Заканчивая сборник, считаю своим долгом посвятить несколько строк памяти последнего начальника Дроздовской дивизии — генерала Антона Васильевича Туркула, имя которого неразрывно связано со славой дивизии.

В приказе генерала Лампе по РОВС-у за № 6 от 21 августа 1957 года было сделано печальное сообщение:

«В ночь с 19 на 20 августа в Мюнхене, после тяжелой болезни и мучительной операции скончался генерал-майор Антон Васильевич Туркул.

Преждевременно ушел из белых рядов кавалер Ордена Св. Великомученника и Победоносца Георгия и Георгиевского оружия Российской Императорской армии и доблестный начальник Дроздовской дивизии Добровольческой и Русской армий на Южном фронте гражданской войны за освобождение России.

Горестно сожмутся при этой тяжкой вести сердца белых добровольцев, соратников почившего, и всех русских людей, знавших о покойном и его героической службе Великой России.

Тяжело переживут эту потерю близкие генералу Туркулу Дроздовцы, на долю которых выпадает почетная обязанность сохранить его прах и принести его с собой на возрожденную Родину, когда это волею Божией совершится. Вечная память!»

Я не ошибусь, если добавлю к этому, что высокие качества А. В. Туркула создали его боевую славу, которая окружала покойного всегда и всюду, независимо от того был ли он младшим офицером, капитаном, полковником, генералом — начальником Дроздовской дивизии. И эта боевая слова была более чем заслужена им.

Генерал Харжевский, в статье посвященной памяти генерала Туркула, написал так:

«Мне, соприкасавшемуся с ним с самого начала вооруженной борьбы с большевиками и до конца ее, вспоминается многое, которое никогда не забывается. Перед началом похода Дроздовцев — капитан Туркул — фельдфебель славной 2-й Офицерской роты Отряда генерала Дроздовского. Он прибыл в отряд с уже совершенно укрепившимися убеждениями, что с большевиками возможна только вооруженная борьба. Он явился в Отряд, будучи на фронте Великой войны командиром ударного батальона, с «доказательствами» того, что война — это та стихия, в которой проявляются полностью его дарования на пути выполнения долга перед Родиной. Все ордена, доступные офицеру в его чине, включая Орден Св. Георгия и Георгиевское Оружие — свидетельствовали ярко, что на фронте Великой войны он не бездействовал и что уже оттуда он принес и свое боевое счастье, и умение, и свой порыв, который, однако, проявлялся тогда, когда это нужно, и всегда обеспечивал успех. Казавшиеся другим очень рискованные операции, в его руках, с учетом психологического и других моментов, велись с необыкновенной уверенностью, передававшейся и его подчиненным. И все это Антон Васильевич Туркул утверждал на наших глазах с первых же дней борьбы и до последних.

По окончанию похода Дроздовцев, в Новочеркасске. А. В. Туркул принял 2-ю роту, с которой и вышел во 2-й Кубанский поход. В нем, во время тяжелых боев за ст. Кореновскую в июле 1918 года, он был серьезно ранен в ногу, лечение которой затянулось. Вернулся в полк в начале 1919 года и вскоре принял 1-й батальон 2-го Офицерского полка.

Уже на этом отрезке времени А. В. Туркул выявил и другие свои свойства и качества, которые, помимо его чисто военных дарований, привлекли к нему сердца его подчиненных: его постоянная бодрость, в самые тяжелые минуты беспрерывных боев его непокидавшая, всегда вселяла уверенность и в успехе, и в благополучном выходе из тяжелых, подчас казавшихся безнадежных, положений. Трудно останавливаться здесь на проведенных им операциях, даже самых ярких из них. И не знаешь, что ярче: оборона ли Донецкого бассейна весною 1919 года, когда Дроздовцы, рядом с другими добровольцами, истекая кровью, упорно, в течение нескольких месяцев удерживали этот важный район; взятие ли Лозовой, мешавшей общей операции по овладению Харьковом, когда по приказу свыше, — 1-му батальону и его Командиру был выставлен при возвращении в полк, на станции Изюм, почетный караул в составе всей офицерской роты; Харьков, Севск, станция Комаричи с ее бронепоездами. Трудно выделить наиболее яркие операции. Уже при общем отходе армий Юга России, действия 1-го Дроздовского полка, под командой полковника Туркула, отличаются яркими моментами исключительной активности и проявления личной инициативы командира полка.

Военные дарования генерала Туркула особенно проявились при командовании им Дроздовской дивизией во вторую половину Крымского периода, когда дивизия выявила свои маневренные способности. А. В. Туркул не любил разбрасывать батальоны, тем более роты, на всем фронте заданного дивизии участка, как не любил и нерешительных операций, сводящихся к оттеснению противника. Он укрепил уже ранее намечавшуюся систему: держать всю дивизию в кулаке, охраняясь разъездами на всем участке дивизии, не смущаясь даже проникновением противника на отдельных участках дивизии. И в определенный момент намечал операцию большого масштаба по полному очищению от противника всего фронта перед дивизией, а часто и в более широком масштабе, в порядке выручки соседей. Обозначился даже некоторый «шаблон» таких операций, как в проведении самой операции, так и в том, что в ней принимала участие вся дивизия. Начальник дивизии лишь определял место и время удара, большей частью на рассвете, и масштаб окружения. Головной батальон совершал прорыв, а затем в этот прорыв вливалась длинная, в несколько верст, колонна дивизии на подводах и «обволакивала» весь указанный район. От головы колонны, где всегда находился начальник дивизии, шли приказания о «подробностях»; кому «фактически» взять отрезанные бронепоезда, ушедшие в наш тыл, кому «очистить» тот или другой район и т. д. Эти «рейды» Дроздовской дивизии, по своим последствиям, всегда были весьма ощутительные и для противника, и для нашего фронта.

В качестве показателя настроения и духа частей дивизии, характерен один эпизод, относящийся к этому периоду. Генерал Туркул усиленно пополнял пленными запасный батальон дивизии. Полки на фронте пополнялись тем же порядком. Генерал Туркул предполагал соответственно вооружить этот батальон, притянуть его к дивизии и ввести в бой в составе дивизии, создав при этом такую обстановку боя, при которой запасный батальон приобрел бы и порыв, и полную уверенность в своих силах. Затем, ходатайствовал бы перед Главным командованием о переименовании запасного батальона в 4-й стрелковый полк дивизии. Намерения генерала Туркула осуществились, но совсем в ином порядке. Положение на правом берегу Днепра (Заднепровская операция) усложнилось и побудило Главное командование в срочном порядке призвать на этот фронт запасный батальон Дроздовской дивизии. В порядке оценки блестящих боевых действии запасного батальона, генерал Врангель по телеграфу "произвел" его в 4-й стрелковый Генерала Дроздовского полк».

По мнению генерала Харжевского и его впечатлению — «период обороны Донецкого бассейна» весной 1919 года, в котором капитан Туркул, командир 1-го батальона, был бессменным «Начальником обороны Никитовского узла», — был один из наиболее ярких. Не по блестящим успехам, связанным с большим количеством пленных, взятых орудий и т. д., а по тому упорству, которое было проявлено им при обороне большого участка, по оценке беспрестанно менявшейся обстановки и по исключительной маневренности рот и, особенно резервной («подвижный резерв» — в поезде на станции Никитовка), что обеспечивало успех обороны ничтожными силами.

Л. В. Туркул необычайно высоко расценивал понятие о чувстве взаимной выручки. Этим чувством были проникнуты в высокой степени все части дивизии и все роды оружия. В этом случае, по справедливости, невозможно отдать предпочтение одним перед другими.

Конечно, большинство начальников всех степеней было в дивизии на высоте, и очень часто самостоятельно проводило операции в том духе, как проводил бы их генерал Туркул, но не может быть и спора о том, что не менее часто, и в тяжелых условиях, только личное участие А. В. Туркула определяло и характер операции, и скорость ее течения, и обеспечивало успех.

То боевое содружество, которое выявлялось в среде чинов дивизии на полях сражений, было закреплено уже во время пребывании в эмиграции при деятельном участии генерала Туркула. В новых формах борьбы стерлись перегородки между родами оружия и Дроздовцы представляют из себя един000бразную дружную семью.

Блестящая боевая деятельность А. В. Туркула, — с одной стороны, постоянная бодрость, оказывавшая большое влияние на окружавших (ему незнакомо было чувство депрессии), и чувство товарищества — с другой стороны, — это неоценимый его вклад в жизнь Дроздовской семьи.. Этим и объясняется в ее среде тяжелое ощущение невознаградимой потери».

Вл. Новиков, в своих воспоминаниях о генерале Туркуле пишет:

«Генерал Туркул! Как рапира, напряженная в струну, вонзается это имя небывалой, звенящей героики, сверкающей молниями на поля трагической борьбы за Россию. Как фанфара стремительным лучом боевой славы, блистает это имя над железными полками никогда не сломленной Дроздовской дивизии.

Воин — милостью Божией! Рыцарь без страха и упрека! Антон Васильевич — заботливый друг, бескорыстный товарищ, любящий отец. Генерал Туркул строгий, требовательный и беспощадный Начальник дивизии, орлиным своим оком окидывающий поля сражений и властвовавший на них безграничной волей, духовной упругостью и блеском военного дарования.

Генерал Туркул! Имя это не исчезнет никогда из анналов русской военной славы! И будущие поколения, изучая героику своих отцов и дедов, почтительно и с гордостью произнесут его!

В своей книге «Дроздовцы в огне» генерал Туркул, описывая личность своего боевого соратника полковника Петерса, пишет: «Сын, кажется, учителя гимназии, студент Московского университета, он ушел на большую войну прапорщиком запаса... Если бы не война, он вероятно кончил бы где-то учителем гимназии. Но боевой огонь открыл настоящую сущность Петерса, его гений...»

Не с большим ли еще правом эти слова относятся и к самому генералу Туркулу? Реалист, потом служба по гражданскому ведомству, потом вольноопределяющийся провинциального пехотного полка... Но вот вспыхнули огни войны. И то, что лежало на дне души, вдруг взвивается ослепительным фейерверком найденного призвания.

Без специального военного образования к концу трех лет Великой войны он уже штабс-капитан 75-го пехотного Севастопольского полка, кавалер Ордена Св. Георгия, Георгиевского оружия и всех орденов доступных обер-офицеру. Его боевая репутация в дивизии столь высока, что в дни крушения именно он становится организатором и командиром Ударного батальона в своей дивизии, долженствующего примером храбрости и подвига остановить развал потерявшей честь армии.

В начале героики Белой борьбы, он только фельдфебель офицерской роты Дроздовского отряда, а к концу ее — он Начальник Дроздовской дивизии, носящей имя своего основателя. Это уже не карьера. Это взлет, равного которому немного примеров найдется в военной истории».

Через три дня после смерти генерала Антона Васильевича Туркула, проводить его в последнем земном пути пришел весь русский Мюнхен. Провожали его и очень многие, знавшие его, местные жители. После отпевании, его гроб был временно поставлен в склепе кладбища Мюнхена, но в скором времени был перевезен во Францию. Там, на кладбище Сант-Женевьев де Буа под Парижем, где высится Галлиполийский памятник, у импозантного памятника «Генералу Дроздовскому и его Дроздовцам», на Дроздовском участке кладбища спит вечным сном в чужой земле генерал Туркул, ожидая возвращения в освобожденную и воскресшую национальную Россию.

Туркул Антон Васильевич (1892-1957) - генерал-майор. Первую мировую войну начал вольноопределяющимся 75-го пехотного Севастопольского полка. Заслужил два солдатских Георгиевских креста и был произведен в офицеры. Штабс-капитан - в конце войны. Фельдфебель в офицерской роте - в первом походе от Ясс до Новочеркасска генерала Дроздовского в 1918 г.

В 1919 г.- командир 1-го и 2-го офицерского генерала Дроздовского полка в Добровольческой армии и в ВСЮР. В Русской армии генерала Врангеля произведен в генерал-майоры и назначен начальником Дроздовской дивизии. После эвакуации Крыма назначен генералом Врангелем командиром сводного Дроздовского полка. В эмиграции в 1935 г. основал Национальный союз участников войны и встал во главе него. В годы Второй мировой войны участвовал в формировании Российской Освободительной армии (РОА). Скончался 20 августа 1957 г. в Мюнхене. Похоронен 14 сентября 1957 г. на русском кладбище в Сент-Женевьев де Буа под Парижем.

Использованы материалы кн.: Николай Рутыч Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России. Материалы к истории Белого движения М., 2002

Генерал-майор Туркул А.В. 1920 г.

Туркул Антон Васильевич. Вторая половина 40х годов.

ТУРКУЛ Антон Васильевич (11.12.1892 - 20.08.1957), военный и общественный деятель. Родился в г. Бендеры в дворянской семье. В 1909 окончил Одесскую Ришельевскую гимназию. Действительную военную службу проходил в качестве унтер-офицера. Во время первой мировой войны за боевые отличия прозводится в офицеры. Награжден 5-ю орденами, в т. ч. орденом св. Георгия 4 степени и Георгиевским оружием. В чине штабс-капитана командовал ударным штурмовым батальоном, эмблемой которого было изображение черепа со скрещенными костями как знак презрения к смерти.
После большевистского переворота Туркул в составе добровольческого отряда полковника М. Г. Дроздовского совершил 1200-километровый поход от румынского г. Яссы до Новочеркасска. Гражданскую войну закончил начальником Дроздовской стрелковой дивизии в чине генерал-майора. Был награжден вновь учрежденным белым орденом св. Николая Чудотворца, который получили только 338 чел.
В эмиграции возглавлял объединение бывших дроздовцев, среди которых пользовался большим авторитетом. Был сторонником продолжения активной борьбы с большевизмом. В 1933 его люди готовили покушение на выдворенного из СССР Л. Троцкого-Бронштейна, не удавшееся из-за противодействия советской агентуры.
Желая «сплотить всех тех, кто в тяжелой эмигрантской ночи... не оторвался от своего отечества и народа, кто... сражался и стоял в боевом огне за Отечество, был белым воином России и таковым воином остался», Туркул 28 июня 1936 образовал на базе Дроздовского объединения военно-политическую организацию Русский Национальный союз участников войны (РНСУВ) с центром в Париже. В скором времени отделы РНСУВ возникли в Албании, Аргентине, Бельгии, Греции, Китае, Уругвае, Чехословакии, Югославии и др. странах. Организация издавала газету «Сигнал» и журналы «Военный журналист» и «Всегда за Россию» (последние слова также помещались и на нагрудном членском знаке туркуловцев).
Девиз РНСУВ был: «Бог - Нация - Социальная справедливость». В программных документах Союза говорилось: «Демократические измышления и подражания “европейским образцам” русских либералов есть жалкая пародия на державный ход русской истории, есть гримаса истории, заболевание нации.
Несомненно, возрождение Российской Империи возможно лишь через возрождение ее исторического, национального стержня - монархии. Если Российская Империя будет, то она будет только монархической. Но 20-летнее господство в СССР нерусской коммунистической власти не могло пройти бесследно. Осознание необходимости для Российской Империи монархии может произойти не на следующий день после свержения комвласти. Задача национальной диктатуры - помочь Российской нации встать на ее исторический путь. Эта задача нелегкая... Поэтому как Российская нация должна будет заслужить своего Императора, так и Российский Император - заслужить Россию».
Особо оговаривалась «ведущая роль Русского Народа»: «Высокий жребий», павший на долю Русского Народа (великороссы, украинцы -малоросы и белорусы), налагает на него и особую историческую ответственность». Поэтому он должен будет занимать «ответственное положение руководящего арбитра Империи».
В области финансово-экономической предусматривалось безусловное ограничение «самовластия финансового капитала».
«Единый правительственный банк может прекрасно выполнить экономическую функцию частных банков, без их безответственного политиканства. Это особенно важно для России.
Допустить свободу капиталистической деятельности после свержения комвласти - значит сознательно отдать страну на поток и разграбление международному хищническому капиталу. Но, конечно, совершенно обойтись без иностранного капитала обнищавшей России невозможно. Дело специального контроля установить, как может быть использован частный иностранный капитал» («Сигнал» [Париж], 1939, № 58).
Сам Туркул заявлял: «В основу нашего политического мышления мы взяли фашизм и национал-социализм, показавшие на деле свою жизнеспособность и победившие у себя на родине коммунизм. Но, конечно, доктрины эти мы преломляем в русской истории и применяем к русской жизни, к чаяниям и нуждам Российского народа... Наш идеал - фашисты всех стран и народов, в которых горит их национальная честь, в которых сильна их национальная правда и которые понимают и отдают должное и чужой чести, и чужой правде. Не использование и эксплуатацию, но взаимное уважение и добрососедский мир и союз - вот, что мы ждем и что мы видим от фашистской идеи» (Сигнал», 1938, № 32).
Считая, что необходим «взрыв действенности для освобождения России от кровавых лап иудо-марксизма», руководство РНСУВ в сент. 1937 вошло в Российский национальный фронт, объединивший ряд патриотических организаций эмиграции.
В апр. 1938 Туркул, капитан Ларионов и несколько правых русских эмигрантов решением прокоммунистического французского правительства М. Блюма были высланы как «нежелательные лица» в Германию.
Генерал Туркул проживал сначала в Берлине, а после подписания советско-германского пакта в авг. 1939 переехал в Рим.
Накануне второй мировой войны он писал: «Всякий удар по Коминтерну на территории СССР вызовет неизбежно взрыв противокоммунистических сил внутри страны. Нашим долгом будет присоединиться к этим силам. Мы будем добиваться тогда, чтобы где-нибудь, хоть на маленьком клочке русской земли, поднялось все же Русское трехцветное знамя» («Сигнал», 1939, № 48).
Поэтому Туркул со своими сторонниками присоединился к «Русской освободительной армии» - в н. 1945 он сформировал добровольческую Казачью бригаду, планируя развернуть ее в отдельный корпус. После войны сотрудничал в журналах «Доброволец» и «Часовой».
Скончался Туркул в Мюнхене. Похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев де Буа.

Наумов С.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Сидят справа налево - генералы - Штейфон, Кутепов, Витковский.
Стоят (за Кутеповым) генералы - Скоблин, Туркул. Болгария, 1921 год.

ТУРКУЛ Антон Васильевич (1892-20.08.1957) Штабс-капитан (1916). Полковник (1918). Генерал-майор (04.1920). Окончил реальное училище, ускоренный курс юнкерского училища (1914) и произведен в прапорщики. Участник Первой Мировой войны: офицер в 75-м Севастопольском пехотном полку, командир ударного батальона 19-й пехотной дивизии; 1915 - 1917. Трижды ранен. В Белом движении: в отряде полковника Дроздовского, участник похода Яссы -Ростов; 12.1917 - 05.1918. Командир роты и батальона, получил 4 ранение; 05.1918-09.1919. Командир 1-го офицерского Дроздовского полка, 09.1919 - 06.1920. Командир 3-й Дроздовской стрелковой дивизии в Русской армии генерала Врангеля, 06-10.1920. Эвакуирован из Крыма в Галлиполи (Турция). В эмиграции с 11.1920: Турция, Болгария, Франция. В 1941 - 1945 гг. сотрудничал с немцами; в 1945 г. принимал участие в формировании частей РОА - Русской освободительной армии Власова в Австрии; командир Добровольческой бригады. После 1945 - председатель Комитета русских невозвращенцев. Умер в Мюнхене (Германия), 20.08.1957. Похоронен (перезахоронен) 14.09.1957 на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем.

Использованы материалы кн.: Валерий Клавинг, Гражданская война в России: Белые армии. Военно-историческая библиотека. М., 2003.

Офицеры Дроздовской дивизии. 1920 г. Галиполи.
Сидят в центре генерал Харжевский В.Г., генерал Туркул А.В.
(слева от офицера, стоящего за Харжевским В.Г.)

Сегодня, 24 декабря, русские Национал-социалисты чтят светлой памятью годовщину со дня рождения величайшего русского генерала, самоотверженно сражавшегося за величие и могущество русского Отечества на полях трёх великих войн, Антона Васильевича Туркул а. К жизнеописанию этого легендарного Белого воина, ставшего генералом в 28 лет, можно возвращаться бесчисленное количество раз. Антон Туркул - пример для всех нас. Пример Чести, Верности, Непримиримости. Пример мужественного храбреца, идущего, смеясь, в штыковую атаку на врага. За вечные идеалы народа и Родины.

«Он самый страшный солдат самой страшной гражданской войны. Он - дикое безумие атак без единого выстрела, подбородок, раскроенный вороненой рукоятью нагана, гарь яростных пожаров, вихрь безумия, смерти и побед» - так написал о последнем командире Дроздовской офицерской дивизии генерале Туркул е известный в русском зарубежье писатель Иван Лукаш, бывший участник Добровольческой армии.

Сам же безстрашный командир "Дроздов", говорил о своей борьбе так: «Мы бились за русский народ, за его свободу и душу, чтобы он, обманутый, не стал советским рабом»...

Генерал Туркул родился ровно 123 года назад, 24 декабря 1892, недалеко от Тирасполя, Херсонская губерния в семье русского служащего. Закончил реальное училище и служил по гражданскому ведомству. В 1910 г. добровольно вступил на военную службу рядовым на правах вольноопределяющегося II разряда в 56-й пехотный Житомирский Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Николаевича пехотный полк, квартировавший в Тирасполе. В январе 1913 г. Туркул был уволен в запас в чине младшего унтер-офицера. С началом I мировой войны он прошел ускоренный военно-училищный курс и прапорщиком был выпущен в 75-й пехотный Севастопольский полк. К концу войны Туркул был трижды ранен, произведен в штабс-капитаны, награжден Золотым Георгиевским оружием, Орденом Святого Георгия 4-й степени и другими боевыми орденами.

После февральской революции Антон Туркул , не раздумывая, вступил в ударный батальон. В то время фронт держался исключительно на этих «отрядах смертников», в которые вступали только добровольцы. Их отличительным знаком стал шеврон с черепом и скрещенными костями на левом плече - символ готовности не раздумывая отдать жизнь за Родину.

После большевистского переворота Туркул в составе добровольческого отряда полковника М. Г. Дроздовского совершил 1200-километровый поход от румынского г. Яссы до Новочеркасска.

Во Втором Кубанском походе летом — осенью 1918 года командовал ротой офицерского полка 3-й пехотной дивизии Дроздовского. В боях под Кореневкой 16 июля был тяжело ранен в ногу и вернулся в строй только в начале 1919 года. Гражданскую войну закончил начальником Дроздовской стрелковой дивизии в чине генерал-майора. Был награжден вновь учрежденным белым орденом св. Николая Чудотворца, который получили только 338 чел.

Дроздовцы своего командира любили, за глаза называли его «сам». Часто в атакующих цепях слышалось: «Сам прибыл. Ну, сейчас дадим красным жизни». Туркул действительно был несгибаемый боец, как сказал бы Алексей Толстой «отчетливый рубака». За годы гражданской войны он потерял трех братьев. Одного подняли на штыки революционные матросы, которые ворвались в госпиталь, где он лечился. Второго сожгли живьем за новенькие малиновые погоны Дроздовской дивизии. Как погиб третий брат - точно неизвестно. Сам Антон Васильевич, неоднократно раненный в атаках, всегда повторял: «Моя жизнь и судьба неотделимы от судьбы русской армии, захваченной национальной катастрофой».

С пленными Туркул не миндальничал, беспощадно расстреливая комиссаров и краскомов. Простых солдат-красноармейцев Туркул после короткой беседы и «психологического визуального анализа» (пристальный взгляд в глаза) ставил в строй к «дроз-дам». Особую ненависть Туркул испытывал к праздношатающимся в собственных белых тылах офице-рам, прочно «оборонявшим» различные тыловые ве-домства. Фронт против советских войск сдерживали 13—16-летние мальчишки-дроздовцы и добровольцы. Против «тыловых крыс» снаряжались облавы и целые экспедиции, и пойманные в их ходе приспособленцы приказом Туркула ставились в строй.

Слава Туркула достигала и противоположной ли-нии фронта. Противостоящие части красных особенно тревожило присутствие на фронте самого Туркула и его пулеметных подразделений, отличавшихся не-обыкновенным мастерством владения смертоносными машинами.

7 апреля 1920 г. за успешную десантную операцию приказом главнокомандующего Русской армией генерал-лейтенанта барона Петра Николаевича Врангеля Туркул был произведен в чин генерал-майора. В самом конце борьбы на Юге России, 6 августа 1920 года генерал Туркул в боях в Северной Таврии принял командование Дроздовской стрелковой дивизией у Генерального штаба генерал-лейтенанта Келлера. Под умелым командованием генерала Туркула Дроздовская дивизия с честью дралась до самой эвакуации в ноябре 1920 г. В конце октября Дроздовская дивизия сыграла решающую роль в контрнаступлении стратегического резерва Русской армии под Юшунью, обеспечив успешную эвакуацию армии и беженцев и понеся при этом наименьшие потери.

Вот что писал генерал в своих воспоминаниях о последних боях дроздовцев на Русской земле: «Цепи красных, сшибаясь, накатывая друг на друга, отхлынули под нашей атакой, когда мы, белогвардейцы, в нашем последнем бою, как и в первом, винтовки на ремне, с погасшими папиросами в зубах, молча шли во весь рост на пулеметы. Дроздовский полк в последней атаке под Перекопом опрокинул красных, взял до полутора тысяч пленных. На фронте, кроме жестоко потрепанной бригады Кубанской дивизии, не было конницы, чтобы поддержать атаку. Под перекрестным огнем, расстреливаемый со всех сторон, 1-й Дроздовский полк должен был отойти. Около семисот убитых и раненых было вынесено из огня. В тот же день был получен приказ об общей эвакуации, и Дроздовская дивизия, страшно поредевшая, но твердая, двинулась в Севастополь. Конец. Это был конец, не только белых. Это был конец России. Белые были отбором российской нации и стали жертвой за Россию. Борьба окончилась нашим распятием. «Господи, Господи, за что Ты оставил меня?» может быть, молилась тогда с нами в смертной тьме вся распятая Россия».

В эмиграции возглавлял объединение бывших дроздовцев, среди которых пользовался большим авторитетом. Был сторонником продолжения активной борьбы с большевизмом. В 1933 его люди готовили покушение на выдворенного из СССР Л. Троцкого-Бронштейна, не удавшееся из-за противодействия советской агентуры.
Желая «сплотить всех тех, кто в тяжелой эмигрантской ночи... не оторвался от своего отечества и народа, кто... сражался и стоял в боевом огне за Отечество, был белым воином России и таковым воином остался», Туркул 28 июня 1936 образовал на базе Дроздовского объединения военно-политическую организацию Русский Национальный союз участников войны (РНСУВ) с центром в Париже. В скором времени отделы РНСУВ возникли в Албании, Аргентине, Бельгии, Греции, Китае, Уругвае, Чехословакии, Югославии и др. странах. Организация издавала газету «Сигнал» и журналы «Военный журналист» и «Всегда за Россию» (последние слова также помещались и на нагрудном членском знаке туркуловцев). Девиз РНСУВ был: «Бог — Нация — Социальная справедливость». В программных документах Союза говорилось: «Демократические измышления и подражания «европейским образцам» русских либералов есть жалкая пародия на державный ход русской истории, есть гримаса истории, заболевание нации.

Несомненно, возрождение Российской Империи возможно лишь через возрождение ее исторического, национального стержня — монархии. Если Российская Империя будет, то она будет только монархической. Но 20-летнее господство в СССР нерусской коммунистической власти не могло пройти бесследно. Осознание необходимости для Российской Империи монархии может произойти не на следующий день после свержения комвласти. Задача национальной диктатуры — помочь Российской нации встать на ее исторический путь. Эта задача нелегкая... Поэтому как Российская нация должна будет заслужить своего Императора, так и Российский Император — заслужить Россию».

Особо оговаривалась «ведущая роль Русского Народа»: «Высокий жребий», павший на долю Русского Народа (великороссы, украинцы —малоросы и белорусы), налагает на него и особую историческую ответственность». Поэтому он должен будет занимать «ответственное положение руководящего арбитра Империи».
В области финансово-экономической предусматривалось безусловное ограничение «самовластия финансового капитала». «Единый правительственный банк может прекрасно выполнить экономическую функцию частных банков, без их безответственного политиканства. Это особенно важно для России. Допустить свободу капиталистической деятельности после свержения комвласти — значит сознательно отдать страну на поток и разграбление международному хищническому капиталу. Но, конечно, совершенно обойтись без иностранного капитала обнищавшей России невозможно. Дело специального контроля установить, как может быть использован частный иностранный капитал» («Сигнал» [Париж], 1939, № 58). Сам Туркул заявлял: «В основу нашего политического мышления мы взяли фашизм и национал-социализм, показавшие на деле свою жизнеспособность и победившие у себя на родине коммунизм. Но, конечно, доктрины эти мы преломляем в русской истории и применяем к русской жизни, к чаяниям и нуждам Российского народа... Наш идеал — фашисты всех стран и народов, в которых горит их национальная честь, в которых сильна их национальная правда и которые понимают и отдают должное и чужой чести, и чужой правде. Не использование и эксплуатацию, но взаимное уважение и добрососедский мир и союз — вот, что мы ждем и что мы видим от фашистской идеи» (Сигнал», 1938, № 32).
Считая, что необходим «взрыв действенности для освобождения России от кровавых лап иудо-марксизма», руководство РНСУВ в сент. 1937 вошло в Российский национальный фронт, объединивший ряд патриотических организаций эмиграции. В апр. 1938 Туркул, капитан Ларионов и несколько правых русских эмигрантов решением прокоммунистического французского правительства М. Блюма были высланы как «нежелательные лица» в Германию.
Генерал Туркул проживал сначала в Берлине, а после подписания советско-германского пакта в авг. 1939 переехал в Рим. В довоенную пору им были установлены друже ские связи с Генрихом Гиммлером.

Накануне второй мировой войны он писал: «Всякий удар по Коминтерну на территории СССР вызовет неизбежно взрыв противокоммунистических сил внутри страны. Нашим долгом будет присоединиться к этим силам. Мы будем добиваться тогда, чтобы где-нибудь, хоть на маленьком клочке русской земли, поднялось все же Русское трехцветное знамя» («Сигнал», 1939, № 48). Поэтому Туркул со своими сторонниками присоединился к «Русской освободительной армии» — в начале 1945 он сформировал добровольческую бригаду, планируя развернуть ее в отдельный корпус. В первую очередь зачислял в кадры чинов РНСУВ, РОВС(ОРВС) и др. воинских организаций Русского зарубежья. В апреле в состав группы входили 5 200 чинов. 25 марта 1945 года приказам главнокомандующего ВС КОНР ген. Власова генералу Туркулу был подчинён Русский корпус, но вступить в командование Туркул не успел.
После 1945 года в Германии, председатель Комитета русских невозвращенцев. Сотрудничал с журналами «Доброволец» и «Часовой». В 1950 г. в Мюнхене под руководством генерала был образован Комитет Объединенных Власовцев (КОВ), который издавал журнал «Доброволец» “ орган внутренней связи кадров РОА. КОВ объединял небольшую, но наиболее здоровую, в идеологическом отношении, часть власовцев.
Скончался Туркул в Мюнхене 19 августа 1957 г. Похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев де Буа рядом с памятником «Генералу Дроздовскому и Дроздовцам».

Генерал Туркул в 1948 г. написал воспоминания о Гражданской войне “ «Дроздовцы в огне» (другое название «За Святую Русь»). Данное произведение признано одной из наиболее эмоциональных, живых книг, повествующих о Гражданской войне: «Им, этим грядущим белым бойцам, и посвящена моя книга. В образах их предшественников, павших белых солдат, души которых продолжают жить в их душах, да почерпнут они тот порыв и ту жертвенность, что помогут им довести до конца дело борьбы за освобождение России». Бесспорно, эта книга должна быть прочитана каждым русским человеком.

К 30-й годовщине Белой борьбы я решил переиздать свои заметки. Не без колебаний предпринимаю я это.

Тридцать лет отделяют нас от той поры, когда мы взялись за оружие, чтобы бороться с захлестывавшей тогда Россию большевистской волной. На нашу долю выпала горечь и честь быть первыми, начавшими эту борьбу. Мы начали ее, когда многим еще не ясны были контуры того всепоглощающего рабства и погашения духа, которые безбожное, материалистическое коммунистическое учение несло с собою не только России, но и всему миру.

Три года длилась эта борьба, ведшаяся с нечеловеческим напряжением и стоившая неисчислимых жертв. В свое время она создала ров между ведшими ее сторонами, между «нами» и «ими». Под «ними» я разумею не коммунистическую власть, еще и теперь продолжающую править над порабощенными народами России – этот ров непреодолим, и никакое время не в состоянии его заполнить. Под «ними» я разумею тех, кто, одурманенный и обманутый этой властью, пошел за нею в годы борьбы и дал ей победу той стойкостью и той жертвенностью, что всегда были свойственны русскому солдату.

«Им» эта победа не принесла ничего. Страшной ценой заплатил народ за свою поддержку советской власти. Вся история России после 1920 года, т. е. после окончания Белой борьбы, – это цепь непрерывных усилий народа в восстаниях, заговорах или путем пассивного сопротивления сбросить поработившую его власть. Эта борьба обошлась ему дороже самых кровопролитных войн.

Советская власть сама позаботилась засыпать ров между «нами» и «ими»; многие из наших бывших противников, участников борьбы на красной стороне, уничтожены красной же рукой; многие, как и мы, тоже очутились в изгнании. И не старый ров между «нами» и «ими» хотел я углублять своими воспоминаниями; нам, бывшим белым и бывшим красным, ныне просто русским, нужно единство для еще предстоящей нам общей борьбы с коммунизмом.

Помимо того, над старыми местами боев «белых» и «красных» прошел кровавый вал Второй мировой войны. Новая русская кровь пролилась на тех же полях, где спят в ожидании Вечного Судьи бывшие враги, белые и красные. В грандиозном размахе событий последней войны бледнеют бои войны Гражданской, протекавшей на ином уровне техники. Некоторые читатели могут спросить, может ли им быть интересно описание боев позапрошлой войны. Но мои воспоминания и не преследуют этой цели.

Цель этой книги – воскресить истинный образ рядовых белых бойцов, безвестных русских офицеров и солдат, и дать почувствовать ту правду и то дыхание жизни, что воодушевляли их в борьбе за Россию. Два поколения русских людей выросли после окончания Белой борьбы; в течение тридцати лет советская пропаганда сознательно извращала их представление о людях и делах «белой» стороны – мои воспоминания помогут им получить более объективное представление.

Нет сомнений – последние сроки приблизились: предстоит «последний и решительный бой» за освобождение России. Да будут в предстоящей нам борьбе образы наших соратников, павших в первых боях с большевизмом, тем примером духа, который воодушевит нас на самоотверженное и бескорыстное служение Родине.

Настоящая книга не является историей Дроздовской стрелковой дивизии, пронесшей свои знамена в огне более чем шестисот пятидесяти боев Гражданской войны и пролившей жертвенную кровь своих 15 000 убитых и 35 000 раненых бойцов.

Историю я тогда не имел времени писать. Боевые документы и дневники умещались у меня в одной сумке. Ее я потерял в огне. Все архивы тоже погибли. Зимой 1933 года я начал рассказывать писателю И. С. Лукашу, также участнику Белого движения, все то, что живо запечатлелось у меня в памяти о славной Дроздовской дивизии. Это были не воспоминания, а впечатления о боевом огне, живые для меня навсегда.

Затем я стал получать заметки, боевые дневники, записки и документы от своих бывших соратников. После обработки все это собрано в книгу о дроздовцах. Я горячо благодарен за эту помощь всем соратникам и моему неутомимому сотруднику, ныне покойному, Ивану Созонтовичу Лукашу.

«Дроздовцы в огне» не воспоминания и не история – это живая книга о живых, боевая правда о том, какими были в огне, какими должны быть и неминуемо будут русские белые солдаты.

Книгу я посвящаю русской молодежи.

А. ТУРКУЛ

Апрель 1948 г.

…Я вбегаю по ступенькам деревянной лестницы к нам в юнкерскую, на верхний этаж нашего тираспольского дома, смотрю: а через спинку кресла перекинут френч моего брата Николая с белым офицерским Георгием. Николай, сибирский стрелок, приехал с фронта раньше меня, и я не знал ни о его третьем ранении, ни об ордене Святого Георгия. В третий раз Николай был ранен тяжело, в грудь.

Я приехал с фронта тоже после третьего ранения: на большой войне я был ранен в руку, в ногу и в плечо. Мы были рады нечаянной и недолгой встрече: врачи настояли на отъезде брата в Ялту – простреленная грудь грозила чахоткой. Это было в конце 1916 года. Вскоре я снова уехал на фронт. И вот на фронте застиг меня 1917 год.

Я представляю себя самого тогдашнего, штабс-капитана 75-го пехотного Севастопольского полка, молодого офицера, который был потрясен национальным бедствием революции, как и тысячи других среди военной русской молодежи.

Моя жизнь и судьба неотделимы от судьбы русской армии, захваченной национальной катастрофой, и в том, что я буду рассказывать, хотел бы я только восстановить те армейские дела, в которых я имел честь участвовать, и тех армейских людей, с кем я имел честь стоять в огне заодно.

В разгар 1917 года, когда замитинговал и наш полк, я стал в нашей дивизии формировать ударный батальон.

Надо сказать, что почти с начала войны у меня служил ординарцем ефрейтор Курицын, любопытный солдат. Ему было лет под сорок. Рыжеватый, с нафабренными усами, он был горький пьяница и веселый человек. Звали его Иваном Филимоновичем. До войны он был кровельщиком, во Владимирской губернии у него остались жена и четверо ребят. Курицын очень привязался ко мне.

В 1917 году я отправил его в отпуск и в армейском развале забыл о моем Санчо Панса. И вот внезапно он явился ко мне, но в каком виде: оборванец, в ветоши, в синяках и без сапог.

– Ты что же, – сказал я ему, – ну не образина ли ты, братец. Обмундирование и то пропил…

– Никак нет, не пропил. Меня товарищи раздели.

И Курицын поведал мне, как он приехал из отпуска в наш полк, а меня в полку нет, и комитетчики злобятся, что я отбираю ударников. Иван Филимонович не пожелал оставаться в развалившемся полку и подал докладную по команде, чтобы его из полка отправили ко мне.

Тут и начались испытания ефрейтора Курицына. Комитетчики всячески его оскорбляли, «холуем» бранили, что «ряшку в денщиках нажрал», доходило и до затрещин, а потом на митинге проголосовали отобрать от него все обмундирование, сапоги, казенные подштанники, даже портянки, а выдать самую ветошь. Потому-то Иван Филимонович и явился ко мне чуть ли не нагишом.

Он стоит передо мной, а мне вспоминаются Карпаты, ночь, снег. В ночной атаке на Карпатах я был ранен в ногу. Атаку отбили, наши отошли. Я остался лежать в глубоком снегу, не мог подняться, кость нестерпимо мозжила; я горел и глотал снег. Помню сухие содрогания пулеметного огня, и как надо мной в морозной мгле роились звезды.

Иван Филимонович тогда подобрался ко мне и поволок меня под мышки по снегу. Я невольно застонал. Он прошептал мне сердито, чтобы я молчал. Так он вынес меня из огня. Сам он был ранен в грудь; на груди шинель его была черной от крови и клубилась паром.

Я вспоминаю его на Карпатах, так же как и другого ефрейтора, Горячего, рядового Розума и рядового Засунько и тысячи тысяч других русских солдат, верных присяге и долгу, спящих теперь вповалку в братских могилах до трубы архангела.