Сердар в Туркменистане), где вступил в большевистскую организацию. Пётр Андреевич в 1904-1906 годах руководил организаци­ей РСДРП на станции Кизил-Арват в Средней Азии и являл­ся редактором нелегальной большевистской газеты «Молот». Скрываясь от полиции, в конце 1906 года он вернулся на ро­дину, поступил рабочим на завод Шодуар.

Разочаровавшись в минимализме программы и нереши­тельности большевиков, осенью 1906 года Аршинов примкнул к анархистам-коммунистам . В декабре 1906 г. Пётр Андреевич объединил уцелевших после осеннего разгрома Екатеринославских анархистов-боевиков в террористическую группу и ор­ганизовал ряд террористических актов, в том числе взрыв по­лицейского участка в рабочем поселке Амур 23 декабря 1906 г., при котором погибло ряд казачьих и полицейских офицеров. Взрывы были организованы настолько квалифицированно, что жандармам виновников найти не удалось.Шаблон:Публикация

В 1911-1917 на каторге. На каторге же познакомился и близко сошёлся с Нестором Махно . Находясь в Бутырской тюрьме , сидел в одной камере с Серго Орджоникидзе Аршинов Пётр Андреевич (биография) . В 1917 - участник создания и секретарь Московской федерации анархистских групп. В 1919-1921 - сподвижник Н. И. Махно .

С 1921 - в эмиграции. В конце 1934 с разрешения ЦК ВКП(б) вернулся в СССР. В начале 1938 арестован по обвинению в создании и руководстве подпольной анархистской организации и расстрелян.

Сочинения

• Пётр Аршинов. Два побега (из воспоминаний анархиста 1906-9 гг.) - Париж: Дело труда, 1929.
• Пётр Аршинов,

1886, Екатеринослав - 1938). Анархист. Из мещан. Образование начальное. Слесарь. В 1904-06 руководил организацией РСДРП на станции Кизил-Арват в Средней Азии редактор нелегальной большевистской газеты "Молот". Скрываясь от полиции, в конце 1906 вернулся на родину, поступил рабочим на завод Шодуар. "Разочаровавшись в минимализме программы и нерешительности большевиков", осенью 1906 примкнул к анархистам-коммунистам. В декабре 1906 объединил уцелевших после осеннего разгрома екатеринославских анархистов-боевиков в террористическую группу. Организовал взрыв полицейского участка в рабочем поселке Амур (23.12.1906) и ряд других актов. Весной 1907 выехал в Александровск, где 7.4.1907 на глазах у десятков рабочих застрелил начальника железнодорожных мастерских Василенко, увольнявшего стачечников. Арестован на месте покушения, 10.4.1907 приговорен военно-полевым судом к смертной казни 22.4.1907 бежал из тюрьмы с группой заключенных, уничтожив охрану во время ночного пасхального молебна в тюремной церкви. Эмигрировал во Францию, присоединился к группе "Буревестник". С осени 1909 нелегально находился в России, входил в Брянскую группу анархистов-коммунистов, вел агитационно-пропагандистскую работу среди рабочих и крестьян Брянска и ближайших сел. В конце 1909 арестован, но сумел бежать. В мае - июле 1910 участвовал в экспроприациях казенных винных лавок в Костромской и Смоленской губерниях, организованных московскими анархистами. В августе 1910 выехал во Францию, на обратном пути в Россию арестован австрийскими властями при нелегальном переходе границы с грузом оружия и литературы. Около года провел в Тернопольской тюрьме (Австро-Венгрия), 12.5.1911 выдан России. По процессу "Организации анархистов-коммунистов-юнцов" Московской судебной палатой 25.10.1911 приговорен к 11 годам каторги (отбывал в каторжном отделении Бутырской тюрьмы). Неформальный лидер заключенных анархистов Бутырской тюрьмы, участник акций протеста, за что неоднократно помещался в карцер. Тогда же познакомился с Н. И. Махно, считавшим его своим учителем. Освобожден 2.3.1917. Один из организаторов Лефортовской группы анархистов, а затем Федерации анархических групп Москвы секретарь Федерации (до января 1918), лектор, постоянный автор газеты "Анархия". Участник октябрьского восстания 1917 в Москве. В начале 1918 по приглашению Бюро анархистов Донбасса выступал с лекциями в городах Украины и Юга России, редактор газеты "Голос Анархиста" (Екатеринослав, март - апрель 1918). После апрельского разгрома Федерации анархических групп Москвы большевиками выступил одним из основателей "Московского союза идейной пропаганды анархизма". В 1918 секретарь Союза, организовывал лекции по теории и истории анархизма, издавал анархическую литературу (в т. ч. готовил к выпуску полное собрание сочинений П. А. Кропоткина, хотя эта работа не была завершена). Одновременно участвовал в профсоюзной работе как член ЦК Всероссийского союза текстильщиков и заведующий транспортным отделом Центротекстиля. В феврале - марте 1919 получил приглашение Н. И. Махно присоединиться к украинскому повстанчеству (основной задачей А., по мысли Махно, была организация анархической газеты для повстанцев и рабоче-крестьянских масс), в апреле 1919 он приехал в Гуляй-Поле. Избран председателем культурно-просветительного отдела Военно-революционного совета и штаба бригады Махно, назначен редактором газеты "Путь к свободе" с весны 1919 - один из основных идеологов махновского движения. С начала мятежа атамана Н. А. Григорьева считал необходимым начать борьбу с ним, соавтор воззвания махновцев "Кто такой Григорьев". В начале июня 1919 (момент разрыва союза с советской властью) А. настоял на отказе от открытой вооруженной борьбы с большевиками, мотивируя это необходимостью организовать отпор наступавшим деникинцам, и на уходе анархистов и повстанцев в подполье для противодействия белым. Около 8-9.6.1919 выехал из контролируемого махновцами района в Харьков (?), участвовал в нелегальной работе Конфедерации Анархистов Украины (КАУ) "Набат". К сентябрю 1919 вернулся в махновское движение, вошел в культпросветотдел Военно-Революционного Совета (ВРС), заведовал отделом печати. Под руководством А. налажен выпуск анархических газет в ряде занятых махновцами городов и сел (Бердянск, Никополь, Орехово, Гуляй-Поле, Мелитополь), на контролируемой белыми территории КАУ и ВРС издавали нелегальные газеты "Набат" (Киев, Харьков, Одесса, Полтава, Миргород, Севастополь, Симферополь, Елизаветград, Волчанск, Кременчуг) и листовки. Возобновил газету ВРС "Путь к Свободе" (был ее главным редактором), которая издавалась в Александровске в октябре - ноябре и в Екатеринославе в ноябре - декабре 1919, вышло 50 номеров. Участвовал в выпуске газеты "Повстанец" при штабах корпусов Революционной Повстанческой Армии Украины (РПАУ). Основные темы статей А. этого периода - мобилизация сил на борьбу с А. И. Деникиным, строительство анархо-коммунистического общества и синдикального строя на освобожденных махновцами территориях. С приходом на Украину Красной Армии и распадом РПАУ, А. в начале января 1920 поселился в Екатеринославе, руководил местной группой "Набат". Весной 1920 группа подверглась репрессиям, ее члены ушли в подполье, и 13.6.1920 А. с товарищами вновь присоединился к РПАУ. Летом-осенью 1920 редактировал газету "Повстанец", участвовал в рейдах махновцев по тылам красных. В сентябре 1920 избран в ВРС РПАУ, с 11.11.1920 заведующий культпросветотделом ВРС. Выступая с официальными комментариями к последнему соглашению с большевиками (статья "Повстанцы-махновцы и Советская власть", газета "Голос махновца" от 1.11.1920), А. подчеркивал, что махновцы не отказываются ни от одного из своих лозунгов или требований, но готовы на время прекратить вооруженную борьбу с советской властью ради победы над контрреволюцией. В октябре - ноябре 1920 организовал агитационно-литературные группы анархистов, которые направлял во все регионы Украины для постановки печати и пропаганды анархизма в легальных условиях. Один из составителей "Положения о вольных Советах" (программы махновского движения). После 26.11.1920 участвовал в последней кампании РПАУ - рейдах по Украине. По решению ВРС 22 или 25.1.1921 оставил повстанческое движение для подготовки и издания книги по его истории. Некоторое время участвовал в подпольной работе в Харькове и Москве, осенью 1921 оказался в Берлине. В мае 1923 издана книга А. "История махновского движения". При работе над ней А. стремился дать максимально точную и сжатую истории повстанчества, осветить отношение движения ко всем враждебным ему силам (белая и "красная" контрреволюция, украинский национализм). А. впервые удалось показать, что махновское движение была не "своеобразным военным эпизодом" в истории Гражданской войны, а самостоятельным движением широких трудовых масс Украины, проявившемся в самых разных формах - от культурной и просветительской работы до социально-экономической организации общества. К 1923 считал бюрократию и интеллигенцию новым эксплуататорским классом в СССР, национализацию хозяйства - формой эксплуатации рабочего класса, а появление новой буржуазии ("нэпманы") - следствием немногочисленности господствующего класса, вынужденного создавать опору для своего режима. Появление "Истории махновского движения" окончательно закрепило репутацию А. как одного из самых авторитетных лидеров российского анархизма. В начале 1920-х гг. А. участвовал в создании "Группы русских анархистов в Германии", редактировал журнал "Анархический вестник" (1923-24). К 1924 внутри группы развернулась острая дискуссия о формах анархической организации. В противоположность "единому анархизму" В. М. Волина (объединение всех революционных анархистов разных направлений), А. выступал за создание организации с четкой анархо-коммунистической идеологией, действующей исключительно в рабочем движении (в форме анархо-синдикализма). Разногласия привели к распаду группы. К началу 1925 А. переехал в Париж, где вместе с Махно создал новую анархическую организацию и журнал "Дело труда" (с июня 1925), задуманный редакторами как массовый пропагандистский орган, значение которого особенно усиливалось в связи с тем, что удалось наладить его нелегальную доставку в СССР. В начале 1926 А. при участии Махно и др. сторонников разработал проект "Организационной платформы Всеобщего союза анархистов", состоявшей из трех частей. В "Общей части" с позиций теории классовой борьбы обосновывалась необходимость насильственной социальной революции, которая разрушит государственно-капиталистическую систему и заменит ее "свободным безгосударственным обществом самоуправляющихся тружеников". Базой такого общества должны стать социализация всех средств и орудий производства, построение органов народного хозяйства на основе равенства и самоуправления, "принцип равноценности и равноправия каждой личности". Платформа намечала конкретные формы деятельности анархистов и анархической организации для подготовки к революции сутью предложенных форм являлось идейное и практическое руководство анархистов массами, что противоречило традиционному для русского анархизма расчету исключительно на самодеятельность народа. В частности, одной из важнейших задач анархической организации Платформа называла участие в синдикалистской деятельности с целью идейного руководства революционным профсоюзным движением рабочих и крестьян. А. объявлял искусственным, "лишенным всякого основания и смысла" противопоставление анархо-коммунизма и синдикализма, видя в синдикализме лишь конкретную форму анархической работы: "фабрично-заводские анархические группы, работающие над созданием анархических синдикатов, ведущие борьбу в революционных синдикатах за преобладание анархической идеологии в синдикализме и за идейное руководство им, направляемые в своей деятельности общей анархической организацией, к которой принадлежат". В "Конструктивной части" Платформы намечались пути решения конкретных социально-экономических задач, которые возникнут перед обществом в "первый день социальной революции", т. е. непосредственно после социального переворота. Суть предложений А. сводилась к "разрушению государственной машины капиталистического общества, лишению буржуазии и вообще всех социально-привилегированных элементов власти и повсеместному утверждению воли восставшего труда". Платформа предполагала передачу организаторских функций в промышленности органам рабочего самоуправления (советы, фабзавкомы и др.), организованным снизу вверх в масштабах города, области и всей страны отказ от давления извне на крестьянство в вопросах землепользования и обработки земли при одновременной пропаганде коммунистических форм сельского хозяйствования. В этой же части Платформы рассматривались практические вопросы: об обеспечении городов продовольствием и продуктообмене города и деревни, о вооруженной защите революции и создании добровольческой революционной армии и др. В "Организационной части" обоснована необходимость создания дисциплинированной анархической организации (партии) с единой (обязательной для всех членов) программой, идеологией и тактикой. Платформа решительно отмежевывалась от индивидуалистического анархизма и от сторонников других неконструктивных псевдо-анархических теорий (характеризуемых А. как "хаоты"). Платформа вызвала оживленную дискуссию в среде российских и западных анархистов: большинство эмигрантов и западных анархистов критиковали А. и "Дело Труда" за стремление к "централизации". Основной идейный противник Платформы В. М. Волин обнаружил в документе обоснование идеи "переходного периода" между капиталистическим и анархическим обществом (сам А. отрицал наличие таких идей) и обвинил А. в стремлении "сохранить государственность". Однако большинство участников махновского движения, находившихся в эмиграции, и значительная часть анархистов в СССР Платформу поддержали. В 1926-30 А. написал множество статей с обоснованием своих взглядов, вел работу по сплочению единомышленников, организовывал отправку агентов в СССР для создания подпольных групп, рекомендуя своим сторонникам заявлять о разрыве с анархизмом и даже о присоединении к большевикам с тем, чтобы облегчить легальное возвращение и дальнейшую подпольную деятельность. Защищая Платформы от критики со стороны приверженцев традиционных форм организации и методов деятельности анархистов, А. написал брошюру "Новое в анархизме. (К чему призывает Организационная Платформа)" (1929), в которой отмечал: "Единственный путь к преодолению хаоса и оздоровлению анархического движения, это идеологическое и организационное расслоение нашей среды, это ее дифференциация, это отбор ядра активных работников на почве однородной теоретической и практической программы. К этому расслоению и отбору Организационная Платформа и призвала всех анархистов, желающих серьезно служить анархическому движению". 6.4.1929 при участии А. организована Парижская международная конференция сторонников Платформы. Полиция арестовала всех ее участников (в т. ч. и А.), но вскоре освободила их. В январе 1930 А. вновь арестован и депортирован в Бельгию, а журнал "Дело труда" закрыт французскими властями (к следующему году издание возобновлено в США, но уже без участия А. и Махно). В начале 1930-х гг. федерация "Дела труда" распалась вследствие преследований ее сторонников в СССР и Европе и изоляции со стороны других анархистов А. постепенно эволюционировал к примирению с советской властью. Уже в 1930 в связи с "Шахтинским делом" (процесс "инженеров-вредителей") он сделал вывод о действительном наличии заговора интеллигенции против революционных завоеваний рабочих и крестьян, оставшихся от революции 1917-21, и заявил о необходимости защиты этих завоеваний, в т. ч. и со стороны анархистов. В 1931, списавшись с Г. К. Орджоникидзе (бывшим сокамерником по Бутырской тюрьме), А. пытался добиться разрешения на возвращение в СССР. По совету Орджоникидзе, он тайно обратился с письмом в ЦК ВКП(б), признавая свое анархическое прошлое ошибочным и заявляя о "приближении к идеологии марксизма-ленинизма". В ответ ЦК потребовал от А. доказать эту идейную перемену делом. В октябре 1931 А. выступил с докладом "Анархизм и диктатура пролетариата", в котором предложил анархистам-коммунистам признать эту диктатуру (в ленинском варианте 1917, изложенном в работе "Государство и революция") как метод социальной революции, выступил за тесный контакт анархистов с СССР и, в частности, рекомендовал испанским анархо-синдикалистам руководствоваться тактикой большевиков 1917 в условиях начавшейся Испанской революции. Доклад опубликован в том же году, изложенные в нем идеи получили дальнейшее развитие в брошюре "Анархизм и наша эпоха" (вышла в январе 1933). После этих выступлений от А. отмежевались даже его бывшие коллеги по редакции "Дела труда". А. был окончательно "отлучен" от движения европейскими анархистами, а со смертью Махно оказался практически в полной изоляции. В конце 1934 с разрешения ЦК ВКП(б) А. вернулся в СССР (в решении ЦК отмечено, что в течении последних трех лет он вел работу в направлении и духе Коминтерна), пытался вступить во Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев, но 21.4.1935 Центральный совет общества отказал А. в приеме "как участнику махновского движения". 30.6.1935 в газете "Известия" опубликовано обращение А. "Крах анархизма", где он впервые открыто заявил о своем окончательном разрыве с анархизмом и переходе на позиции сталинского государственного "социализма". В духе времени он писал: "Благодаря гениальному руководству Коммунистической Партии во главе с В. И. Лениным... от капитализма в России не осталось камня на камне. Под неослабевающим руководством ВКП(б) во главе с ее общепризнанным вождем т. Сталиным социализм в СССР строится, идет вперед семимильными шагами. Это столь очевидная... истина, что непонятным делается, как можно было не видеть ее с самого начала". Разрывая со своим прошлым, А. характеризовал махновщину как "здоровое поначалу партизанское движение", переродившееся в "трагикомический фарс", "контрреволюционное" и "кулацкое" движение. Говоря о банкротстве анархизма, А. фактически повторял прежние обвинения Платформы в адрес "хаотических анархистов", подчеркивая отсутствие у них единой организации, стратегии и тактики. В начале 1938 А. арестован по обвинению в создании и руководстве подпольной анархической шпионско-террористической организации и расстрелян. Видное положение А. в российском и международном движении и неожиданность его ренегатства вызвали появление двух противоположных версий. В соответствии с одной из них, сформулированной и поддерживаемой некоторыми постсоветскими историками (напр., А. Л. Никитин), А. с конца 1920-х гг. (или даже со времен Гражданской войны) являлся штатным агентом ОГПУ. Подтверждение этому находят в борьбе, которую он вел против идейных противников в 1920-х гг., прежде всего, против "мистических анархистов". 2-я версия, которой придерживается часть историков-анархистов (А. Скирда и др.): разрыв А. с анархизмом после 1931 был фиктивным и предпринят ради возможности легально приехать в СССР для организации подпольной работы. А. Скирда ссылается при этом на воспоминания личных друзей А., встречавшихся с ним непосредственно перед возвращением в СССР.

Аршинов Петр Андреевич (партийный псевдоним - Петр Марин) (1886, Екатеринослав - 1938). Анархист. Из мещан. Образование начальное. Слесарь.

В 1904-1906 руководил организацией РСДРП на станции Кизил-Арват в Средней Азии; редактор нелегальной большевистской газеты "Молот". Скрываясь от полиции, в конце 1906 вернулся на родину, поступил рабочим на завод Шодуар. "Разочаровавшись в минимализме программы и нерешительности большевиков", осенью 1906 примкнул к анархистам-коммунистам. В декабре 1906 объединил уцелевших после осеннего разгрома екатеринославских анархистов-боевиков в террористическую группу. Организовал взрыв полицейского участка в рабочем поселке Амур (23.12.1906) и ряд других актов.

Весной 1907 выехал в Александровск, где 7.4.1907 на глазах у десятков рабочих застрелил начальника железнодорожных мастерских Василенко, увольнявшего стачечников. Арестован на месте покушения, 10.4.1907 приговорен военно-полевым судом к смертной казни 22.4.1907 бежал из тюрьмы с группой заключенных, уничтожив охрану во время ночного пасхального молебна в тюремной церкви. Эмигрировал во Францию, присоединился к группе "Буревестник".

С осени 1909 нелегально находился в России, входил в Брянскую группу анархистов-коммунистов, вел агитационно-пропагандистскую работу среди рабочих и крестьян Брянска и ближайших сел. В конце 1909 арестован, но сумел бежать.

В мае - июле 1910 участвовал в экспроприациях казенных винных лавок в Костромской и Смоленской губерниях, организованных московскими анархистами. В августе 1910 выехал во Францию, на обратном пути в Россию арестован австрийскими властями при нелегальном переходе границы с грузом оружия и литературы. Около года провел в Тернопольской тюрьме (Австро-Венгрия), 12.5.1911 выдан России. По процессу "Организации анархистов-коммунистов-юнцов" Московской судебной палатой 25.10.1911 приговорен к 11 годам каторги (отбывал в каторжном отделении Бутырской тюрьмы). Неформальный лидер заключенных анархистов Бутырской тюрьмы, участник акций протеста, за что неоднократно помещался в карцер. Тогда же познакомился с Н. И. Махно, считавшим его своим учителем. Освобожден 02.03.1917. Один из организаторов Лефортовской группы анархистов, а затем Федерации анархических групп Москвы; секретарь Федерации (до января 1918), лектор, постоянный автор газеты "Анархия". Участник октябрьского восстания 1917 в Москве.

В начале 1918 по приглашению Бюро анархистов Донбасса выступал с лекциями в городах Украины и Юга России, редактор газеты "Голос Анархиста" (Екатеринослав, март - апрель 1918). В феврале - марте 1919 получил приглашение Н. И. Махно присоединиться к украинскому повстанчеству (основной задачей Аршинова, по мысли Махно, была организация анархической газеты для повстанцев и рабоче-крестьянских масс), в апреле 1919 он приехал в Гуляй-Поле. Избран председателем культурно-просветительного отдела Военно-революционного совета и штаба бригады Махно, назначен редактором газеты "Путь к свободе"; с весны 1919 - один из основных идеологов махновского движения. С начала мятежа атамана Н. А. Григорьева считал необходимым начать борьбу с ним, соавтор воззвания махновцев "Кто такой Григорьев".

В начале июня 1919 (момент разрыва союза с советской властью) Аршинов настоял на отказе от открытой вооруженной борьбы с большевиками, мотивируя это необходимостью организовать отпор наступавшим деникинцам, и на уходе анархистов и повстанцев в подполье для противодействия белым. Около 8-9.6.1919 выехал из контролируемого махновцами района в Харьков (?), участвовал в нелегальной работе Конфедерации Анархистов Украины (КАУ) "Набат". К сентябрю 1919 вернулся в махновское движение, вошел в культпросветотдел Военно-Революционного Совета (ВРС), заведовал отделом печати. Под руководством А. налажен выпуск анархических газет в ряде занятых махновцами городов и сел (Бердянск, Никополь, Орехово, Гуляй-Поле, Мелитополь), на контролируемой белыми территории издавал нелегальные газеты "Набат" (Киев, Харьков, Одесса, Полтава, Миргород, Севастополь, Симферополь, Елизаветград, Волчанск, Кременчуг) и листовки. Возобновил газету ВРС "Путь к Свободе" (был ее главным редактором), которая издавалась в Александровске в октябре - ноябре и в Екатеринославе в ноябре - декабре 1919, вышло 50 номеров. Участвовал в выпуске газеты "Повстанец" при штабах корпусов Революционной Повстанческой Армии Украины (РПАУ). Основные темы его статей этого периода - мобилизация сил на борьбу с А. И. Деникиным, строительство анархо-коммунистического общества и синдикального строя на освобожденных махновцами территориях. С приходом на Украину Красной Армии и распадом РПАУ, Аршинов в начале января 1920 поселился в Екатеринославе, руководил местной группой "Набат". Весной 1920 группа подверглась репрессиям, ее члены ушли в подполье, и 13.6.1920 А. с товарищами вновь присоединился к РПАУ.

Летом-осенью 1920 редактировал газету "Повстанец", участвовал в рейдах махновцев по тылам красных. ВПо решению ВРС 22 или 25.1.1921 оставил повстанческое движение для подготовки и издания книги по его истории. Некоторое время участвовал в подпольной работе в Харькове и Москве, осенью 1921 оказался в Берлине.

В мае 1923 издана книга Аршинова "История махновского движения". При работе над ней А. стремился дать максимально точную и сжатую истории повстанчества, осветить отношение движения ко всем враждебным ему силам (белая и "красная" контрреволюция, украинский национализм). А. впервые удалось показать, что махновское движение была не "своеобразным военным эпизодом" в истории Гражданской войны, а самостоятельным движением широких трудовых масс Украины, проявившемся в самых разных формах - от культурной и просветительской работы до социально-экономической организации общества.

Появление "Истории махновского движения" окончательно закрепило репутацию А. как одного из самых авторитетных лидеров российского анархизма. В начале 1920-х гг. Аршинов участвовал в создании "Группы русских анархистов в Германии", редактировал журнал "Анархический вестник" (1923-1924). К 1924 внутри группы развернулась острая дискуссия о формах анархической организации. В противоположность "единому анархизму" В. М. Волина (объединение всех революционных анархистов разных направлений), Аршинов выступал за создание организации с четкой анархо-коммунистической идеологией, действующей исключительно в рабочем движении (в форме анархо-синдикализма). Разногласия привели к распаду группы.

К началу 1925 А. переехал в Париж, где вместе с Махно создал новую анархическую организацию и журнал "Дело труда" (с июня 1925), задуманный редакторами как массовый пропагандистский орган, значение которого особенно усиливалось в связи с тем, что удалось наладить его нелегальную доставку в СССР.

В 1926-1930 А. написал множество статей с обоснованием своих взглядов, организовывал отправку агентов в СССР для создания подпольных групп, рекомендуя своим сторонникам заявлять о разрыве с анархизмом и даже о присоединении к большевикам с тем, чтобы облегчить легальное возвращение и дальнейшую подпольную деятельность. Защищая Платформы от критики со стороны приверженцев традиционных форм организации и методов деятельности анархистов, Аршинов написал брошюру "Новое в анархизме. (К чему призывает Организационная Платформа)" (1929),

В январе 1930 Аршинов вновь арестован и депортирован в Бельгию, а журнал "Дело труда" закрыт французскими властями (к следующему году издание возобновлено в США, но уже без участия А. и Махно). В начале 1930-х гг. федерация "Дела труда" распалась вследствие преследований ее сторонников в СССР и Европе и изоляции со стороны других анархистов; Аршинов постепенно эволюционировал к примирению с советской властью. Уже в 1930 в связи с "Шахтинским делом" (процесс "инженеров-вредителей") он сделал вывод о действительном наличии заговора интеллигенции против революционных завоеваний рабочих и крестьян, оставшихся от революции 1917-1921, и заявил о необходимости защиты этих завоеваний, в т. ч. и со стороны анархистов. В 1931, списавшись с Г. К. Орджоникидзе (бывшим сокамерником по Бутырской тюрьме), А. пытался добиться разрешения на возвращение в СССР. По совету Орджоникидзе, он тайно обратился с письмом в ЦК ВКП(б), признавая свое анархическое прошлое ошибочным и заявляя о "приближении к идеологии марксизма-ленинизма". В ответ ЦК потребовал от А. доказать эту идейную перемену делом.

В октябре 1931 А. выступил с докладом "Анархизм и диктатура пролетариата", в котором предложил анархистам-коммунистам признать эту диктатуру (в ленинском варианте 1917 года, изложенном в работе "Государство и революция") как метод социальной революции, выступил за тесный контакт анархистов с СССР и, в частности, рекомендовал испанским анархо-синдикалистам руководствоваться тактикой большевиков 1917 в условиях начавшейся Испанской революции. Доклад опубликован в том же году, изложенные в нем идеи получили дальнейшее развитие в брошюре "Анархизм и наша эпоха" (вышла в январе 1933). После этих выступлений от Аршинова отмежевались даже его бывшие коллеги по редакции "Дела труда". Он был окончательно "отлучен" от движения европейскими анархистами, а со смертью Махно оказался практически в полной изоляции. В конце 1934 с разрешения ЦК ВКП(б) , вернулся в СССР (в решении ЦК отмечено, что в течении последних трех лет он вел работу в направлении и духе Коминтерна), пытался вступить во Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев, но 21.04.1935 Центральный совет общества отказал Аршинову в приеме "как участнику махновского движения".

30.06.1935 в газете "Известия" опубликовано обращение А. "Крах анархизма", где он впервые открыто заявил о своем окончательном разрыве с анархизмом и переходе на позиции сталинского государственного "социализма". В начале 1938 А. арестован по обвинению в создании и руководстве подпольной анархической шпионско-террористической организации и расстрелян.